Всего за милю отсюда. Эндрю Грейс

“ВСЕГО ЗА МИЛЮ ОТСЮДА”
Эндрю Грейс

и тут мои студенты спросили меня:
почему Сильвия Плат хотела
съедать мужчин по одному,
так как двое за раз это перебор.
Речь идёт о провинциальном
городе в штате Огайо
и новые наркотики
из Колумбус-сити здесь
нейтрализуются только
лошадиными дозами
транквилизаторов.
Вся полиция в округе
стала медсёстрами.
Мои студенты отнюдь
не витают в облаках.
Они упорно пытаются
понять, почему
авторский голос
в стихотворении
призывает смерть,
а сама Сильвия Плат
никогда не покончила с собой.
Тем временем,
всего за милю отсюда,
двое мужчин
еле пришли в себя
в гостиной, полной
мешков с мусором и
коробок от сигар Оптимо.
Их не испугало
ни появление полицейских
ни капельницы.
Оба были полумертвы
и их едва привели
в чувство с помощью Наркана.
Сегодня 6-е ноября и небо
так долго было безоблачным,
что начало раздражать.
Оба мужика отказались
от дальнейшего лечения
в клинике. Один из них
при этом высыпал
целый пакет сверчков
в террариум с ящерицей.
Тем временем мои студенты
искренне пытаются
осмыслить идею смерти:
её каденцию и анафору
и её немецкое происхождение.
Полицейские уже
совсем не понимают,
как разговаривать
с моими студентами.
Они орут на них,
разгоняют их
их стычки или штрафуют
их за переход улицы
в неположенном месте,
потому что они уже
привыкли вызывать
этих полумёртвых
обратно к жизни
и с трудом вытягивать
из них как их зовут.
Полицейские
неспособны им помочь,
но они видят,
что эти ребята очень
нуждаются в помощи.
Тем временем, всего в миле
отсюда, где мои студенты
сдают мне свои
наброски очерков о том,
как они представляют себе
воскресение душ,
один из тех мужиков
как раз вытащил мобильник
из своих дырявых штанов
и звонит в Колумбус-сити
насчёт новой дозы.
А мои студенты тем временем
путаются и не могут объяснить,
где кончается творчество Сильвии Плат
и где начинается смерть.
А всего в миле
от этой аудитории,
мужчины растворяются
как мука в воде.
Их вот-вот совсем не
станет видно. Нынче мужчины
неосязаемы, как воздух.

“NOT A MILE”
Andrew Grace

from where my students ask me
why Sylvia Plath wanted to eat men,
two men overdose. This is rural Ohio,
and the new drugs from Columbus
are cut with elephant tranquillizers.
The police are nurses now.
They don’t dream. My students try
to understand why the voice
in the poem brags about death but
never dies. Not a mile from here,
two men regain consciousness
in their living room full of litter boxes
and Optimos. They are not particularly scared
by the police or their I.V.s. They have both
died before, and been revived with Narcan.
It’s November 6th, and the sky
has been blank for so long its emptiness
has turned supple. The men refuse
further medical treatment. One dumps
a baggie of crickets into a lizard tank.
My students are sincerely trying
to analyze death: its cadence and anaphora,
its German origins. The police
do not know how to speak
to my students. They bark and lord
over a scuffle or jaywalking
because they are used to hauling the dead
back to life and fishing names
out of their mouths. They cannot help
but see everyone as needing to be saved
by force. Not a mile from where my students
show me outlines of what they are trying
to say about resurrection, one of the men
pulls a phone out of his mesh shorts
and calls Columbus. My students worry
they cannot explain where Plath ends
and death begins. Not a mile
from our classroom, men dissolve
like powder in water. Men so close
we can’t see them. Men like air.