фонаря поочерёдно чиркнул по стенам, полу и потолку, выхватив тёмное пятно колодца на нём и лесенку из скоб-ступенек, ведущих к лазу от самого пола. В остальном помещение оказалось абсолютно пустым: голый пол, голые стены - ничего примечательного, кроме чёрного узкого проёма напротив.
Этот проход в остальную часть подземелья следовало немедленно проверить. Лешенков уверенно шагнул в него, и очутился в большом шестигранном зале с покатыми сводами.
Стоя на пороге, он посветил фонариком по сторонам. Его внимание привлёк сложенный в центре зала из крупных голышей круг; в нём серела кучка золы и пепла - след кострища, возможно, не единожды разводимого тут. Так! А вон в потолке над ним и отверстие дымохода виднеется...
Над этим открытым очагом возвышалась стальная тренога с подвешенным на цепи огромным медным котлом с прокопчёнными боками. Рядом, на широкой прогнившей берёзовой стойке с нагло торчащей колонией бледных поганок, стояла изъеденная грибком и лишайником сфера из двух-трёх десятков потемневших от времени деревянных обручей в рост человека - своеобразный древний глобус. А к нему торцом примыкал каменный приземистый стол – тот ещё уникум мебельного производства. Он представлял собой отполированную гранитную плиту-столешницу метр на полтора - два, и в кирпич толщиной. Её опустили на четыре грубо обработанные незамысловатой резьбой известняковые тумбы. На столе, под слоем многовековой пыли, лежали какие-то предметы...
Что бы осмотреть их "со всем тщанием"- света фонаря явно не доставало. Пришлось Лешенкову зажечь и поставить по краям стола два свечных огарка. Когда маленькие золотистые язычки, заплясав на сквозняке, осветили серёдину зала со столом, многовековой мрак подземелья разбежался по углам, где от злости ощутимо загустел. Юрию вдруг стало не по себе...
Он зябко передёрнул плечами и непроизвольно покосился сначала на собственные колышащиеся тени на стенах, потом на тёмные углы, из которых, как ему почудилось, на него зыркнули холодные внимательные глаза затаившегося "нечто".
Переборов накативший страх, он потянулся к древнему фолианту с углами, застёжками и прочей окантовкой из позолоченной меди, возвышавшемуся в центре стола. Сдул пыль с заплесневевшего и раскисшего кожаного переплёта, разукрашенного то ли цветным бисером, то ли драгоценными камнями, и попытался взять талмуд в руки. Но смог только едва оторвать от столешницы: настолько тот оказался тяжёл. Либо на книгу наложили особое заклятие, и она теперь ни за что не расстанется со своим местом, как приклеенная.
Юрий не привык отступать - нельзя взять в руки? Ну и ладно! Попробуем открыть! Время никак не повлияло на механизм застёжек. Все три сработали, как часы - расстегнулись со щелчком. Он открыл фолиант наугад. Бледно табачного оттенка листы пергамента пестрели рукописными цветными значками и символами, выписанными на страницах в несколько столбцов. Ничего похожего ни на иероглифы китайцев или японцев, ни на письмена инков, майя, ацтеков или египтян... Просто непривычного вида переплетённые между собой закорючки с вензелями, смахивающие на прославянскую вязь глаголицы, и гротескные геометрические фигурки, неправильные и оттого красивые. Он перевернул несколько слипшихся листов: всё то же самое! Сплошные загадочные значки в столбик - и ни одной мало мальски понятной иллюстрации.
Закрыв фолиант на замки, Лешенков обратил внимание на пару ритуальных кинжалов-братьев, лежащих рядом с книгой. Они казались совершенно одинаковыми, и различались единственно по материалу, из которого были изготовлены. Белый, похоже, полнос тью выточили из какой-то кости - может из бивня слона или мамонта, а то и из моржового зуба. Тёмный мастерски отковали из неведомого сплава цвета воронова крыла, скопировав до мелочей с костяного...
Юрий не удержался, и оба подержал в руках, прикидывая, где они будут лучше смотреться на стенке: на кухне или в прихожей? Металлический оказался ...легче костяного! Словно близнецы-кинжалы поменялись удельным весом. Со вздохом он положил их на место, понимая и умом и сердцем, что они имеют самое непосредственное отношение к магии, в которую он, в общем-то, и не верит. Но, бережёного Бог бережёт, а не бережёного - конвой стережёт! Добровольно тащить домой всякую магическую дрянь, а вместе с ней и всякую непотребную энерго чертовщну, было бы весьма и весьма неразумно!
Собственно, не только кинжалы, а вообще ни одного предмета с этого стола, каким бы ценным или безобидным он ни казался на вид, забирать с собой было категорически нельзя! Опасно! Вот, например, три колокольчика из бронзы. Раньше они висели на шеях домашних животных, коров или коз. Всем понятно, с какой целью. Но, оказавшись на магическом столе в подземелье колдуна, (ибо никто иной и не мог обустроить себе подобный схрон), в каких тёмных, злобных и антихристовых делах они принимали участие? Кто знает? Силу каких заклятий, зароков и заклинаний в себе таят? То-то и оно! Если по большому счёту, то к ним и прикасаться-то не следовало бы...
Но поскольку Юрий всё же в магию не верил, а только её опасался, то в колокольчики он, не удержавшись, позвонил. Во все три одновременно. А затем и по очереди, в глубине души надеясь разбудить то "нечто", что в полудрёме продолжало пялиться на него из тёмных углов зала. Однако ничего такого показательного не произошло: не ожили тени, не задвигались сами собой и не полетели по воздуху предметы, не раздались замогильные голоса. Наоборот, неприятные ощущения будто испарились. Теперь Лешенкову уже не казалось, что за ним ведут слежку. Давлеющее на психику и нервы чувство страха, сменилось бодрой приподнятостью...
Хмыкнув, он оставил колокольцы в покое. Затем по очереди осмотрел и потрогал другие предметы, лежащие на столе: отсве чивающий серебром жезл, наподобие мальтийского, медную чашу с тонкой чеканкой, хрустальный шар с головку младенца на подставце из тёмного дерева, треснувший глиняный кувшин, полсотни склянок с залитыми воском горлышками, что бы не испарялись хранящиеся в них жидкости, перегонный куб, ореховый прутик без коры, фарфоровая ступица с толкушкой, с полдюжины затянутых ремешками кожаных мешочков с какой-то противно смердящей гадостью, серебрянное зеркальце и …церковное кадило!
"Странный набор! - подумал Лешенков, закончив "таможенный досмотр" магических предметов колдуна, - Кадило-то ему на что? Лучше бы метлой обзавёлся!"
Он нашёл её тут же, едва заглянул под стол: там она и лежала между каменных тумб.
После этой находки Лешенков уже не сомневался, что залез в логово чародея. Правда, хозяин, судя по слою пыли, лет двести, а то и все триста, как сгинул, раз больше за это время не появлялся в своих чертогах.
Оно и к лучшему! Для него, во всяком случае. А вот мальчишкам-туристам не повезло! Попали под заклятие колдуна и расстались с жизнью! Теперь он в этом уверен сто пудово. Если бы Борька внял предупреждению, то и сам бы остался жив, и Женьку бы не подставил под удар "Газели"...
А вот сам он каким-то чудом проскочил, и теперь наслаждается экскурсией по "злачным" местам, потому как механизм заклятия, похоже, сработав единыжды, себя исчерпал полностью...
Стоп! С чего он взял, что колдун сгинул? Многовековая пыль вокруг? Но это ещё не довод! Насколько Лешенков помнил из прочитанного про колдунов, каждый уважающий себя маг и чародей имел свою личную, так называемую "Книгу Теней"!
Чувствуя, как внутренний холод подбирается к бешено заколотившему сердцу, он взглянул на фолиант новыми глазами: не есть ли он та самая книга? Если это так, то на его страницах помимо зашифрованных магических сведений содержатся и закодированные автобиографические записи хозяина подземелья, и его размышления, и стихи и т.д. Поскольку "Книга Теней" считается сокровенной тайной её владельца, то она подлежала немедленному уничтожению, после смерти колдуна...
Но раз книга цела-целёхонька лежит на столе в подземелье, то, выходит, что и её хозяин до сих пор жив, и кочует где-то по земле? Но если это не та книга? Да и пыль, опять же, не потревожена... То значит, наоборот, не кочует! Н-да! Заковыка, нечего сказать... Ладно, будем считать, что колдун давно испустил дух. И прямо сейчас не появится в дыму и пламени, что бы покарать нечестивца, осмелившегося осквернить его святыню...
Однако и задерживаться в подземелье не следовало! Уяснив, что полностью удовлетворил своё любопытство, Лешенков решил возвращаться. Обойдя напоследок зал по периметру, он ощупал голые стены больше для проформы, чем надеясь что-нибудь отыскать. И правда, не найдя ничего интересного, он вернулся к очагу и заглянул в котёл - на дне бугрилась кучка окаменевшего от времени колдовского варева.
Он ткнул в неё кончиком лезвия охотничьего ножа, осторожно разворошил, раскрошил. Из котла потянуло незнакомым резким запахом, противным до тошноты. Юрий отскочил от очага на шаг, сплюнул и, неожиданно для себя, впервые в жизни перекрестился. Хоть и неуклюже, но зато искрене. Это было столь необычно, что он на мгновение растерялся. Потом хохотнул: ну вот, сподобился, верующим стал!
Внезапно его взгляд задержался на неком предмете, висевшем на цепи высоко над столом в темноте. Избегнув света свечей он до сих пор оставался вне поля зрения. Юрий послал на него луч фонаря и увидел, что это ...огромная круглая клетка с конусовидным верхом. Естественно, пустая.
Она была склёпана из кованных перекрученных прутьев. Цепь, поддерживающая её, крепилась к потолку и выглядела внушительно. Дверца клетки оставалась закрытой, а на дне, насколько мог видеть Юрий, на горке сгнивших опилок белела кучка косточек - всё, что осталось от её узника.
Скелет поразил Лешенкова своей необычностью, особенно поражали перепончатые крылья, длинные когти и плоский змеиный череп с длинной челюстью, полной мелких игольчатых зубов. Не птица, а птеродактиль какой-то, право слово. А что? Колдуны, они ребята незатейлевые, могут и летающего ящера к себе в клетку заманить...
Сочувствуя сдохшему от голода без присмотра хозяина существу, Лешенков захотел рассмотреть диковинные останки поближе, до того его разобрало любопытство. Но клетка, как назло, висела высоко, поэтому он осторожно встал ногами на стол, стараясь не задеть разложенные на поверхности предметы, и на мысках дотянувшись до неё, принялся с усилием тащить на себя вниз, практически повиснув на ней всей массой тела с поджатыми в коленях ногами.
И цепь поддалась! Клетка опустилась почти на полметра, когда в недрах над потолком что-то громко звякнуло и заскрипело, через минуту уступив место шуму, напоминаюшему грохот отдаваемого якоря на эсминце.
Лешенков перепугался, как нашкодивший первоклассник, и спрыгнул со стола. Ему почему-то представилось, что сейчас, в лучших традициях Индианы Джонса, отовсюду хлынет вода и затопит подземелье к чёртовой матери вместе с ним самим. Но потопа, к счастью, не произошло. Зато вместо него пол под ногами в то же мгновение затрясся мелкой противной дрожью, словно был живым существом, подхватившим тропическую лихорадку.
Что бы не упасть, Юрию пришлось вцепиться в треногу над
