засыпал.
Далее стол занимал очередной мужской дуэт в составе: молодой долговязый индивидум в поносного цвета костюме и с прической а-ля Ринго Старр времен "Белого альбома", а также средних лет мужчина в серой во всех смыслах одежде и такой же внешности, о котором сказать нечего. Эти двое потягивали "Балтику" №7 сразу же из восьми кружек, чем и выделялись.
Последний столик был отдан интересной троице. Две молоденьких лесбиянки, высокие и стройные в облегающих кофточках и брюках, одна из которых (брюнетка) была пострижена под мальчика, а вторая (блондинка) носила дреды, разливали шампанское в три бокала, спаивая мальчика-недоростка, влюбленно таращившегося на девиц, время от времени обнимавшихся и целовавшихся взасос.
Во втором зале все четыре стола были заняты коллегией профессоров и академиков. За первым столом сидели два толстых педофила, отхлебывали "Эрдингер" и держали за руки девчонку-студентку,а та, готовая на все, что-то рассказывала дядькам, и они исходили сладострастной слюной и пердели от удовольствия.
За вторым столом заседал ученый совет под председательством академика-пьяницы, который громко и возбужденно что-то доказывал, а его словам внимали высокий и толстый тунгус с пузом и значком на лацкане черного пиджака и профессор рангом пониже с остекленевшим от пьянства взглядом. Председатель иногда вскакивал со своего места, бежал в первый зал, хватался за телефон, стоящий на стойке, куда-то названивал и бросал негодующие взгляды на публику, покрикивая: Попрошу тишины! Мне ничего не слышно! Но на него никто не обращал внимания. Пир продолжался.
Остальные два столика пьянствовали без перерыва и, казалось, скоро должны были дойти до нужной кондиции, но ... не доходили. Четверо ученых мужей постоянно произносили какие-то тосты, подскакивали, чокались, опрокидывали рюмки, усаживались на места, а через несколько мгновений все повторялось. Стоя они исполняли революционные песни и Гимн Советского Союза, перекрывая музыку джаз-банда. А еще одной компанией руководил невероятных размеров субъект в костюме и галстуке. Особенно выделялись слоновья шея и обвисшие запорожские усы. Его компаньонами были - человек в черном свитере со сморщенным лицом и две молоденьких девушки. Правда женская половина стола постоянно менялась, появляясь из ниоткуда, словно толстяк взмахивал волшебной палочкой...
В третьем зале своим чередом шло безумное чаепитие, в котором постоянными участниками были трое - двое, сидящие за одним столом, а третий - отдельно и подремывая. Болванщик, Мартовский Заяц и Соня были даны им имена. То к одному, то ко второму столу подходили какие-то люди, полулюди и совершенные нелюди, среди каковых выделялись Человек поедающий яйца и рис, похожий на Бандераса пятками, уже знакомый нам - Доктор Негоро - толстенький коротышка в очках, изредка покрикивающий: Я напишу про всех, на что Мартовский Заяц говорил:Ты про меня напиши! Но ведь я буду писать только правду! Я не боюсь правды! Из всего этого можно было сделать вывод, что Доктор Негоро писатель. Еще подходили Черный Человек С Ноутбуком, Человек-Скала С Детским Лицом, Шалтай-Болтай, заказывавший по шесть-восемь молочных коктейлей и залпом выпивавший их, Какие-то Рожи С Кавказа, присаживавшиеся за стол, не снимая папах, бурок и кепок-аэродромов, Люди в касках и с автоматами наперевес, Негнущийся Дон Кихот, ходульной походкой прохаживавшийся в проходах и многие-многие другие. Официант, бармен и участвующий в спецобслуживании лысый администратор взмокли и высунув языки разносили чаи, а чаепитие продолжалось...
Он выглянул в окно. Уже смеркалось, а молодой человек в зеленой жилетке по-прежнему стоял у дороги и, доставая из кармана очередную купюру, отдавал ее бегавшему туда-сюда коллеге. До ушей долетели знакомые звуки. И это несмотря на общий рев и какофонию. Оркестрик уделывал "WHATEVER THAT HURTS" TIAMAT, но даже музыкальные самодуры не смогли полностью испортить удивительную мелодию. Бросив взгляд на сцену, он заметил, что музыканты сбросили с себя всю одежду, выставив напоказ безобразные тела и принялись заниматься не совсем приличными вещами, но играть не перестали.
Он отвлекся, и в тот же миг по залу бегом сатира пронесся официант, держа в руках огромный поднос со множеством блюд и напитков, но ему удавалось искуссно балансировать между столиками, ничего не опрокинув и не расплескав... Чу!.. Это был настоящий сатир с хвостом и копытами, с шерстяными ногами и малюсенькими рожками.Он посмотрел на стол у камина и улыбнулся, обнажив желтые заостренные клыки, отчего его свиной нос-пятачок стал подергиваться, а крохотные красные глазки забегали.
Краснолицый бармен разливал напитки направо и налево, не доливая полпорции, добавляя воду в водку, в коньяк - водку, в пиво - мочу и т.д. Он лихо отхлебывал из каждой кружки, из каждого фужера, из каждой стопки, буквально швыряя остатки на поднос сатиру-официанту со словами: Не нравится?! До свидания!!!
Из кухни то и дело высовывались повар и беззубая посудомойка, делая какие-то знаки администратору, после чего тот скрылся на кухне, забыв прикрыть за собой дверь, и представилась следующая картина: большой морозильник, дверь которого была наполовину открыта, внутри сидел голый человечек, дрожа от холода, считавший: десять секунд...девять секунд... восемь секунд... семь секунд... Администратор и повар стали поливать голову нагого человека из чайника и весело смеялись над этим.
В зал выбежала тщедушная танцовщица с красными волосами в боевой раскраске печально известных рыжих клоунов. На девушке было длинное облегающее платье блестками, но оно затрещало по швам от неловких телодвижений, и танцовщица, ухватившись за шест, повисла на нем, оставаясь в черном нижнем белье. Ее безобразное тело было представлено для обозрения блудливой публике. В залах погас свет, но похотливые глазки горели угольками, а досужие администратор, бармен и официант подобрались к столикам с мешками и стали собирать в них недоеденное. Все это уносилось на кухню, где начинался настоящий пир. Сытый администратор что-то шепнул официанту, и тот с зубочисткой в руках ускакал в зал, прыгая от столика к столику и тыкая в горящие глаза. Послышались крики и стоны. Загорелся свет.
Кое-кто размазывал по щекам вытекшие глаза, кто-то слизывал кровь с лица соседа...
Доценты-педофилы разложили на столе студентку-малолетку, разорвали на ней одежду и наслаждались гладиаторством, поглаживая ее груди, ноги и другие интимные части тела.
Возле танцовщицы столпились многие мужчины из трех залов, а та, спустив трусы, предоставляла им возможность доказать мужскую силу.
Из гардероба появились охранник и гном. Им хотелось лицезреть вакханалию, а еще пожрать и выпить.
Вдруг джаз-банд умолк, и тишина резанула по ушам. Крыса Соня проснулась, а Болванщик и Мартовский Заяц едва не поперхнулись чаем. Доктор Негоро поспешно захлопнул записную книжку.
Все уставились на повара, который голосом Левитана произнес:
- ОСНОВНОЕ БЛЮДО!
Показались администратор, бармен и официант. Они несли над головами длинный овальный серебряный поднос, на котором лежал труп упитанного мужчины, слегка прикрытый зеленой бархатной скатертью. Процессия торжественно шествовала во второй зал, где под бурные и продолжительные аплодисменты тело было насажено на вертел. Вспыхнуло пламя! Запахло горелым мясом, а спустя несколько минут пьянящий аромат жаркого достиг самых дальних уголков ресторана.
Человек с запорожскими усами, изрядно захмелевший, раскачиваясь на стуле, сломал его и упав на пол, протянул руки своим новым спутницам и закричал: Поднимите меня! Поднимайте скорее! Девицы схватили его за руки и стали тянуть, но поднять такую туцшу им было не под силу, он ехал по полу на заднице и орал: Еще! Еще! Еще!Из "тюремного" зала слышались возгласы: Дайте нам чунга-чангу! Дайте нам лимпопо! Налейте сок!.. Два стакана!.. Три стакана!.. Четыре!...
Он вновь обратил внимание на открытую дверь кухни. Повар стоял у полок холодильника, подсчитывал замороженые человеческие головы и делал пометки в блокнот. На кафельном полу валялась грязная одежда. Повар повернулся, посмотрел на стол у камина задумчиво-грустно, потом улыбнулся и подмигнул... Он похолодел и приготовился заорать, но профессор Ободзинский, чье присутствие в последние часы для него превратилось в отсутствие, дернул его за плечо:
- Не стоит, дорогой мой друг! Лучше испробуйте местного эспрессо! Кофе как настоящий!
Он откинулся на спинку стула, сделав один глоток и обратив внимание на прибывших к "французам" хлопушечниц в мини-юбках с кривыми ногами и безобразными носами, он видел, как лесбиянка-растаманка взгромоздилась на плечи своей подруги и скачет по кругу, а мальчик погоняя, допивает шампанское из горлышка, деловые люди продолжают обсуждать дела, охранники тупо блуждают глазенками по сторонам, в душе мечтая занять место хозяев, академики пьянствуют, поют, предаются разврату, в общем ведут себя как всегда, безумцы чаевничают, встречая и провожая своих гостей, гардеробщик-гном окончательно упал в руки бдительного охранника, а бригада работников ресторана, превратившись в совершенных кретинов, сбилась в кучу у барной стойки...
- Да это же настоящий САТИРИКОН! - прошептал профессор Ободзинский в ожидании основного блюда...
7
Он стоял возле странного летательного аппарата, а рядом с ним стояла миловидная девчушка лет восемнадцати и преданными глазами смотрела ему в лицо, а он, обнимая и целуя ее, понимал, что где-то там - в городе - его ждет семья, и ему становилось невыносимо грустно. Сердце сжималось от тоски, но он видел вторую девушку, еще краше первой, и слюна текла по его губам... Он шептал той, что в его объятиях ласковые слова, нежно отстранял ее и приближался к другой. Но мысли о семье не давали покоя, когда он облизывал новую знакомую и объяснялся ей в любви. Девушка тоже души в нем не чаяла, она отвечала на страстные поцелуи, и ее шаловливый язычок проникал к нему в рот. Он счастлив, позабыв о семье и первой знакомой. Сейчас его интересовала только ОНА!.. Из-за дерева появилась еще одна девчушка, краше прежних двух, и вот червяк похоти уже зашевелился в его штанах. Поглаживая упругий зад возлюбленной, он одной рукой залез под блузку вновь прибывшей, и теперь эта красавица оказалась притянутой в его объятия. Они поцеловались и ласкали друг друга, и сейчас мысли о прошлом совершенно покинули его. У него нет семьи и никогда не было, есть только ОНА, есть ЛЮБОВЬ и КОЛДОВСКИЕ ЧАРЫ... Взявшись за руки, они сели в странный летательный аппарат, который взмыл ввысь, оставляя за собой длинный дымовой шлейф. Красота! Под ними проплывали утесы и скалы, поселки и города, реки и озера, а чуть впереди были видны перелетные птицы, и совершенно не важно, какое сейчас время года. Чудесно!..
Он повернул голову - сзади в салоне тихонечко сидели все три девушки, с которыми он был не так давно... Он отпустил штурвал и подошел к ним, целуя каждую поочередно... Они трепетали под его поцелуями и почти совершенно потеряли сознание, а он чувствовал великое облегчение... Почему так не может быть всегда?!..
"15 октября 1932 г.
Мамонты
