ВСТУПЛЕНИЕ
В прошлом году, будучи в гостях на даче у знакомых в Подмосковье, я проявил свойственную мне любознательность и уговорил их разрешить мне порыться на чердаке, где лежали вещи, по их словам, «еще со времен оных». Это были вещи прежних хозяев дачи. В поисках книжных и всяких прочих раритетов я перерыл весь чердак. Основательно измазавшись в многолетней грязи и покрывшись пеленой паутины, я, наконец-то, отрыл то, что могло быть читабельным. Им оказалась пухлая тетрадь в клеенчатом переплете. Углы тетрадных страничек были замусолены и кое-где обтрепаны. Чернила от ручки местами размазались от чердачной сырости. Однако, предприняв заметные усилия, можно было разобрать содержимое найденного реликта.
К сожалению, первые странички тетради были безжалостно вырваны варварской рукой. Там, наверное, содержались автобиографические сведения. По тексту мне стали известны только имя и отчество автора найденного сочинения, скрасившего скучные часы пребывания на даче. В таком первозданном виде, не тронутой рукой ловкого толкователя, я и передаю в ваши руки, надеюсь, приятный читатель, найденную прелюбопытную историю. Содержание коротких глав найденного сочинения я сохранил в неприкосновенности, снабдив их только своими подзаголовками для удобного чтения. Само собой, я смягчил некоторые оригинальные резкие выражения, чтобы не портить ваш благовоспитанный вкус.
Про возраст рукописи могу сказать одно: судя по ее содержанию и состоянию на день обнаружения, она была написана в середине или конце семидесятых годов двадцатого века человеком, как тогда говорили, «интеллигентной наружности, состояния ума и чувства». Правда, не все в его двусмысленном поведении я могу принять и с ним согласиться в уместности его противоречивых суждений.
НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РАЗУМ
…то, что было, я помнил смутно и то до определенного момента. В памяти остались только езда в автобусе по шоссе из Москвы в аэропорт, ощущение счастья от близости с любимым человеком, да еще внезапная остановка автобуса у дремучего зеленого леса, выходящего на дорогу, вместе с тем, что за этим последовало. Уже потом, когда я проснулся, правда, еще во сне, моему удивлению не было предела: оказывается, моим любимым человеком был мужчина, а я был женщиной. Как это могло случиться со стопроцентным мужчиной, который всегда относился к тому, что он мужчина с чувством, нет, не почтения, но уверенности в том, что это неизменная данность, константа его существования, не могу взять в толк. Я, конечно, люблю женщин, но не до такой степени, чтобы самому стать женщиной. Мужчиной я родился, мужчиной и умру: такова моя судьба, коя сиречь карма. Никогда прежде я не ощущал себя женщиной ни во сне, ни, тем более, наяву. А, вот здесь тебе и «нате, член или звезда в томате». Прямо чудо какое-то. И тут меня осенило: удивление то от дива, от чуда производно.
Но не это меня потрясло. Отнюдь не мужская фобия. Я впервые в своей жизни поймал сон на мысли. Что она означала? То, что я понял, что есть нечто разумное во мне самом, чем я не могу являться. Вот как это было…
СОН ВО СНЕ
Мне стало ясно, что понимать сон можно, ничего ему не приписывая, а это прямо противоположно тому, что говорил нам дедушка Froid, ибо сон есть явление не моего бессознательного, а сверхсознательного. И только это дало возможность выяснить из доступного мне воспоминания, что «мой любимый» был двойным агентом, оказавшимся «нашим» разведчиком. От всего, что было до названной поездки с ним в автобусе, у меня запечатлелась в памяти только картина зимнего вечера, где-то на окраине города в частном секторе деревянных построек. На потемневшем синем ледяном небе висит оранжевое солнце, которое уже не только не греет, но и светит только для того, чтобы не пропасть в сгущающейся тьме, надвигающейся со всех сторон. На небе уже начинают мерцать звезды, а руки и лицо начинают быстро холодеть от студеного воздуха. И вдруг я уже еду в автобусе посреди теплого лета. Но это «вдруг» обманчиво: я начинаю вспоминать, что это продолжение того сна, что я видел прежде, за месяц до этого. Тот сон заканчивался тем, что я с людьми стоял на окраине Москвы и ждал автобус в аэропорт. То, что это было не мое время, я понимал ясно. Это было примерно, в году 59-м, а может быть 60-м, когда я был дошкольником. Но в прошлом сне у меня не было ощущения близости и тревоги за любимого человека. В нем было ощущение радости от встречи с давним знакомым – моим родным городом, - чувство счастья от того, что я еще ребенком вновь иду, шагаю по улицам моей сказочной, мифической Москвы. А мне навстречу попадаются величественные здания, и Кремль смотрит отовсюду на меня.
Автобус во сне остановился по просьбе «моего любимого», который выбежал на крики о помощи в густом лесу. Он побежал по направлению к шеренге деревьев, заслонявших группу мужчин, судя по крикам избивавших несчастную женщину. Я бросился вслед за ним. За спиной я услышал, как и другие люди тоже стали выходить из автобуса. У меня было странное ощущение, как будто я был сам не свой, а точно мне давным-давно знакомой женщиной с легко узнаваемой внешностью. Ее яркие глаза излучали теплый, ласковый свет из-под прищуренных длинных ресниц. Но подбежав ближе, я увидел, как все хулиганы вместе с избитой женщиной и «моим любимым» разбежались в разные стороны. Я побежал следом за своим спутником и прибежал на поляну, на которой находился трехэтажный загородный дом. На входе стоял человек и на польском языке спросил меня, что угодно пани. Я сразу понял, что должен назвать пароль: “Jest domem dla patelni Wojtyły” («Здесь проживает пан Войтыла»)? Получив нужный ответ, я прошел в дверь и оказался, как я понял из разговоров многочисленных обитателей дома, среди заговорщиков, злоумышляющих против «красной» Польши. И вот я стал искать среди них своего человека, расспрашивая гостей, где пан Войтыла. Постепенно все, что было вокруг меня, стало терять свою живость и застыло. Ко мне стало возвращаться сознание. Я точно знал, что еще нахожусь во сне, на той прозрачной грани, где сон мешается с реальностью. Но в то же время я понимал, что у сна есть своя реальность. Даже больше: та наличная реальность, в которой мы живем, есть только часть настоящей реальности. Наконец я понял, что сон необратимо сворачивается, оставляя меня наедине со своей мучительной недосказанностью.
Но не это меня так сильно взволновало, что стало откровением. Я неожиданно для себя навсегда понял, коснувшись вскользь неведомого смертным, что есть нечеловеческий разум, и он действует во мне. Его работа, о которой я случайно догадался и мог так никогда и не узнать, давала о себе знать по умному сценарию, беспристрастно развертывающему передо мной явно драматическое действие. Но в том, как оно развертывалось, я всем своим существом почувствовал, что меня самого в нем нет, что не я являюсь его автором и постановщиком. В нем я в лучшем случае второстепенный герой, если не заштатный статист. Причем мне вовсе не должно было догадаться о творящейся на моих глазах мистерии.
Сам факт того, что кто-то есть помимо меня самого во мне, странное дело, был мне не страшен. Я впервые ощутил присутствие того, кого называют с большой буквы. Но это случилось так, как будто я открыл Его без должного на то Его повеления. Так Кто это был? Моя первая интерпретация привела меня к самому мозгу. А что если мозг есть разум без меня: ratio-ego? Но потом эта дикая, безумная мысль меня покинула. Более приемлемой, я не говорю еще «истинной», явилась интерпретация всего со мной случившегося во сне как смещения меня самого, сдвига моей души в пространстве и во времени одновременно в Москве и в Польше, и еще в каком-то сибирском городе на выселках, в конце 50-х, а может быть в начале 60-го. Всего скорее, я оказался в теле «знакомой незнакомки».
ПОИСКИ МЕСТА НАЗНАЧЕНИЯ
Первым делом, придя в себя, я занялся поисками той дороги, по которой мог проезжать автобус из сна. Мне нужна была хоть одна зацепка для того, чтобы разузнать, кем была та женщина, которой я стал во сне. Слава Богу, я был в отпуске и предоставлен самому себе. Для того, чтобы выяснить, где эта дорога пролегала, я пошел в химкинский филиал Ленинки, недалеко от моей дачи. Там я с трудом раздобыл карту московских автомобильных дорог конца 50-х - начала 60-х гг. этого века и физическую карту Подмосковья. И стал искать по ней то место, где дорога соприкасается с нашим лесом в Химках по направлению к Шереметьево, ибо именно туда мог ехать мой спутник, чтобы полететь в Варшаву. В библиотеке же я узнал, что Шереметьево стало использоваться в качестве международного аэропорта только в 60-м году. Для уверенности в том, что пережитое во сне происшествие имело место, я стал расспрашивать знакомых старожилов на дачах, где пролегала дорога в Шереметьево в то время. К сожалению, мало кто из них помнил об этом. Единственно, что мне удалось узнать так это то, что я и так нашел по карте, а потом уточнил при личном ознакомлении с трассой на Шереметьево. Через несколько дней я кое-как все же нашел похожее место, но не совсем там, где ныне пролегала дорога на международный аэропорт. Само место пока мне не дало никаких примечательных зацепок. Я уж было бросил свою затею, приняв ее за поиски «прошлогоднего снега». Только моя привычка доводить любое дело до конца вынудила меня напоследок обратиться к периодике лета 60-го года.
Объяснив свой интерес к пожелтевшим страницам более чем пятнадцатилетней давности необходимостью написать научную статью о недавней истории края, я перелистал тысячи страниц местных и центральных газет: «Вечерку», «МК», «Подмосковные новости» и пр., пока, к своему счастью, не наткнулся на небольшую заметку о происшествии на дороге в аэропорт от 23 июля 1960 г.
Там буквально было записано: «За минувшие сутки было совершено 2 грабежа, 10 краж и одна попытка изнасилования.
На дороге у химкинского леса тов. Виноградов, остановив автобус, направлявшийся в аэропорт Шереметьево, смог предотвратить попытку изнасилования комсомолки К.М.
В результате совершения Виноградовым мужественного поступка виновные в совершении преступления были задержаны. Товарищу Виноградову С.А. была выражена устная благодарность руководством местного отделения милиции за своевременное оказание помощи в предотвращении преступления и в задержании в нем виновных».
Когда я наткнулся на знаковую заметку, у меня потемнело в глазах от такого совпадения с тем, что я видел во сне. Мой сон был вещий. Причем он извещал меня о том, что уже давно «кануло в Лету». Это была реальная зацепка. Моим спутником по сну был некто «тов. Виноградов А.С.».
Теперь я должен был все разузнать о том, кто такой Виноградов А.С. И только потом я мог, имея сведения о Виноградове, попробовать разведать, кем была его спутница в тот день, когда он спас женскую честь комсомолки, как ее… кажется, да, К.М., от посягательств кучки негодяев. Однако, зная о характере деятельности тов. Виноградова, я не мог не отдавать себе отчет в том, что наведение о нем справок может обернуться для меня
