Дуракам закон не писан, ч. 3, главы 1-5

1.

    Кельце, довольно крупный город, располагался у подножия Свентокшистских гор, километрах в десяти-двенадцати от основной трассы, которая шла на Варшаву. К тому же он был центром воеводства, что по-нашему – областным городом. Меня это вполне устраивало. Вроде и не столица, где полицейских на каждом углу что фонарных столбов на дороге. И не провинциальная деревушка, в которой, кроме яиц и картошки на рынке, ничего не продают. Короче говоря - то, что надо.
  Я свернул с главной трассы и не торопясь, чтобы не сажать аккумулятор, поехал в сторону Кельц. По обе стороны от дороги тянулись небольшие аккуратные жилые постройки, что-то наподобие пригородных коттеджей, вперемешку с магазинами, аптеками, детскими площадками и.т.д.  Я вертел головой по сторонам в надежде отыскать какой-нибудь дешёвенький отель, чтобы по возможности не въезжать в таком виде, да ещё и на неисправном мотоцикле в сам город. В любом случае, решил я, нужно где-то останавливаться. Правда, как это будет выглядеть без денег, я пока слабо себе представлял, но жить, как новогвинейский папуас, на улице после полутора месяцев, проведённых под открытым небом, у меня уже больше не было сил. Мне срочно требовались элементарные человеческие условия. Если с едой пока можно было и повременить, то хотя бы выспаться, как следует, и принять душ было уже просто необходимо. Да и одежонку неплохо было бы уже простирнуть. А то, помимо неважного дизайнерского решения в стиле моей одежды, за это время я вообще стал похож на уличного бродягу… что, кстати, было недалеко от истины.
Не доехав до города километра три, мой разлюбезный друг благополучно заглох, и я, как истукан, встал на обочине, обречённо оглядывая окрестности. Впереди, метрах в пятидесяти, на противоположной стороне дороги я вдруг увидел двухэтажное строение наподобие школы. У входа над козырьком я с трудом прочитал полуоблупившуюся, выцветшую надпись: «Otel Sport».
«Вот это как раз то, что мне нужно,- с облегчением усмехнулся я про себя». Судя по затрапезному внешнему виду, это заведение никак не должно было претендовать на дорогую гостиницу. Я снял мотоцикл с подножки и покатил его через дорогу к заветному зданию. От дороги территорию гостиницы отделял невысокий сетчатый забор. Я вошёл в открытые, настежь покосившиеся ворота и остановился у главного входа. Пока я собирался с мыслями, из гостиницы вышли двое мужиков рабоче-крестьянской наружности. Отпечаток на их лицах говорил о том, что вчерашний вечер, а то и всю ночь, они явно провели не за игрой в шахматы. Я снял шлем, пригладил рукою волосы и вошёл в дверь. Оглядевшись по сторонам, я понял, что это действительно как раз то, что мне нужно. Обшарпанные стены, старая казённая мебель, скрипучие двери – всё это лишний раз подтверждало мои предположения о том, что это не пятизвёздочный отель. За стойкой администратора сидела полная, не совсем опрятно одетая женщина средних лет и что-то записывала в свой журнал.  Я проследовал через холл и подошёл к стойке.
- Здравствуйте,- бодрым голосом поздоровался я и натянул на себя обворожительную улыбку.
- День добрый,- проскрипела она, взглянув на меня поверх очков.
- У вас можно остановиться на денёк-другой?- выпалил я, продолжая улыбаться.
По выражению её лица было видно, что она не совсем поняла такого оборота речи, как «денёк-другой».
- Цо, пан? Я не разумею,- утомлённым голосом выдавила она и опять уставилась в свой журнал. Это было сказано таким тоном, что если бы она добавила: «Ходят тут всякие – работать мешают», я бы ни чуть не удивился.
- Пожить у вас можно… день или два?- медленно повторил я.
Она ещё раз взглянула на меня и нехотя протянула руку.
- Паспорт…
Я достал паспорт и отдал ей.
- Иле дни пан хцел мешкать?- не отрывая глаз от документа буркнула она.
Тут уж я вылупил глаза пытаясь сообразить, что она сейчас сказала.
- Извините, я не понял,- робко вякнул я.
- Сколько дни будете жить, один или два?- она посмотрела на меня как на умственно-отсталого и периодически слюнявя свой палец, зачем-то перелистала мой паспорт от корки до корки.
- Ну… пока один,- еле слышно прошелестел я, чувствуя что сейчас начнётся самое интересное.
Слегка высунув язык, она опять принялась что-то писать, после чего положила передо мной бумажку. На ней каллиграфическим почерком была выведена сумма, которую я должен был заплатить.
«Ну, так-то уж зачем,- усмехнулся я про себя. Если вашу пшикающую болтовню я пока ещё не совсем понимаю, то уж, слава богу, цифры…»
Я крякнул что-то нечленораздельное, сунул руку в карман и достал песеты.
- Пани, а можно я завтра заплачу? У меня сейчас нет злотых, а эти,- я помахал песетами у неё перед носом,- сегодня поменять я уже не успею.
Вероятно, вид иноземных денег произвёл-таки на неё определённое впечатление, и слегка улыбнувшись, она положила передо мной ключи.
- Покой двудещче пенчь. Ютро, до двунастой годины прошу заплатить. Паспорт будет у меня,- выпалила она на одном дыхании. Обо всем, что она сказала, я догадался лишь по смыслу и, поблагодарив ее, отправился искать свой номер, благо цифры были написаны на деревянной калабашке, прицепленной к ключам.      
 Поднявшись по лестнице на второй этаж, я открыл дверь двадцать пятого номера и вошёл в комнату. При виде кровати, застеленной чистым постельным бельём, у меня чуть не подкосились ноги. Я быстро обследовал номер и пришёл к выводу что душа, равно как и туалета, в нём не было и в помине. Всё это хозяйство находилось в общем пользовании в коридоре. Но для меня эта захолустная ночлежка для работяг сейчас была, как отель «Хилтон» на Манхэттене. Я спустился вниз, чтобы как-то определиться с мотоциклом и забрать свои сумки. Недалеко от главного входа была кочегарка, а рядом с дверью на лавочке покуривал мужичок в робе. Я подошёл к нему и поздоровался. Он кивнул мне в ответ.
- А вы до утра будете здесь работать?
Мужик на секунду задумался, потом кивнул головой:
- Так, ютро о десёнтой пуйду до дому…
Из всего сказанного я понял только одно слово «так», но мне этого хватило. Я пошёл к мотоциклу, достал из рюкзака калькулятор и вернулся обратно.
- Я здесь живу,- я показал рукой наверх. – Можно где-нибудь мотоцикл оставить на ночь?
 Мужик взял калькулятор, повертел его в руках и положил на скамейку.
- То мне не почщебно,- безразличным тоном выдавил он, но, подумав немного, опять взял его в руки. - А иле хцешь за него?
Тут я сообразил, что мы не совсем поняли друг друга, и мужик решил, что я хочу продать ему калькулятор.
- Нет,- замотал я головой,- это презент!
- Презент?- с ударением на первый слог удивлённо спросил он и, почувствовав халяву, расплылся в довольной улыбке.
- Ну-у, не совсем презент,- слегка поморщился я и мотнул головой. – Мне бы мотоцикл где-нибудь на ночь оставить, а то боюсь, украдут...
- А-а, наконец, сообразил кочегар. – Мотор,- он показал рукой на мотоцикл.
- Так, так,- блеснул я своими познаниями в польском. – Приглядеть бы за ним… а то, цап-царап!- я несколько раз растопырил пальцы и резко сжал их в кулаки.
- Нема прблемув!- он махнул рукой, чтобы я подкатил мотоцикл к нему. – Ту буде,- он показал на кочегарку и открыл дверь. – Во, ту…
Я зашёл в кочегарку. Сразу за дверью было довольно чистое помещение, а уже за ним располагался котёл и прочее оборудование.
- Во ту буде,- мужик показал рукой в угол.
- Отлично,- буркнул я, поблагодарил его и пошёл за мотоциклом.
Наконец, когда эта проблема была решена, я отвязал сумки и пошёл в гостиницу. Первым делом я решил выстирать все свои вещи, а уж потом завалиться спать. Но для такой грандиозной стирки требовался, как минимум какой-нибудь тазик и кусок мыла, поскольку мой, завёрнутый в газетку, со временем превратился в жалкий обмылок. Я зашёл в душевую, но никаких подручных средств для этого так и не обнаружил. Пришлось опять идти в кочегарку.
После небольшого сеанса пантомимы, где всеми частями тела я пытался изобразить процесс стирки белья, мужик выдал мне небольшую пластмассовую шайку и кирпичик хозяйственного мыла. Заодно я договорился с ним развесить здесь свои сырые шмотки, поскольку в номере батареи были холодными. Спустя минут сорок я вернулся в кочегарку держа в руках тазик с выстиранными вещами. Развесив всё это на трубу с горячей водой, идущую вдоль стены, я отправился в свой номер и завалился спать.
Утром в дверь постучали:
- Прошу пана вставать!- визжала в коридоре вчерашняя регистраторша. – Чщеба заплатить пеньонзы за мешкание!
Не зная ни слова по-польски, да ещё и  спросонья я, конечно же, ни хрена не понял, кроме того, что меня пытаются разбудить.
Я выбрался из-под одеяла и, подойдя к двери, буркнул сиплым голосом:
- Всё, я проснулся, сейчас выйду…
Надев, теперь уже свои, великолепные треники c оттянутыми коленками, я зашёл в туалет, сполоснул лицо и спустился вниз.
 Дежурная, сидя за стойкой регистрации, завидев меня, тут же принялась выписывать квитанцию, вероятно ожидая тотчас получить деньги за проживание.
Я подошёл к ней и, сделав виноватое выражение лица, при помощи жестов и мимики принялся объяснять ей, что денег у меня пока нет. Но тут же, помахивая испанскими песетами, заверил ее, что часа через два-три непременно расплачусь. Когда она меня, наконец, поняла, я выслушал в свой адрес целую тираду, в которой несколько раз прозвучало слово «полиция» и отправился в кочегарку.
Вчерашнего знакомого там уже не было. Вместо него мне навстречу вышел толстый пожилой дядька и подозрительно оглядев меня, поинтересовался, чего мне тут, собственно, надо. Как мог я объяснил ему, что являюсь тем самым счастливым обладателем мотоцикла, равно как и шмоток висевших на трубе. Выслушав меня, он удовлетворённо кивнул и разрешил пройти внутрь. Вещи были чистыми, сухими, но сильно мятыми. Я сгрёб всё это хозяйство в охапку и, поблагодарив толстяка, пошёл в гостиницу. Проходя мимо стойки регистрации, я набрался наглости и попросил у дежурной иголку с ниткой, чтобы хоть как-то привести в порядок свои разорванные джинсы. Она недобро посмотрела на меня, проворчала что-то тыча пальцем в мой паспорт, но иголку с ниткой всё же выдала.

                                               2.


  Гостиница, в которой я остановился, находилась километрах в трёх от города. Я шёл по обочине, подтягивая свои постоянно спадавшие джинсы, и высматривал у себя под ногами какую-нибудь верёвку или что-то наподобие этого. В одном кармане куртки у меня лежали песеты, в другом неисправное реле, снятое с мотоцикла.      
 Наконец, в придорожной пыли, на глаза мне попался кусок проволоки в пластмассовой оплётке. Я поднял его с земли и, продев в штрипки, закрутил концы у себя на животе. Идти стало намного удобнее, и я прибавил шагу.
 В первом же обменном пункте мне культурно объяснили, что испанские песеты я вряд ли где-нибудь обменяю, так как они совершенно не пользуются спросом, а держать их у себя и ждать когда они понадобятся какому-нибудь туристу решившему посетить Испанию, никому не интересно. Весь в расстроенных чувствах я добрёл до центра города и, шлёпая по узкой мостовой, выложенной старым булыжником, направился к городской ратуше, расположившейся на площади. К тому времени я обошёл уже штук шесть или семь обменных пунктов и в каждом выслушал примерно одно и то же: мол,