Петровна позвонила в дверь, она открылась и показалась, как я понял, служанка, которая, поздоровавшись, приняла у меня пальто и шляпу. С перебинтованной головой я представлял жалкое зрелище. В зеркале в прихожей я увидел удивленное лицо пожилого мужчины.
- Сережа! Что с тобой случилось?
Как я понял, с этими словами он обратился именно ко мне. Я сделал большие глаза.
- Как, неужели ты не признал своего школьного друга? – только и мог, что спросить раздосадованный хозяин дома.
- Папа, посмотри внимательно на Александра Сергеевича. Он тебе в сыновья годится, а не в школьные товарищи.
- И в самом деле, что это я. Однако вы так похожи на моего школьного друга Сергея Ивановича Виноградова, что я вас принял за него. Может быть, вы его сын?
- Извините, Петр… («Андреевич», мне подсказала Дарья) Андреевич, от падения я совсем не помню свою фамилию и кто был моими родителями.
- Папа, будет хорошо, если ты меня выслушаешь. Я виновата в том, что спешила и нечаянно сбила с ног Александра Сергеевича. Он упал, потерял сознание, а когда пришел в себя, то оказалось, что он многое забыл. Доктор сказал, что у Александра Сергеевича сотрясение мозга. И от этого частичная амнезия. Я предложила ему погостить у нас дома, чтобы он мог прийти в себя. Доктор согласился. К тому же у него в больнице много раненных с фронта и не хватает больничных коек.
- О чем ты, Даша, говоришь. Ты меня заставляешь самого себя стыдиться. Неужели у нас не найдется места для такого милого человека, как Александр Сергеевич. К тому же он не может не быть родственником моего друга. Я вам серьезно говорю, Александр Сергеевич, что вы буквально вылитый Сергей Виноградов.
- Все может быть, Петр Андреевич. Это как судьба распорядится.
- Даже то, что вы сказали, вы сказали так, как говорил мой друг Сережа.
- Александр Сергеевич, с моим отцом бесполезно спорить, ведь он преподает в университете философию.
- Вот как? Петр Андреевич мне будет интересно вас послушать.
- Мы еще с вами побеседуем. А ну-ка, Даша, ты почему держишь своего гостя в прихожей? Пора уже обедать.
И тут я увидел, как ей к лицу твидовый английский костюм из жакета с басками, вышитыми отворотами, карманными лацканами и удлиненная «хромающая» юбка, сужающаяся книзу. Короткие завитые волосы, постриженные в стиле «буби-копф», не только не портили Дарью Петровну, но придавали ее облику некоторую пикантность.
- Марья, отведи, пожалуйста, Александра Сергеевича, в комнату для гостей. Вы пока там отдохните с дороги, прежде чем мы соберемся к обеду.
Когда служанка меня повела в комнату для гостей, то я спросил у нее, какой сегодня год, месяц и число. Она сказала, что с утра было 12 декабря 1916 года по новому стилю. Оставшись наедине с самим собой, я предался серьезным размышлениям. Черепная травма от падения на скользкой мостовой еще давала о себе знать, но никак не мешала моим размышлениям.
Итак, я оказался в прошлом, причем не своем. К тому же оно было не прошлым моего воспоминания, а реальным прошлым, являющимся для меня самым настоящим настоящим. Как это могло произойти, я не ведал. Но это было так. И что мне можно было делать? То, что я уже сделал и продолжаю делать впредь. Я встретил свою любимую. Я это еще предчувствовал в своем необычном сне, только дал ему неверную интерпретацию касательного того, в кого я влюбился. Это был не я, а Дарья Петровна. Теперь я должен был поступать в соответствии с историческим моментом. Близилась февральская буржуазная революция, а за ней большевистский октябрьский переворот с кровавой гражданской войной. Я должен был предпринять все возможное, чтобы спасти от вероятной гибели мою любовь, - Дарью Петровну. Но для этого мне надо было поближе познакомиться с ней, чтобы она мне всецело доверяла. А это возможно только при условии того, что она меня по-настоящему полюбит.
Затем надо было разыскать средства для того, чтобы вовремя покинуть Россию. У меня не было никаких обязательств перед царем и прочими идеологическими фетишами, чтобы я жертвовал собой и другими на империалистической или гражданской войне, а тем более для так называемой «революции». Поэтому меня ничто не могло удержать в России. Я не знал своих предков, ибо насколько я себя помнил, всю свою недолгую жизнь был сиротой. Однако меня до поры до времени могла удержать только Дарья Петровна. И вот ради этого я мог играть роль больного частичной амнезией, ибо в мое объяснение того, что я человек из будущего, мне сейчас абсолютно никто не поверит. Другое дело, если Даша меня полюбит, то может быть…
Но где найти мне средства на отъезд в Европу или Америку? Ведь у меня в карманах нет ни одной завалявшейся дореволюционной копейки. Я лихорадочно стал думать о том, что может стать источником денежных накоплений. Не найдя ничего лучше, я остановился на историческом кладе с обязательными драгоценностями. Единственно, что меня могло утешить, так это воспоминание о том, где я был свидетелем находки дореволюционного клада. Таковых у меня не было на примете. Может быть, они и есть, но я забыл об их существовании. Дело осталось за малым: нужно было их вспомнить. Однако на этой мысли меня прервала Марья, вошедшая в комнату для гостей, чтобы позвать меня к обеду.
За обедом я решил разузнать, как относятся к войне и возможности революции Даша и ее батюшка. Разумеется, разговор об отъезде или хотя бы о путешествии в Европу был преждевременен. Для меня сейчас немаловажной проблемой становился поиск паспорта. Долго разыгрывать партию человека, не помнящего своего прошлого, я не мог. Денежные средства были необходимы еще для того, чтобы разрешить эту проблему. Близкое знакомство с прелестями жандармского управления, в котором знают, как поступать с людьми без соответствующих документов, не входило в мои планы. Для того, чтобы в ближайшее время приобрести фальшивый паспорт требовалось знакомство либо с преступным миром, либо с революционерами, либо, наконец, с продажными жандармами. А чтобы иметь с ними дело, нужно было большое количество денежных знаков.
- Александр Сергеевич, я вот о чем подумал. Вам нужно будет сменить одежду. Так теперь никто не ходит. Зачем в наше неспокойное время привлекать к себе излишнее внимание полиции. Кстати, у вас есть при себе личные документы? – спросил меня участливо Петр Андреевич.
- Я думаю, так никто не ходил и прежде. Я не помню. Надо посмотреть в карманах.
- Александр Сергеевич, а что вы хотели сказать вот этим «так никто не ходил и прежде»? - спросила меня Даша.
- Насколько я помню себя, я был историком. Так вот, я не помню, чтобы в такой одежде ходили люди десять, двадцать, тридцать лет назад, когда меня еще не было. Но так не ходят и сейчас. Остается сделать вывод о том, что так могут ходить люди в будущем.
- Александр Сергеевич, можно я вас буду называть на правах вашего старшего знакомого Сашей?
- Конечно, можно, Петр Андреевич. Я попроси бы, чтобы меня так называла и Дарья Петровна, ибо я полностью в вашей власти как пришелец из иных миров.
- Папа, как интересно, оказывается, Александр Сергеевич к нам пожаловал из будущего. А какие туалеты носят у вас ваши женщины?
- Даша, не фантазируй. Саша, вы знаете, у Даши богатая фантазия. Вот когда она была маленькой, то мечтала о принце, который пожалует за ней из далекого будущего, чтобы увести ее туда.
- Дарья Петровна, к сожалению, я не имею возможности вернуться в будущее.
- Александр Сергеевич, неужели вы поверили в то, что я до сих пор верю в детские сказки? Ведь папа просто шутит.
- Какие могут быть шутки, Дарья Петровна, человек без памяти явно является человеком из будущего.
- Ах, вот если так, то мне понятно.
- Кстати, Петр Андреевич, вы ведь преподаете философию в университете. Как я понял, являетесь, вероятно, профессором. Вы как человек мыслящий и знающий, я полагаю, знаете, чем закончится эта война, в которой участвуют миллионы людей, целые народы. У нас воюет крестьянство, которое должно пахать. Скоро начнутся голодные бунты в центральных городах, - ведь кто выращивает хлеб? Рабочих рук не хватает. А у миллионов крестьян оружие в руках. Плюс революционная пропаганда. Самодержавие уже не способно держать порядок. Как вы думаете, начнется ли революция? Вы не можете не знать, что всегда за революцией следует гражданская война, в которой гибнут миллионы людей похожих друг на друга. Вы не думали, что будет с вами, с Дарьей Петровной в этой человеческой мясорубке?
- Саша, ты задаешь такие вопросы, которые не только не решаются, но и не задаются за обеденным столом. Но я тебе отвечу. Я крайне обеспокоен создавшейся ситуацией и не только на фронте военных действий, но и у нас в тылу. То, о чем ты говоришь, у нас возможно. Причем это не абстрактная, а вполне реальная возможность. И я беспокоюсь за судьбу моей дочери и сына, который воюет на фронте.
- Я понимаю, что не место здесь и сейчас об этом говорить, но вы можете полностью рассчитывать на меня в этом деле. Я готов предпринять все от меня зависящее, чтобы спасти Дарью Петровну и вас от надвигающегося кошмара. Дело в том, что революция начнется с голодного бунта в Петрограде в конце февраля следующего года, меньше чем через три месяца. Если хотите точную дату, то с 23 февраля 1917 г. по новому стилю.
- Александр Сергеевич, откуда вы можете об этом знать? – с большим сомнением в голосе меня спросила Даша.
- Откуда я могу это знать? Я вспомнил. Из школы. У нас этому учат детей в младших классах. Я об этом узнал еще в 50-х гг. этого века.
- Саша, вы нас разыгрываете. Такого просто быть не может. Время необратимо и назад в прошлое вернуться нельзя. Если вы живете в будущем, то как вы оказались в прошлом. Неужели вы не понимаете, что нарушаете законы элементарной логики?
- Я не вижу здесь противоречия и нарушения законов элементарной логики. Необратимость времени не входит ни в один закон такой логики. Как раз законы элементарной или формальной логики обратимы, если мне не изменяет память. Другое дело, как вообще может быть такое возвращение в такое прошлое, которого у меня никогда не было. Для меня это тоже загадка. То, что я оказался у вас, в 1916 г., для меня настоящее чудо, которое я не могу объяснить ни с философской, ни с научной точки зрения. Надеюсь, вы не принимаете меня за сумасшедшего?
- Саша, я отдаю себе отчет, что вы в здравом уме. Вот что касается памяти, то не вполне уверен.
- Неужели вы, Петр Андреевич, с вашим-то умом, не догадались и не додумались, что в моем случае есть нечто необъяснимое? Вот взять хотя бы мою одежду. Или то, что я говорю о будущих событиях. Ладно, ждать начала революции пришлось бы долго, чтобы проверить, говорю ли я правду. Но хотите, я вам скажу, что произойдет скоро: в ночь на 17 декабря 1916 г. по новому стилю будет убит Григорий Распутин во дворце князя Юсупова на Мойке в Петрограде. Его сначала отравят цианистым калием, потом попадут тремя пулями в голову, в печень и почку. Но это его не убьет. Тогда его свяжут веревкой по рукам и ногам и сбросят с моста недалеко от Каменного острова в полынью Невы. До убийства осталось
