Человек зажмурился от приятного света утреннего солнца и улыбнулся радужным перспективам своей жизни. На сегодня у него был намечен ряд встреч с нужными, полезными людьми, которые могли в корне изменить его статус и положение в обществе. Так что своё пребывание в этом дешёвом пристанище неудачников на окраине города он рассматривал исключительно как временное и абсолютно случайное. И этот странный, непонятный, пугающий зов из глубин старого леса он старался заглушить и игнорировать.
Прошло несколько лет. Человек заметно поубавил свой пыл. Теперь он уже не ставил перед собой недосягаемых целей, а старался довольствоваться малым. Непрерывная серия больших и не очень поражений остудили его страсть и заставили относиться к жизни более осторожно и не испытывать необоснованных, ничем не подкреплённых иллюзий. Он всё ещё жил в маленькой комнате с огромным окном.
Теперь, стоя у этого своего окна, он всё чаще смотрел в сторону старого леса. Зов с той стороны не только не прекратился, но стал ещё более сильным. И, хотя человек ещё не до конца понимал смысл этого влечения, но он интуитивно чувствовал, что там в самой чаще старого леса кроется какая-то тайна, какая-то абсолютная истина, какая-то совершенно бесценная вещь именно для него. Он пока что не мог это объяснить, но понимание этого уже начало укореняться в нём. Оно проникало всё глубже и глубже внутрь, захватывая его помыслы и внутренние желания. Теперь человек не противился этому зову, а старался разобраться в нём. Он не возлагал все свои надежды только на цивилизацию, сейчас он всё чаще посматривал и в другую сторону, в сторону старого леса.
Прошло ещё много лет. Человек не то, чтобы состарился, но и молодёжью его назвать было уже нельзя. Он до сих пор жил в той маленькой комнате. Теперь он подолгу простаивал у своего огромного окна, и взгляд его был неизменно обращён в сторону старого леса, в самую его чащу, туда, откуда каждое утро поднималось солнце, на восток. Он давно всё понял. Теперь он не испытывал никаких иллюзий насчёт себя и своего места в этом мире. Он больше не смотрел в сторону людей и цивилизации, он не искал там ничего полезного для себя, он больше не связывал с ними своё будущее. Теперь человек понимал, что выход из этой маленькой комнаты может быть только туда на восток. Он разгадал тот зов, который шёл из самой чащи старого леса. Это был всего навсего вопрос, один маленький вопросик. И был он прост до примитивности и страшен до леденящего ужаса. А звучал он так: «Зачем? Зачем мне это всё?» Это был зов смерти. Человек сначала не мог поверить в эту свою страшную догадку, но жизнь упорно и неумолимо утверждала его в этом мнении. И человек перестал противиться очевидному. Он просто не был ещё настолько честен, он ещё не имел внутренних сил, чтобы предпринять этот последний великий бросок на восток.
Но однажды он решился. Человек собрал весь свой убогий скарб, нажитый непосильными трудами за долгие годы, и снёс всё на ближайшую помойку. Затем взял маленький рюкзачок с самым необходимым, что ему должно было понадобиться в этом его последнем великом походе на восток, и рано утром отправился в дорогу. Он вышел до рассвета, когда ещё было совсем темно. На улице вовсю хозяйничала осень. Лес стоял тихий и прозрачный. Разноцветные опавшие листья толстым ковром покрывали остывающую землю. Его путь лежал в самую чащу старого леса строго на восток, туда, где вставало солнце, туда, откуда шёл этот непонятный, но такой манящий зов смерти. И человек пошёл именно на него. Больше его никто никогда и нигде не видел.
Через три дня в комнате появилась бригада рабочих. Без суеты и лишних разговоров ремонтники принялись за дело. Каждый хорошо знал свои обязанности. Их действия были точны, профессиональны и отработаны до автоматизма. Они перестелили полы, сменили шторы и обивку на кровати, покрасили белой краской стены, окно и потолок. В ванной комнате был заменён унитаз и до блеска начищен смеситель.
Спустя пару недель дверь в комнату отворилась. На пороге стоял человек в лёгкой куртке и с дорожной сумкой в руке. Он уверенно сделал шаг внутрь. На него пахнуло приятным букетом ароматов ещё не выветрившейся свежей краски и бытовой химии. Человек поставил сумку на пол и подошёл к окну. Он широко раздвинул новые шторы и приятно удивился открывающейся из окна перспективе. Слева его взор услаждал великолепный вид на урбанистический ландшафт современного мегаполиса, а справа виднелся большой лесной массив, уходящий за горизонт. От света восходящего солнца человек блаженно зажмурился и улыбнулся. Все дороги перед ним лежали открытыми. Он был молод, энергичен и полон надежд.
Куда приводят иллюзии.
Вязкое, душное марево ночного забытия мгновенно сдуло стремительным порывом нежданного озарения. Внезапная мысль молнией сверкнула в голове и термоядерной вспышкой обожгла мутное, воспалённое сознание. Человек моментально проснулся и резко сел. Тяжёлый, беспокойный сон бесследно испарился, словно и не бывало. Свесив голые ноги, он сидел на кровати и широко раскрытыми глазами озадачено и удивлённо смотрел в тёмный проём окна.
Своим негаданным открытием человек был ошарашен до крайности. Он вдруг всё понял. В этой ослепительной вспышке мысли он предельно ясно и чётко разглядел ту причину, которая тихо изводила и угнетала его всю жизнь, а особенно в последние годы. Он почти физически осязал её, он ходил вокруг неё, рассматривал с разных сторон и проникал в её суть до самых тёмных глубин и потаённых секретов. Он, наконец то, во всех подробностях смог разглядеть ту занозу, что не давала ему спокойно есть и спать, что исподволь точила его изнутри, вызывая в нём чувство перманентного дискомфорта, что постоянно свербела у него в голове, раскалывая её пополам. Как будто бы пелена спала с глаз. Он вдруг отчётливо осознал, что же вызывало эту вечную междоусобицу, бушевавшую где-то внутри него. Он теперь ясно понимал, чем же являлись эти две неведомые и зловредные стихии.
И имя причины той было “непримиримое противоречие”, и стихии эти звались Жизнь и Смерть. Казалось бы, совершенно разные и противоположные понятия, однако, помимо явной антагонистичности эти явления имели и нечто общее. Общность эта определялась одним словом “противоестественность”. То есть, в таких неблагоприятных и враждебных условиях, что царили в окружающем пространстве, было совершенно противоестественно жить, но и добровольное прерывание мерзости бытия также являлось актом извращённым и противоестественным. Вот такая взрывоопасная, гремучая смесь каким-то невероятным образом проникла внутрь его головы. Её токсичные ингредиенты постоянно вступали в яростные схватки друг с другом, они разъедали его сознание, они ежесекундно взрывали мозг и неумолимо доводили его до состояния когнитивного диссонанса.
Пресловутый вечный выбор человека между добрым и злым началом, так многократно и красочно описанный во всяких там философских и прочих религиозных текстах, но не имеющий к реальности абсолютно никакого отношения. А какой на самом деле выбор всегда стоял перед человеком? Что всегда лежало на чаше весов? Что всегда являлось ставкой в игре? Между чем и чем у него вообще был выбор? Между очень плохим и ещё более худшим? Или жить вопреки, или сдохнуть благодаря – вот единственный выбор, который всегда только и был реально доступен человеку! Только в решении этого вопроса он имел возможность проявить свободу воли! Только здесь он мог реализовать своё законное право на действительно свободное и независимое волеизъявление! С категоричностью прописной истины и с непреодолимой неизбежностью фатума человек предельно чётко и ясно осознал это в данную минуту.
Ссутулившись, уперев локти в колени, он сидел на кровати и монотонно покачивался. Его немигающие стеклянные глаза слепо сверлили чёрную пустоту за окном. Он всё не мог поверить в эту безжалостную и жестокую истину. Эта простая мысль своей одноклеточной, примитивной натуралистичностью ни как не хотела умещаться в его изнеженном сознании, с детства избалованном лукавым, изощрённым, эгоцентрическим воспитанием. Мозг категорически отказывался принимать такую чудовищную реальность, но против фактов спорить было глупо и бесполезно. «То, во что совершенно не желаешь верить, и есть натуральная правда, а то, во что поверить очень хочется, на деле оборачивается стопроцентным обманом», ; гласило правило, придуманное им когда-то и всегда работающее безотказно.
Или жить вопреки, или сдохнуть благодаря! Но при таком раскладе у него совершенно не было шансов выиграть, это было просто невозможно. Ему всё время подсовывали какой-то гнилой, фальшивый, ложный, кем-то сфабрикованный выбор, заставляя его играть в такую игру, где он изначально был обречён на поражение. Чтобы выиграть, нужно было изменить саму концепцию и правила игры! Нужно было менять всю игру и ставки в ней! В свои руки надо было брать игру, чтоб самому дёргать за ниточки и управлять всеми процессами! Самому нужно выбирать себе карты! Самому назначать законы и правила, по которым следует играть! А иначе человеку светило только оставаться неисправимым лузером и быть исключительно в вечном, тотальном проигрыше! Необходимо было заменить сдающего в этом казино под названием “жизнь”!
- Ха-ха! – горьким сарказмом скривило человеку губы, – заменить сдающего! Но, как?! На кого?!
«Да на самого себя! – мысленно ответил он на свой же вопрос, – только человек, как разумное существо, имеет на это право! Но как подтвердить это право? Как доказать свою разумность? Да есть только один критерий, подтверждающий разумность какого-то организма. Переступить через себя, через свой инстинкт, вот, что даёт человеку пропуск в разумную жизнь. Любой акт, совершённый человеком вопреки своему животному инстинкту, следует считать проявлением разума. Даже акт суицида, если, конечно, он не совершён в бессознательном состоянии под воздействием каких-то веществ, в состоянии аффекта, временного помешательства и прочих психических расстройств.
[justify] Ведь, что есть акт самоубийства в нынешних условиях? А это есть несогласие с окружающей действительностью, это есть понимание того, что невозможно и бессмысленно продолжать жизнь в данных обстоятельствах, это есть бунт против системы, это есть акт разумного поведения в неприемлемой для жизни среде. И вину здесь нельзя перекладывать на самого человека, виноват создатель и управитель системы. Только он виновен в том, что участники добровольно отказываются в ней
