создавал и поддерживал своими ухмылками и колкими фразами. При этом он не зарывался настолько, чтобы это можно было поставить ему в вину, и Эпинэ все время осаждал себя, чувствуя, как нарастает внутри недовольство кэналлийцем во время их неторопливого спуска по реке. Впрочем, за Лаританом настало время отпускать гребца, и Мишель надеялся растрясти свое недовольство в седле, все-таки, быстрый бег коня был ему гораздо ближе и приятнее, чем покачивающаяся на воде лодка. Эмиль уже мог ехать верхом, но Эпинэ решил на первое время взять его к себе в седло, так было надежнее. Росио и подавно, после встречи с выходцами его тогда растревоженная рана стала зарастать, как на закатной кошке.
Вместе с гребцом неожиданно запросился назад и врач. Он уверял, что раны больше не представляют опасности для жизни юношей, дальше все они вполне справятся без него, а он сам не рассчитывал, что путь будет настолько далек, и очень хочет вернуться назад, к своей семье. Лекаря больше не прельщали обещания большого вознаграждения. Он готов был забрать лишь задаток, к которому Мишель добавил еще немного, и по добру - по здорову вернуться домой. Эпинэ не стал его удерживать, отправил с рыбацким сыном обратно. В попавшемся за Лаританом поселении удалось обменять большую добротную лодку на маленькую утлую на двоих, и лошадей, конечно, беспородных, но выносливых, способных долго бежать вперед без устали. На того, который показался Мишелю сильнее, он усадил Эмиля и сел сам, второго оседлал Алва, третьего пока навьючили дорожными припасами. Теперь можно было срезать через поля, несколько дней пути, пока снова не покажется Данар, а там до Гайярэ уже рукой подать. Мишель очень хорошо знал эту местность и сам ездил так не раз… домой, как иногда он называл про себя замок. Домом был и особняк в Олларии, но в Гайярэ было что-то свое, особое, Эпинэ любил бывать там и надеялся сейчас, что старый замок примет их, не подведет, если надо - спрячет.
Однако, туда еще нужно было добраться. Конь выдерживал двоих седоков сколько мог, потом был отдых, костры, перевязки, раздражающая язвительность Росио, дурной, как считал Мишель, характер кэналлийца, и благодарные улыбки Эмиля, которые немного это сглаживали. Хотя несколько раз Эпинэ и ловил себя на малодушных мыслях послать этих избалованных юнцов к кошкам, но начатое дело нужно доводить до конца, и он терпел.
Через несколько дней пути во время ночного дежурства Алвы Мишель вдруг проснулся от звука выстрелов. Они были близко, слышалось ржание лошадей, чьи-то вопли, и Эпинэ показалось, что кто-то проорал по-кэналлийски. Он недоуменно уставился на Росио, который, как и Эмиль, стоял на ногах с оружием наготове. Мишель последовал их примеру, что бы это ни было, преследователи, или степные разбойники, но живыми они так просто не дадутся. Алва казался даже довольным, в его глазах горел азарт, а на губах играла улыбка, и сейчас, как никогда, Эпинэ хотелось надавать ему оплеух. Вместо этого он быстро разбросал костер, в темноте будет сложнее сделать из них «добычу», и придвинулся ближе к Эмилю, чтобы защищать более слабого. В какую ярость бы он пришел, если бы знал наперед, что защищать будут в итоге его самого, и от кого…
Всадники, один или несколько, приближались, и когда звук лошадиной скачки стал яснее, Мишель поднял в этом направлении пистолет и проорал во всю мощь:
- Остановитесь, кто бы вы ни были, и назовите себя, скажите, кто вы и что вам нужно, иначе, я буду стрелять!
Он уже готовился нажать на курок, как подъехавшие его опередили, грянул выстрел, и пуля пролетела рядом, чуть ли не задев его ухо. Эпинэ собирался немедля послать ответную, но услышал лязг стали и то, как смеется Алва. Мишель побоялся его задеть, сунул пистолет за пояс и достал шпагу, крикнул Эмилю:
- Осторожно, держитесь меня!
Потом что-то ударило его по руке, и он не успел обернуться, как руки оказались заломлены за спину, а громкий смех Росио стал невыносимым. Совсем он рехнулся, что ли… Мишель рванулся назад всем своим весом, чтобы свалить противника, но на ухо зацокали языком, а к горлу приставили холодную острую сталь. Эпинэ все равно крикнул:
- Бегите!
И получил за это ощутимую царапину, струйка теплой крови быстро потекла по шее вниз, к ключице. Алва не побежал, все происходящее продолжало его веселить, пока он, отсмеявшись, не воскликнул:
- Ну хватит, Хуан! Отпусти этого господина, он не похитил нас, а спас!
Хватка ослабла, нож был убран, и Мишель тут же резко обернулся и ударил того, кто только что держал его за руки. Названный Хуаном издал какой-то сдавленный полувздох. Эмиль в это время раздул оставшиеся угли костра и подбросил туда сухой травы и веток, огонь тут же вспыхнул с новой силой. Опустивший голову кэналлиец выглядел, как разбойник с большой дороги. Неровно обрезанные черные волосы, отчасти собранные в хвост, падали на лицо со шрамами. В ухе блестела круглая серьга. Нож в руке Хуана был основательно измазан кровью, явно не только его, Мишеля, но и какой-то жертвы, которой он наверняка успел полоснуть по горлу.
- Эпинэ, разве вас не учили, что бить чужих слуг – это дурной тон? – злобно-язвительно произнес Алва. Смеяться и улыбаться он тут же перестал.
- Господин Эпинэ, - прорычал в ответ Мишель, доставая платок и стирая капли крови с горла, - И я уже говорил вам не упоминать имен, фамилий и титулов во время пути. Головой подумайте хоть раз!
Он неосознанно швырнул платок в костер и отошел в сторону. Хуан, кем бы он ни был, похоже, спас их от преследователей. Это означали и выстрелы в отдалении прежде, чем он приблизился к месту их стоянки, и окровавленный нож в его руке, а также лошади с пустыми седлами и какой-то связанный человек, видимо, еще живой, «притороченный» к седлу. Спас от преследователей, а потом решил спасти и от него, Мишеля. Да, Эпинэ и сейчас понимал, что предположить что-то другое кроме похищения было сложно, но глаза слишком застилала ярость, он ненавидел кэналлийцев, сейчас не только Алву и его слугу, но и всех, все это смуглое отродье с их бледным синеглазым щенком-соберано во главе.
Хотелось окончательно плюнуть на все, но Мишель, побродив немного в темноте, заставил себя вернуться к костру и не смог сдержать удивления. Отсутствовал он совсем недолго, и только думал, возвращаясь, что сейчас нужно будет распрягать лошадей, которых теперь у них чуть ли не по две на каждого, и приводить в чувство и допрашивать пленника, если он еще жив, а потом соорудить из чего-нибудь ужин и не забыть сменить повязки мальчишкам, как оказалось, что лошади уже распряжены и спокойно пасутся в стороне, седла аккуратно сложены, пленник лежит на боку связанный и судя по всему, живой, а над костром разносится ароматный и весьма аппетитный пар от содержимого котелка, над которым хлопочет Хуан. Все случилось быстро, словно само собой. Слуга у Алвы оказался толковым и расторопным, как бы Мишель не сердился на него и всех кэналлийцев вместе взятых, этого нельзя было не признать. Он окинул хмурым взглядом Росио и Эмиля, которые ждали, когда приготовится ужин, и подошел к пленнику. Тот был в сознании и после нескольких пинков и угроз согласился говорить. В обмен на сохранение жизни он назвал своих заказчиков. Их имена Эпинэ ничего не сказали, а вот Росио широко распахнул глаза. Он подошел поближе, чтобы слушать разговор, и Мишель видел, как по его лицу пробежала серая тень.
- Вам эти имена известны? – спросил его Эпинэ.
Алва медленно кивнул.
- Это моя дальняя родня, - произнес он, - Больше никого не осталось.
Росио отвернулся, а Мишель задумался. Кэналлоа – это очень лакомый кусок. И если убит Алваро, то почему бы не избавиться от наследника… Только Люди Чести не могут иметь к этому отношения! Они не могли быть в сговоре с дальней родней Алвы, не может такого быть. Эпинэ не хотел в это верить, хотя и понимал – придется, когда и если все выяснится.
Ужин был готов, пора было устраиваться и на ночлег, и Мишель подошел к костру, как вдруг Хуан упал перед ним на колени.
- Дор…, - начал он.
- Мигель, - подсказал Росио, снова оказавшийся неподалеку и все еще хмурый от полученных известий.
- Дор Мигель, прошу, примите извинения за мою глупость, из-за которой я недостойно напал на вас, - произнес Хуан, - и горячую благодарность за то, что вы спасли соберано.
Эпинэ не ожидал подобного и слегка оторопел, глядя на слугу. Хуан воспользовался этим и стал целовать его руку. В какой-то момент Мишелю показалось, что это новое изощренное издевательство над ним от Алвы, но тот не смотрел на них, он стоял отвернувшись, видимо, переживал предательство родни, и это был не спектакль. Не слишком тщательно выбритая щека Хуана скользнула по руке Мишеля без перчатки, когда тот не отдернул резко, но настойчиво ее высвободил.
- Я не сержусь, - ответил он, - понимаю, что ты не знал. Встань. Пора ужинать и спать. Теперь ты едешь с нами, и по дороге расскажешь, как нашел нас и что тебе известно.
Хуан еще раз проговорил слова благодарности и с улыбкой вскочил на ноги, после чего стал разливать еду в миски. Суп оказался таким вкусным, что Мишель не заметил, как проглотил свою порцию, и слуга-кэналлиец тут же предложил ему вторую. Росио ел без аппетита, глядя перед собой в огонь. Эмиль полулежал, после дня в седле сидеть без опоры ему было больно, и Хуан помогал ему есть. Потом он помог юноше устроиться на ночлег и сам занялся его повязками и осмотром раны.
После ужина Мишель удобнее расположился у костра, он собирался дежурить остаток ночи. Хуан рассказал, как он искал Росио, потом выслеживал новых наемников, которые шли за ними по следам от Данара, а верный слуга юного соберано шел за ними по их следам и настиг их сегодня прежде, чем они успели настичь свою цель. Но Эпинэ считал, что ночных дежурств это не отменяет. Неожиданно к нему подошел, а потом подсел Росио. Вид у него был уже не такой мрачный, как после плохих известий, но и не такой иронично-насмешливый, как обычно.
- Эпинэ… господин Эпинэ, - быстро поправился он, - Вы не поменяете мне повязку? Что-то плечо разболелось.
- А что ваш слуга? – спросил Мишель, - Вы ему что, не доверяете?
- Пусть занимается Эмилем, - ответил Алва, - Хуан очень хорошо понимает в ранах, и в том, как поднимать раненого на ноги, тоже. А потом ему нужен отдых, несколько дней он провел в седле, выслеживая наших преследователей, почти не спал. Но если вы не хотите со мной возиться сейчас, я ему прикажу, конечно…
- Ладно, давайте, - согласился Мишель, помогая Росио стянуть рубашку и разматывая повязки на его раненом плече, - Разрубленный змей, кровь у вас идет… Наверное, натрудили раненую руку? – спросил он, отдирая присохшие повязки в конце, - Зря я врача отпустил.
- Ерунда, - Алва тихо зашипел от боли, когда Мишель дернул повязки, - Само пройдет. Я хотел сказать вам, мы ведь теперь, с Хуаном, можем уехать. Освободить вас от обузы. Он нас с Милем точно вытащит.
- Куда? – спросил Эпинэ, нахмурившись и не слишком нежно отирая кровь у края раны юноши, - До Кэналлоа далеко, кроме того, вас ведь предали свои. Будете скитаться по Талигу – вас все равно найдут, рано или поздно. Вашего слугу убьют, и тогда вас с Савиньяком тоже. Вы не нужны живыми ни Людям Чести, ни вашим родственникам, как оказалось.
-
