гости, часто привозя с собой подарки для хозяйки и развеивая её скуку. Более того, восемьдесят процентов от заработанного Алиной леди забирала себе. Это было одним из условий их устного договора, так что девушка до поры до времени не возражала. Зато условия её жизни улучшились в разы: её поселили в хорошие покои, сделали личной служанкой (в обязанности входило только помогать госпоже с мытьём, причёской и одеждой, а так же следить за порядком в комнате госпожи, с чем Алина легко справлялась), а после и вовсе освободили от работы по замку. Заметив такие улучшения, прислуга (в том числе и мать Азалии) резко "полюбили" её, но девушке это было уже не нужно. Она была со всеми предельно вежлива и дружелюбна, но никого не подпускала мало-мальски близко.
Мать Азалии, поняв, что лаской от "дочери" ничего не добиться, попыталась вытребовать у неё деньги силой, но графиня своей властью оградила Алину от этого, что тоже было одним из условий их договора. В такой ситуации в местный суд подавать было бессмысленно - к делам прислуги там относились, мягко говоря, наплевательски, а уж если ещё и высокородная леди выскажется против...
"Ну вот, у всего, даже у фиговой системы власти, есть свои преимущества" - не без грустинки ухмылялась Алина.
По правде говоря, даже эту заметно улучшенную жизнь сложно назвать столь же комфортной, как прежняя, но Алина не жаловалась. У неё появились собственные сбережения, которые она могла потратить на что угодно, а так же немало свободного времени, которое девушка старалась использовать не в пустую. Утром и вечером устраивала себе лёгкие пробежки в лесу (портной очень удивился, когда девушка заказала себе штаны, причём какие-то странные), собирала грибы, ягоды и травы (которые норовящие подлизаться слуги научили девушку солить, сушить, делать отвары и так далее), в перерывами между сеансами рисования училась вязать, шить и ткать - благо, некоторые навыки сохранились с художественной школы. Это дало ей более привычное нижнее бельё, немного тёплой зимней одежды и два больших простеньких ковра ручной работы. В целом, Алина приспособилась и ей даже понравилась жизнь в этом замке, но домой тянуло всё же сильно. К родным, что ей постоянно снились, к бурной, полной неожиданностей и свободной жизни родного мира, столь критикуемого ранее двадцать первого века. Чувство дикого одиночества не съедало, ибо было давно привычным, но всё же причиняло боль. Тёплые воспоминания о любимых и любящих людях, которые остались там и наверняка долго её искали, лишь раззадоривали его. Не давали покоя.
В нынешнем положении занимало Алину немногое: общение с разными заказчиками, которые делились с ней различными историями и сплетнями, чтение книг, работа и будоражащее стремление к новым горизонтам. Это отвлекало и давало сил.
Естественно, Алина много раз пыталась найти выход. Однако поиски колдунов и ведьм не дали результатов, ибо в Аранте, как и на Земле во время Средневековья, действовала (пусть и не шибко рьяно) инквизиция.
Однажды ей удалось-таки найти человека, называющего себя магом, но ничего хорошего это ей не принесло: пригласивший глубокой ночью на кладбище "чёрный колдун" пафосной речью пытался убедить её отдать жизнь этого тела Проклятому богу взамен на возвращение домой. А когда девушка отказалась - сам кинулся на неё с кинжалом. Как только ноги унесла - непонятно...
Поморщившись, Алина постаралась выбросить из головы неприятные воспоминания и уверенно вошла в лавку.
Это была та же самая лавка, где она купила первые краски и холст. Там работал всё тот же придирчивый старичок, и именно он стал единственным человеком в этом мире, которого Алина действительно уважала и ценила.
Ему нравилась маленькая увлечённая девочка, покупающая у него товары для рисования. Он делал ей скидки, подкармливал, пытался как-то приободрить и помочь. Такого Алина не забывала.
- Здравствуй, Том, - они давно общались на "ты".
- Привет, маленькая художница, - старик часто называл её так, - Проходи. В общем, с предводителем каравана я договорился, через два дня отбудем в столицу. Придёшь утром к лавке.
- Хорошо. Тебе помощь не нужна? - Участливо поинтересовалась Алина.
- Нет, справляюсь пока.
- Спасибо, что помогаешь.- Лучезарно улыбнулась девушка.
- Да не за что. - Отмахнулся тот, - Сам ведь туда собирался, за товаром...
Кивнув и попрощавшись, Алина лёгкой походкой устремилась обратно в замок.
То, что надо двигаться дальше, она давно поняла, но как-то не решалась раньше что-то предпринять в этом направлении. Многие заказчики советовали ей уехать в столицу и обрести там самостоятельность,и в итоге Алина последовала этому совету. Договорилась с Томом, по-тихому собрала все свои пожитки - так, чтобы в замке никто не догадался о её намерениях (прежде всего - госпожа) и начала потихоньку выносить вещи и прятать их в лавке. Когда-то графиня старалась внимательно следить за художницей, но Алине приходилось отлучаться из замка так часто, да и выполняла условия договора она честно, так что со временем контроль над ней значительно ослаб. Стража же привыкла, что Алина вечно таскается с мешками, вот и не обратили внимания, что в этот раз мешок несколько больше...
Где-то ещё далеко, на горизонте, маячил пугающий, прекрасный, шумный Тарисхон...
...
Путь до столицы занял всего четыре дня. Двигались они в основном через леса и степи - прекрасные, полные озёр, ручейков, дивных животных и растений. Кстати говоря, за время пребывания в Аранте, Алина не заметила существенной разницы между флорой и фауной родного мира и этого, что радовало и избавляло от потерянности, временами без причины накатывающими на неё волнами. Это чувство с трудом поддавалось разуму и заставляло её чувствовать себя запертым в клетку зверем в зоопарке.
По пути она всё время боялась, что где-нибудь в лесу на них нападут разбойники (начиталась книжек), но этого, к счастью, не произошло. Дорога вышла спокойной и скучной: Алина только и делала, что рисовала небольшие пейзажи, вдохновленная нетронутой, девственно чистой природой. Белые, как снег, облака, как в детстве принимали перед её глазами причудливые формы, засеянные пшеницей вспаханные поля искрились золотом колосьев, а леса зеленели так ярко, что резало глаза.
Чем ближе они подъезжали к Тарисхону - тем больше местность обрастала замками, особняками, деревеньками. Уходила природа дикая, непокорная и непредсказуемая, уступая место той, что была словно глина в руках человека - податливая, аккуратная, щедрая. И всё это, будто документальный фильм, изучающий многообразие природы, донельзя ясно прослеживалось в дорожных зарисовках Алины, которые грозили со временем стать полноценными картинами.
Сам Тарисхон ожидаемо впечатлил девушку: огромный, богатый, невероятно красивый, загадочный, запутанный, он манил людей магнитом, и большинство как мухи влипали в его паутину так крепко, что уже не могли выбраться. Конечно, была и неприглядная сторона: трущобы, дома терпимости, питейные заведения, казино... Всего этого было очень много, буквально на каждом шагу, однако не умаляло очарование города в глазах Алины. Возможно, потому, что душой она уже не юная девчонка, не подозревающая о некоторых аспектах взрослой жизни и о том, что святых среди нас нет, а розовые очки порой портят зрение. Однако некоторая наивность, романтичность и восторженность были заложены в её характере - девушка, выросшая на романах классиков вроде Дюма, просто не могла видеть всё вокруг безликим и серым, ни во что не верить, ничего не преувеличивать. Иногда это сильно мешало, а иногда, напротив, очень помогало.
Город чем-то очень отдалённо напоминал ей Санкт-Петербург, куда она ездила ненадолго с родителями в далёком детстве. Северная столица запомнилась ей в основном фонтанами, дворцами и парками - тем, что так впечатлило на тот момент "слегка" подсевшую на исторические романы эмоциональную девочку. Здания в Тарисхоне были построены в той же манере: в основном рококо и барокко. Величественные, умопомрачительно красивые, они нисколько не напоминали те "средневековые" замки за пределами города. Даже коляски, кареты и дилижансы здесь отличались, были чуть более "современными" на вид. Иногда Алине казалось, что она попала не в другой мир, а во времена, скажем, Екатерины Великой или Павла I, и где-то недалеко на площади высится недавно установленный знаменитый "Медный всадник", словно страж, берегущий своё детище...
Вытряхнув из головы сумбурные глупые мысли, Алина неуверенно постучалась в дверь. Потом, не дождавшись ответа - ещё раз, но чуть посильнее.
Дверь отворила стройная моложавая женщина лет сорока, со смешливыми огоньками в по-девичьи озорных голубых глазах и морщинками вокруг них, с длинной толстой тёмной косой, заплетённой "корзинкой", в безыскусном просторном домашнем платье выцветшего болотного оттенка с высоким воротником. Зато в ушах блестели довольно дорогие на вид серьги.
- Добрый вечер, мисс. Я вас, кажется, не знаю... чем могу помочь? - Оглядев девушку, поинтересовалась она.
- Вы - миссис Томпсон, верно? - Неловко помявшись с ноги на ногу, поинтересовалась Алина, и, дождавшись кивка, продолжила: - Я к вам по объявлению о сдаче помещения.
- О! Неужели так быстро? - Удивлённо всплеснула руками та, - Впрочем, дом у нас добротный, цена приемлемая. Как вас зовут?
- Азалия Хайлан, - дружелюбно ответила девушка, понимая, что русские имя и фамилия будут тут слегка неуместны.
- Прошу, проходите. - Хозяйка тут же пропустила гостью в дом, помогая с мешками.
Комната, которую сдавали в аренду, девушке понравилась: солнечная, милая, в приятных не раздражающих тонах.
- Меня всё устраивает, - удовлетворённо кивнула она, - Но должна спросить вас кое о чём. Видите ли, в своём городе я была довольно известной художницей, и мне хотелось бы хоть в какой-то мере повторить успех и здесь, поэтому изредка
