когда к нему присоединяется свидетель не только его участия в просмотре всего того, что в себе считают нужным демонстрировать на публике люди, а также в том, что она, Виктория, не считает нужным скрывать даже от посторонних людей, у кого могут быть всякие, в том числе и отвязанные взгляды на демонстрацию людьми личных, физических характеристик, и этим свидетелем и её реакции становится не человек со стороны, совершенно для неё незнакомый, а этот человек входит в круг её общения, то тут хочешь того или нет, а захочет немедленно пересмотреть складывающуюся сейчас вокруг тебя и твоих, более чем открытых ног ситуацию.
И Виктория пересмотрела. Да так поспешно и внезапно для самой себя, что в тот самый момент, как только она зафиксировала свой взгляд на лице своего чуть ли не коллеги, поднимающегося по лестнице, а он к своей пойманности ею на удивлении и чуточку отторжении, так внезапно для себя обнаружил Викторию так близко от себя и само собой замер в одном положении, всё это привело к тому, что всегда ожидается в такого рода случаях, и что в 90% вслед происходит. А именно проскальзывание туфлей Виктории на ступеньке, и как результат вот такого расхождения и неуверенности в своих дальнейших действиях, соскальзывания Виктории с ног в сторону падения.
На что, как бы это не трагично и в чём-то даже кощунственно не звучало, можно смотреть очень долго с интересом и упоением. Чего вполне возможно и добивалась социально-ориентированная продюсерская компания, направившая сюда на свой социальный эксперимент одного из активистов движения: «Сексизм – это не ваше право, это ваша ответственность перед всеми остальными», Альфиса. Чья задача заключалась в том, чтобы выявить из среды служащих данного коллегиального объединения людей по профессиональным и моральным принципам, такого рода людей, кто пользуется данными ему правами свобод слишком изощрённо и с перегибами. Кто из-за физиологических особенностей своего организма не даёт не только рядом проходящим людям продохнуть, а они прямо-таки вгоняют в области тьмы без сознания и потери личностной самодостаточности и самооценки людей, не имеющих в себе столь выдающихся природных качеств. И с этой проблемой решили бороться, привлекая в качестве наблюдателей за вашей сексисткой природой, неравнодушных активистов, коим посчитал себе за необходимость быть и Альфис.
И как ожидалось и быть может и предполагалось доктриной свидетелей вашего сексизма, то ваша природная позиция на свой эгоцентризм не только не выдерживает никакой общественной критики, а она откровенно слаба и шатка. Что и продемонстрировала Виктория, не такая теперь уже лучезарная, в одно мгновение и немедленно принявшаяся расплачиваться за не верную оценку самой себя, падая с ног на жёсткий пол действительности.
А вот теперь перед её сослуживцем в основную очередь, – свидетелей вашего сексизма прошу не примешивать тут ни к чему, они и без этого взяли слишком много ответственности за вас, и им ещё нужно будет вынести всё это в виде аналитической записки, – который оказался в предельной близости от места вероятного падения Виктории, встала дилемма, как ему в данном случае поступить. Немедленно броситься смягчать удар Виктории об свою гордыню, как того в первую очередь от него требуют его рефлексы, не могущие смотреть равнодушно на падение ближнего своего, и тем самым не дать ей полностью осознать всю пагубность вот такого запредельного полёта мысли и разумения насчёт себя, – я природно выше всех и нечего меня учить жить и ставить на место, – или же поступить разумно, верно оценив сейчас происходящее с Викторией Лучезарной, для кого этот необходимый урок жизни не пройдёт бесследно.
И, конечно, сослуживцу Виктории было крайне сложно принять окончательное решение по этому вопросу, когда и времени на его принятие совсем ничего, и на тебя давят не только обстоятельства постскриптум этого происшествия, когда именно на тебя взвалится столько проблем, касающихся твоего пояснения перед государственными (объясните, как на самом деле всё это произошло, а не то что вы будете сейчас придумать, и что заставило вас протянуть вначале время, а затем только взять Викторию за самые привлекательные, а не удобные места, и давайте нам тут не придумывайте, что всё с ней случившееся стало стечением обстоятельств и вы нисколько в этом не причастны), и что главное, перед семейными органами правопорядка, кои куда как более предвзяты и дотошнее к тебе, и им крайне будет интересно знать, что ты, подлец и женский угодник, и Виктория делали здесь в одно и тоже время, и в одном месте. Ну и как не учесть одно из важнейших обстоятельств, которые так и подразумевает этот нервный взгляд на тебя Виктории: Начальство ни за что и никогда не можешь упасть в глазах перед своим подчинённым.
Из чего можно сделать крайне неприятный для себя вывод. Ты оказался между фигуральными Сциллой и Харибдой. Где за первую отвечают твои обязательства перед семьёй, а за вторые отвечает твой долг перед службой. И тут выбор сводится к одному, к твоему уходу, либо из семьи, либо со службы. Кто ж потерпит тебя после того, что ты сделал или не сделал. И никто не пожелает каждый день видеть в твоих глазах своё падение.
А вот этот вопрос выбора подчинённого Виктории Лучезарной вдруг был поставлен на паузу. И поставил его на паузу никто другой, как только Альфис. С удовлетворённым выражением лица поднявшийся со своего места, с высоты своего положения зафиксировавший исходные данные этого момента истины для сторон этой дилеммы, затем он с какой-то не свойственной ему педантичностью и аккуратностью складывает свой стульчик в специальный тубус, и… Ещё раз своим вниманием фиксирует поставленную на паузу картину встречи Виктории с конфликтами интересов. И со словами: «Лестница царицы Савской, как всегда эффективна», выдвигается вниз по лестнице. Куда вслед за ним идёт и Алекс, уже начинающий ничему тут не удивляться.
Правда, при проходе мимо Виктории Лучезарной, кою Альфис небезосновательно записал в царицу Савскую, коей тоже иногда стоило поглядывать себе под ноги, а вот Альфис до Соломона не дотягивал, как посчитал Алекс, захотевший непременно поставить Альфиса на место Виктории, тем более он этого заслужил, Алекс всё же приостановился, чтобы заглянуть ей в глаза. И ему не понравилось то, что он там увидел. Что заставило его ускорить ход в сторону ухода Альфиса, то есть вниз, на подземную парковку.
А вот здесь было по своему интересно. В частности тот ряд однотипных, все как один выполненных в одном красном цвете автомобилей, к которым держал путь Альфис. И как понимает Алекс, то это тоже служебный транспорт. Не настолько же проникся корпоративностью мышления и стал единым целым с тем учреждением его служащий, где он числится наёмным работником, и которому он отдаёт большую половину своей жизни, мыслей и устремлений, чтобы в выборе для себя интерьеров внешней жизни, к которым относится и личный транспорт, ориентироваться на общественную здравость мысли, отодвинув в сторону свои индивидуальные предпочтения.
Хотя предоставляемый корпорацией транспорт выглядел достаточно гармонично для представлений о современном, прогрессивном времени. За свободу выбора и воли в нём отвечал открытый верх, это всё были кабриолеты, конструктивное решение капота в виде подмигивающей вам улыбки фар, указывало на то, что в вас нет агрессии и вы готовы к конструктивному, взаимовыгодному диалогу, ну а ярко красный цвет кузова и его зеркальная полировка, не должны были оставить никого из вас равнодушным к тому, что не может быть незамеченным. Ведь каждый из нас чего-то да стоит и стоит того, чтобы на вас обратили внимание, и вы не были недооценены.
Но наиболее эффектно смотрелись диски этого автомобиля. Внутренняя часть который была выполнена в виде песочных часов, которые при движении автомобиля между тем оставались в одном положении, и песок времени не перетекал с верхнего положения вниз. По крайней мере другого за ними пока что Алекс не заметил.
А между тем Альфис забрался в салон автомобиля, ловко так в него запрыгнув, совершенно не считаясь с внутренней обивкой автомобиля, на которую он запрыгнул ногами. И, недолго думая, взбрыкнул двигатель авто и затем плавно так на нём развернулся и поехал в сторону выезда из парковки. Ну а Алекс последовал вслед за ним, ожидая от Альфиса агрессивного вождения.
А вот здесь Альфис не оправдал его ожиданий, принявшись достаточно грамотно и аккуратно управлять своим автомобилем. Впрочем, его путь не был слишком долгим и сопровождаемый оттого различными дорожными препятствиями и передрягами в пути по вине, конечно, безграмотного вождения других участников движения, чья уверенность и убеждённость в своей правоте просто зашкаливает. И даже судебное разбирательство, где всё согласно протокола дорожно-транспортного происшествия будет по своим винтикам и сюжетным линиям разобрано, нисколько не внесёт ясности и не переубедит человека, признанного виноватой стороной.
– Я всегда с подозрением и недоверием относился к навязанным с помощью тех же правил дорожного движения регуляторам моей жизни, где я по факту своего рождения имею право ходить там, где хочу, а сейчас я в этом в очередной раз убедился в том, что в этом мире нет никакой свободы, раз мои дорожные пути должны кем-то там регламентированы. – Вот что на всё это думает, нет, не виноватая, а засуженная и обвинённая в этом сторона.
Альфис же не спешил и не торопился стать участником вот таких разбирательств и поиска истины на перипетиях общих дорог, скорей всего, зная, что у каждого есть свой путь, и оттого в вопросе определения главной дороги и пути истины не найдёшь, и он лучше со свидетельской стороны посмотрит на все подобные попытки застолбить свой путь в качестве главной дороги для всех. Что приводит, а точнее привозит Альфиса к остановке на обочине бульвара, плавно переходящего в своё расширение в виде городской площади. Где есть гораздо больше места для вмещения в него своего лишнего и даже не лишнего времяпровождения, и оттого здесь было столько много народа. Чем, в общем-то, и занимается каждый человек, помещая своё наличное время в какое-нибудь пространство. И оттого, наверное, наше окружающее называется пространственно-временным континуумом. Который и определяет основные цели и задачи живущего в нём человека. За отведённое ему время нужно найти для себя наиболее удобное место размещения себя. Чем всю свою жизнь и занимается человек, находя себя то там, где-нибудь в самом низу, то там, среди небесных небожителей.
А вот с чем была связана остановка Альфиса, и что он увидел в этом пространстве бытия, удовлетворяющее его сознание мысли, то Алекс не пришлось долго за ним ходить, чтобы всё это узнать. А Альфис дошёл буквально до угла близ лежавшего здания, которое одной своей стороной ограничивало площадь, а другая его сторона провожала вас по этому бульвару, и там остановился у такого рода и вида людей, мимо которых сложно бывает не остановиться, – они иной раз слишком норовисты в деле вас остановить, – а именно аниматоров. Которые из себя
