А в Раю осени нет

чести и неразумен, 
    подобен животным, которые погибают»                                                       
                                                      Пс48:21.
Прошло три недели после ареста заведующей детским садом №1. Следствие продолжалось. Кира Силантьевна обвиня-лась в получении взяток и злоупотреблении своим служебным положением. Пока шло следствие, ей позволили находиться под домашним арестом. Она никуда не выходила: продукты ей дос-тавлял сын Владислав. Старший сын Виктор жил со своей семь-ей уже второй год в Германии. Люся исчезла вместе с Данил-кой, оставив мужу записку  в двух предложениях:
«Не ищи нас! Мы никогда не вернёмся к тебе».
Кира Силантьевна, как и обещала Люсе, не сказала сыну о том, что заняла снохе большую сумму денег. Всё время, пока велось следствие, она находилась в депрессии, порой дости-гающей отчаяния. Что произошло между Владиславом и Люсей, она не старалась выяснять, совершенно погрузившись в собст-венное горе. Однажды Валентина, убирающая её квартиру, при-несла, как обычно, почту. Среди газет было письмо. Бегло взглянув на конверт, Кира Силантьевна узнала Люсин почерк. Вскрыв его, она прочла следующее:
«Кира Силантьевна! Я не отважусь больше назвать вас мамой. Но не написать вам я просто не могла. Я обманула вас, сказав о том, что у меня украли  деньги. У меня просто не было другого выхода! Дело в том, что я оставила Влада навсегда: он бессо-вестно изменял мне. Я догадывалась и раньше и страшно мучи-лась. Но в тот день я убедилась окончательно в этом! Я не хо-чу, чтобы мой сын имел отца, который так подло обошёлся с нами и попрал чистоту и достоинство семьи. Простите меня! Как только поднакоплю денег, сразу вышлю. Очень сожалею, что доставляю вам боль. Я не оставляю адреса.  Нет, сейчас, нет! Вот и всё!  Люся».
Кира Силантьевна, читала и читала, и смысл написанно-го с трудом доходил до её воспалённого сознания.  Через неко-торое время она встала и подошла к окну: на улице шёл холод-ный осенний дождь. Деревья стояли голые, а  маленькие голу-бые ели выглядели серыми и какими-то жалкими. По стеклу стекали одна за другой капельки дождя, так похожие на челове-ческие слезы. Она подняла взор к небу: низкие тёмные лохма-тые тучи медленно ползли по небосклону, угрожающе нависая над городом. «Затяжной дождь: сколько уж льёт! И не видно конца! О, как сыро и неуютно там, на улице, и - она вздохнула- тоже самое творится и в моей душе; она полна невыплаканных слёз, которые давят на неё и причиняют непроходящую, тупую боль.... Данилка! Милый мальчик, что наделали твои родители? Почему всё так? Ну, почему?». И вдруг где-то внутри её про-звучало: ««восстал Каин на Авеля, брата своего и убил его».
«Что это? Откуда эта мысль? Причём тут Каин и Авель?- поморщилась Кира Силантьевна, пытаясь отмахнуться от ново-го, навевающего тревогу раздумья. Но тревога усиливалась, а память подняла откуда-то, из её душевной глубины, давно ска-занные Натальей слова: «Всё меняется, и могут наступить иные времена... Сможешь ли ты встретить и пережить их?».
«Вот они и пришли! И я погрузилась в невыразимую те-мень! Влад, Люся, Данилка! Была семья - и враз её не стало! Алексея нет! И мне это нужно нести самой. И ещё...- (сердце снова заныло) Чего мне не хватало? Я имела такое уважение и даже почёт. Всюду меня принимали с явным почтением и радо-стью. Я жила так свободно и в довольстве. А теперь ... под след-ствием!  Зачем, ну зачем я брала эти проклятые деньги?»  Она пыталась вспомнить, когда это случилось в первый раз. «Да, вскоре ...после похорон мужа. Но что меня побудило? Не знаю! Желание никогда не иметь нужды, как было с Алёшей, или... во мне живёт  страсть к обогащению???
О, как мучительны эти переживания! Если бы заснуть и не просыпаться... Меня ждёт суд!  СУД! Я не хочу, не могу...О, Боже! Боже!»- Кира Силантьевна вздрогнула от произнесённых вслух последних слов. Она почувствовала всю глубину позора, куда вдруг погрузилось всё её существо. Вина, которую невоз-можно было ничем удалить, отверзла внутри неё огромную пасть, чтобы поглотить её. Страх перед неминуемым грядущим овладел ею, и словно от удара молнии через всё её тело прошла горячая волна конвульсий; холодный пот выступил на лбу и висках. Облокотившись о стену, она медленно стала опускаться на пол, едва владея обмякшим  и почти непослушным телом.
Сколько времени она просидела на полу, сказать она бы не смогла: оно перестало для неё существовать. Не было ни движения, ни вздоха, ни мысли... Забвение отключило её созна-ние от невыразимой боли и смертоносного отчаяния, спасая её ещё неизвестной ей Мудрой Рукой.

        Глава четвёртая.
   
«Скажешь ли: "вот, мы не знали этого"?
А Испытующий сердца разве не знает?
Наблюдающий над душею твоею знает это, и
воздаст человеку по делам его».  Прит.24:12

Следствие подходило к концу. Были разысканы и опро-шены все «потерпевшие» по делу гражданки Млеч. Слушание дела было назначено на конец ноября. И вот этот день наступил:  Кира Силантьевна предстала пред судом. Ей было предъявлено обвинение во взяточничестве в крупных размерах, и вынесен приговор: лишение свободы сроком на четыре года с конфискацией имущества.
Из зала суда она была сразу же увезена в городскую тюрьму с дальнейшим этапированием в место постоянного за-ключения. Начиналась исполненная горечи, совершенно неиз-вестная, полная унижений и подчинения тюремная жизнь.
Из общительной и всегда довольной собой, тщательно ухоженной и красивой особы, Кира Силантьевна медленно пре-вращалась в замкнутую, исполненную обид и горечи, утратив-шую блеск своих голубых глаз, безразличную к своей внешно-сти, седеющую и стареющую женщину.
Осень прочно вошла в её душу и сердце; не та, ранняя, богатая золотом, полная незнойного, солнечного сияния и ярко-го колорита, что так любима  в народе  и называется «бабьим летом», но поздняя, холодная и ветреная, плачущая в своем прощальном уходе и наводящая уныние и тоску  своим серым, промозглым неуютом.
Кира Силантьевна давно уже не слышала своего полного имени: обращались к ней по фамилии, как принято в таких мес-тах, и нередко можно было услышать от окружающих её осуж-дённых «подруг» нарицательное «кирка» по названию рабочего инструмента. Гражданка Млеч или «кирка» - вот на что теперь отзывалась она! Жизнь потеряла всякий смысл: ничто не радо-вало, счастливое и светлое время прошлого стиралось в памяти, вытесняемое ежедневной тюремной рутиной.
Она редко получала письма от сыновей. Но никто из её сослуживцев так и не написал ей ни одного письма, может быть, боясь причинить непреднамеренную боль или сомневаясь в том, нужны ли ей их письма.
Воскресные дни были для неё самыми неприятными и долгими, потому что  не требовалось идти на работу, ибо они считались «днями отдыха». Однажды, в одно  из таких воскре-сений всех заключённых женщин пригласили пройти в тюрем-ный «Клуб».
Начальник по воспитательной работе среди заключён-ных представил собравшимся  высокого  лет 55 мужчину, про-читав при этом с листка следующее:
-Сегодня нас посетил гость, Виктор Леонидович Бутанин – пас-тор Церкви Евангельских христиан баптистов. У него есть Сло-во к вам. Если возникнут вопросы, можете задать их по ходу лекции или в конце.
Перед взором многих женских глаз стоял человек в голу-бой рубашке и серых брюках, держа в руке Книгу в чёрном пе-реплёте. Начальник уступил ему место за трибуной, но он не прошёл к ней, а сошёл со сцены  в зал и просто обратился к этой необычной для него аудитории:
- Друзья! Я пришёл к вам не по своей личной инициативе, а в согласии с повелением Божьим! – он поднял над головой Книгу и продолжил. – Это – Библия, Письмо, оставленное нам, людям, Создателем нашим и Творцом всего видимого и невидимого. Я говорю о Боге, Боге Живом! Для Него все, абсолютно все люди дороги и любимы. И вы - не исключение! Господь Бог желает, чтобы каждый живущий на сотворённой Им земле узнал о Его Благой Вести - Вести, спасающей и освобождающей всякого, кто принимает её и верует во всё, о чём сказано в этой  Книге.
Пастор замолчал и обвёл зал своим проницательным взглядом, как бы определяя состояние слушающих и реакцию их на сказанное им. Женщины сидели притихшие и понурые, только некоторые смотрели прямо на пастора: в их взорах он заметил иронию и даже вызов. Их взгляды словно кричали: «Ну, давай, давай! Ещё один баснописец новоявленный! Песню Сво-боды оглашаешь: ну, пой, пой!».
-Дорогие друзья! Я хочу рассказать вам правдивую историю об одном человеке. Случилось это давно, лет тридцать назад. Мо-лодой и подающий надежды  выпускник медицинского инсти-тута получил назначение в районную больницу довольно боль-шого северного посёлка. Уверенный в себе, окрылённый долж-ностью главного врача больницы, он приступил к выполнению своих обязанностей. Энтузиазма и энергии ему не нужно было занимать, и вскоре весть о знающем и  успешно практикующем специалисте и хорошем организаторе облетела округу; и не прошло двух лет, как он получил новое назначение: заведующе-го районным отделом здравоохранения.
Шёл год за годом, работа ему нравилась, и он уже  имел полную, почти неконтролируемую власть в районной  сфере здравоохранения.  Областное начальство было довольно им, и его карьера имела большой успех.
Любовь пришла к нему, как это нередко бывает, неожи-данно. Молодая журналистка с целью осветить  в прессе  без-укоризненно налаженную работу в здравоохранении района  взяла интервью у самого «виновника» этого успеха. Между ни-ми завязался роман. И, желая выглядеть в глазах любимой дос-тойно, как это понимал сам влюбленный, наш герой стал делать ей дорогие подарки, которые требовали всё более и более на-личных средств. Настал момент, когда денег просто не стало и, тогда, не желая расстаться со званием «рыцаря её сердца», он прибегнул к махинации, используя своё служебное положение. Всё сошло с рук. И  второй раз тоже. А затем этот неправедный источник не раз стал его «спасающим спонсором». Но «долго верёвочке не виться» - говорит русская пословица. А в Библии сказано ещё точнее:
«Что человек посеет, то и пожнёт». И наш герой пожал позор, суд, страшный приговор,  и как результат всего этого - полный разрыв со своей отвернувшейся от него любимой. Всё рухнуло! Всё было потеряно! Все отвернулись от него! Никакие его заслуги не взялись в расчёт! Впереди его ждали долгие семь лет тюрьмы!
Но... был Один, Который протянул Свою руку истинного Друга. И этот Один был Тот, о Ком я хочу поведать вам...
...Кира Силантьевна сидела во втором ряду, прямо перед стоящим пастером. Она, как обычно, погружённая в беспро-светную пустоту своей души, вдруг ясно ощутила захватываю-щий её разум и сердце интерес к тому, что исходило от говоря-щего и оживало для её слуха. Эта история так была схожа с тем, что произошло и в её жизни. Да, это было близко ей! А пастор продолжал свой рассказ. И Кира Силантьевна, собрав всё своё внимание, сосредоточилась на звучании таких простых и понятных слов.
- Я думаю, вы догадались, что я и есть тот «герой», с ко-торым и случилось это несчастье. Но, дорогие, пройдя через все эти горестные годы моей жизни, потеряв всё, чем я так дорожил и чего желал, я не остался без надежды. Она меня нашла! В тюрьме я