Теперь не только днем, но и по вечерам Иван Петрович, уже без костылей, стал выходить в парк, чтобы посидеть в кафе и послушать как поет его квартирантка. Однажды дождавшись, когда Зоя закончит работу, решил проводить её домой.
Ночь была теплая, звездная, словно в воздухе витало что-то незнакомое, непонятное и особенное. Они возвращались по самой длинной аллее парка. Шли медленно наслаждаясь общением друг с другом, вдыхая аромат душистой акации, которая пышными гроздьями свисала над самой головой, изредка осыпая «душистым снегом», который не таял на теплом асфальте.
Вернувшись домой они еще долго сидели на кухне за бутылкой вина и каждый делился чем-то сокровенным, что таилось где-то глубоко, в тех самых дальних уголках одиноких душ, которые когда-то потерялись, блуждая по лабиринтам жизни.
Эти откровенные разговоры и некоторая похожесть, все больше сближая их, стирая грани возраста, привычек и взглядов на жизнь. Они всё говорили и говорили, и незаметно «хорошо нагрузились». В какой-то момент шальная волна чувств и эмоций накрыла Ивана Петровича, вызывая бешенное желание нарисовать нагую Зойку на этой злосчастной кушетке, и каждый понимал, к чему приведут все эти «художественные экспромты» и, каждый был готов к тому, что будет потом и втайне желал этого …
Проснулся Иван посреди ночи то ли от яркого лунного света, который заливал комнату от самого потолка до пола, то ли от ветра, отворившего балкон. Рядом спала Зоя, а на краю кровати сидела гадалка и улыбалась. Она была в белоснежном кружевном платье, расшитым шелковыми цветами с длинной ниткой жемчуга, обвитого вокруг шеи. Ее черные как смоль кудри украшал венок из гроздьев белых цветов. Тонкая длинная прозрачная занавеска развевалась за ней на всю длину, проникая в глубину комнаты до самой её средины, создавая живую мистическую картину.
- Теперь всё будет по-другому,- таинственно прошептала гадалка, наклонившись к самому уху Ивана. Она медленно поднялась и помахав ему своей маленькой ручкой в кружевной белой перчатке, растворилась в воздухе.
Еще долго Иван Петрович мучился догадкой была ли гадалка игрой его подсознания или гостьей из Тонкого мира, но слова её действительно стали для него пророческими.
Ни через два месяца, ни даже через год Зоя в Малаховку не вернулась. Она дала своё согласие на предложение Ивана Петровича выйти за него замуж.
Теперь они жили за городом на даче старушки, а на стене дома, где находилась его городская квартира появилась новенькая табличка - «Частный музей старинной мебели», снова собирая под окнами толпы любопытных туристов.
Сам же Иван Петрович стал проводить экскурсии знакомя посетителей с давно вышедшими из обихода экспонатами мебели. Он рассказывал интереснейшие истории, не забывая упомянуть об актрисе-гадалке, указывая при этом на портрет Зои на той самой злополучной кушетке.
1. Рекамье – кушетка или кресло с изящно изогнутой спинкой и удлинённым сидением. Свое название получила в честь мадам Рекамье, портрет которой изобразил Жак-Луи Давид. 1810 г.
2. Канапе –деревянная скамьи со спинкой, жёсткий диван для сидения, иногда с обивкой.
3. Козетка – мягкий диванчик с двумя спинками рассчитанный на двоих.
4. Жардиньерка – художественно оформленная корзинка, ящик, столик, этажерка или подставка для комнатных цветов.
5. Геридон – небольшой столик - подставка для канделябров, букетов цветов и статуэток.
