сторону. Уж такие люди как она, кто не слишком разбалован к себе вниманием и на кого смотрят только лишь из необходимости, когда уже нет никакой возможности обойти стороной эту встречу с этим её принципиальным взглядом на тебя, всегда очень чувствительны к этой для себя редкости, и эта тётка в одно мгновение вся напряглась, в ожидании чего-то невероятного для себя. И на этот раз её не постигло разочарование, и она действительно, правда не точно, дождалась для себя её уму непостижимого происшествия, нашептывания со стороны…скажем так, её спины. А там уж дальше было трудно разобраться в том, от кого и откуда ей в уши были занесены эти полные загадок слова.
– На четвёртом этаже вас ждут. – Лёгким дуновением кондиционированного воздуха, внеслась эта загадка в уши этой тётки, в момент обмершей в одном положении, боясь пошевелиться и пропустить разъясняющую эти слова подсказку. Но как бы она не напрягала слух, больше ничего там, за спиной, не было слышно.
А тут ещё и лифт прибыл и раскрыл свои створки дверей в ожидании новых пассажиров, и тётка уже и не знает, что ей сейчас делать и как быть. И тётка, так и не сообразив, что делать, действуя по инерции, заходит в лифт, а за ней входят те двое типов.
– Так что, нам куда сейчас? – Задаётся вопросом Илия, глядя не на Мишу, к кому относился этот вопрос, а в створки дверей, где в своей отдалённости виделся тот программист, с кем они познакомились по прибытию сюда. Что же насчёт Миши, то он только было собрался дать ответ на этот вопрос, как резко перебивается этой тёткой, которая с убедительностью в голосе говорит: «Вначале едем на четвёртый этаж», и поспешно тянет руку к кнопке, боясь, что её опередят.
Когда же её палец руки с жёсткой посадкой залипает на кнопке четыре, Илия скороговоркой говорит Мише: «Давай не скучай, а у меня ещё здесь есть дела», в самый последний момент проскальзывает между закрывающихся створок дверей лифта и оставляет в момент взмокшего Мишу, один на один с этой тёткой, не скажем, что такой уж страшной, а так, на своего любителя-экстремала. При этом эта тётка, в этом ограниченном пространстве, в свете этого один на один нахождения, где полумрак освещения кабинки, плюс огонь кнопочного табло, к которому она пальцем прилипла, придаёт особые оттенки её взгляду на Мишу, обрела в своём виде страшную зловещность.
И Миша, спиной даже не прижавшись к стенке лифта, а прямо в неё вдавившись, в мрачном предощущении стоит и не дышит, боясь о себе и о своём присутствии в лифте напомнить этой страшной тётке. А та пока отвлечена тем, что смотрит на свой палец руки и пытается понять, что её там не отпускает. И это начинает её нервировать и злить. С чем она оборачивается назад и видит там перед собой Мишу, а для неё человека незнакомого и как ею понимается, болтливого. А это начинает её ещё больше выводить из себя спокойную, и она в лице так жутко преображается и всё это на глазах Миши, что Миша выпадает от страха в осадок и начинает сползать по стенке лифта на пол.
Тётка же при виде всего происходящего с Мишей, то есть невольного свидетеля всей этой пакости, которая с ней сейчас происходит, начинает все действия этого типа интерпретировать со злокачественным умыслом с его стороны. – Этому гаду мало, что он подловил меня на этой сволочной шутке с кнопкой, и… – рассудила было тётка, вытягивая из своего прилипшего пальца все жилы, как вдруг её осеняет догадкой. – Точно! Так это он и есть тот шутник, кто смазал кнопку клеем, чтобы надо мной посмеяться. Или, если не он, то его более ловкий напарник, кто это всё дело затеял и так умело меня подвёл к тому, чтобы я нажала именно на эту, заранее им смазанную клеем кнопку. – Тётка, как только поняла, что в очередной раз стала жертвой вероломной природы мужского пола, который постоянно издевательски по отношению к ней себя ведёт, либо совершенно её не замечая и игнорируя её запросы, либо замечая лишь для того, чтобы над ней посмеяться, выкинув подобную штуку, в момент переполняется яростью и желанием немедленно воздать по заслугам этим шутникам.
И теперь её взгляд на Мишу горит таким огнём ярости, что Миша, хоть человек и отдалённый от настоящего понимания женской природы и её запросов, на этот раз отчётливо понял, чего хочет с ним сделать эта чуть ли не ведьма. И единственное, что не давало этой ведьме приступить к делу воплощения своих мстительных желаний и сдерживало её, так это всё та же кнопка, которая и стала причиной рождения всей этой ситуации в лифте.
Но этой тётке сейчас не до того, чтобы разбираться в том, что из чего возникло и произошло, ей сейчас крайне важно и хочется дотянуться рукой до этого гада, прижавшегося в самый угол лифта, чтобы ему выцарапать его наглые зенки. Но ей не хватает самой малости, хотя она уже растянулась в ручной шпагат на всю длину лифта – одна её рука примагничена к кнопке на стенке лифта, а другой она машет над головой Миши, вжавшегося в самый свой под зад. А Миша, зажмурив глаза, и головы поднять боится, чувствуя вставшими на дыбы волосами на себе безумный взгляд этой ведьмы, рассекающей над его головой воздух своими отточенными в маникюрном салоне когтями.
И вот после первой вспышки ярости этой, теперь уже точно известно, что ведьмы, рядившейся там, за стенками лифта, под благовоспитанную даму, заведующую целым отделением банка, Зинаиду Крамол, когда эта попытка не увенчалась успехом и отрок Миша (Мише вдруг вспомнилось противостояние ведьмы из «Вия» с отроком Брутом) остался цел, находясь вне зоны действия когтей ведьмы, в один момент над головой Миши и в лифте наступает тишина, и…Миша начинает слышать в этой глубокой тишине звучное биение своего сердца, заглушающего все вокруг звуки. И Мише от этой зловещей тишины становится ещё напряжённей и страшней. А уж помыслить о том, что всё это может значить и что его может там, сверху его головы, ждать, он и не смеет.
И Мишей подспудно ожидалось, то сейчас на него начнут воздействовать с помощью иллюзорного характера убеждениями, пытаясь ослабить его волю заманчивыми предложениями и всё для того, чтобы он увлёкся и как тот, выше упомянутый отрок, открыл глаза и тем самым был обнаружен этой нечистой силой.
Ну а как только Миша так подумал и решил, ни при каких условиях не отрывать голову со своего места, как вот оно, началось.
– Миша. – Таким нежным и задушевным голосом было произнесено имя Миша, что Миша проникся уважением к нечистой силе, которая подходит ко всякому делу не спустя рукава, а профессионально, не жалея для совращения и погибели честного человека никаких средств. А как только Миша так насчёт нечистой силы отчасти совратился, то его мысль тут же пошла по своей наклонной. – А вот праведники вечно на человеке и на всём экономят, вот народ и бежит от них. – Вот так начал мысленно падать Миша, стоило только нечистой силе проявить по отношению к нему не грубую силу, а уважение, с элементами нежности и обаяния в женском голосе.
И хотя чувства Миши были задеты этим к нему ласковым, по имени, обращением, всё же его рассудок ещё держит его в руках и не поддаётся на эту, возможно, что хитрость нечистой силы.
– Посмотрим, а вернее будет, послушаем, что там ещё скажут. – Удерживает себя в сидячем, с наклоном головы в пол положении, Миша. А там, со стороны его макушки головы, как будто отлично понимают это Мишино сомнение, с которым он не смотрит, а только слушает то, что вокруг него происходит.
– Ай-яй-яй Миша. – Заливается игристыми смехом нечистая сила. – Какой ты всё-таки проказник. – А вот этого Миша не понял, и у него появляются на этот счёт вопросы. Но только про себя. Но разве нечистая сила всего этого его затруднения не понимает, конечно, понимает и она сама первой пойдёт на встречу Мише, и на все его вопросы даст ответы и раскроет все интересующие его тайны. – Ты Миша только скажи, кто тебя по-настоящему интересует, а может ты, того самого, влюблён, и я для тебя всё сделаю и узнаю, есть ли шанс у Леонеллы на твоё сердце. – Нечистая сила прямо в точку, в сердце Миши, попадает. И Миша, сердечно заволновавшись, забыв обо всём и в том числе о своей безопасности, отрывает голову от коленей и, подняв её, видит перед собой совсем не когти ведьмы или её перекосившееся в злобе страшное лицо, а перед ним предстала стоящая к нему спиной девушка, которая обратилась лицом к мигающему светом в кнопках табло. А Миша смотрит на неё и не знает, что ему делать.
Но вот эта девушка, явно почувствовавшая взгляд на себе Миши, спиной выказывает своё осознание того, что Миша готов её встретить лицом к лицу, а не как раньше, забившись как страус в песок, головой в колени, – её спина потянулась плечами, – начинает медленно разворачиваться к нему, чтобы Миша мог для себя решить окончательно – быть героем и встретить её взглядом или оставаться прежним трусом, лицом к своему заду.
И Миша, как бы его не тянуло к своей безопасности, вниз к полу, удержал себя верх головой и встретил лицом к лицу эту…Чёрт меня возьми, что за красавицу! Но как бы Миша не был очарован, а возможно и введёт в заблуждении этим, до чего же изумительным и так к нему внимательным взглядом этой, просто одно шикарное великолепие и загляденье, что за красотки (всё-таки, что за красотки?), он не должен верить своим глазам и всему тому, что ему сейчас скажут и на этом постараются его подловить. Типа ты, Миша, тот самый типаж человека, от которого я схожу с ума и готова ради него, то есть ради тебя, чуть ли не на всё. А это, как понимаешь, под собой подразумевает такого разряда шалости, что ими себя вознаграждать и баловать, с подобно делать только с самого близкого расстояния и непременно раздетым. Так что если ты, Миша, готов вознаградить себя за столь долгое ожидание такого рода близости, то прояви силу характера и инициативу, и приблизься ко мне.
И хотя всё этот так заманчиво звучит и всему этому хочется верить, что-то ему внутри себя подсказывает, что всему уж точно нельзя верить, а если и верить, то только на половину. За которую к тому же ещё нужно как следует поторговаться. Ну а так как Миша, в целом и общем не знает предмета торга, то он благоразумно решает помолчать и подождать, что ему в обмен всего этого, от чего слюни прям текут и с трудом задерживаются во рту, предложат.
И ему, пока у него внутри всё горячо, начинают делать предложения. Но не сразу, а со своим специальным предисловием, путём применения которого, скорей всего, собирались Мишу заговорить, а затем уже брать его тёпленьким и на всё согласным.
– Ты, Миша, правильно делаешь, что не веришь всему, что видишь. – Не сводя своего взгляда с Миши, молвит ему своё слово эта красна девица (только таким слогом преданий рассказываются такие сказочные истории для людей с бытующим мнением и приземлённым образом жизни). – Реальность не всегда есть отражение её внутренней сути, и за красивой обложкой часто может скрываться всякая непотребность, а за внешнем проклятием не красоты, вполне может скрываться и часто в слезах прячется невиданной красоты изящество. – И так это жалостливо и искренне сказала эта красна девица, чья подробность внутренней сути теперь оставалась под большим вопросом, что у Миши внутри всё защемило и ему сейчас же захотелось
