- Это как получится, смотря по обстоятельствам - пообещал мне революционер, закрыв за собой дверь на улицу.
А я про себя сказал: «Советовать революционеру не обижать невинных, то же самое, что уговаривать волка не есть ягненка». Но не это занимало мой ум. Он находился в смятении. Я был откровенно потрясен ответом Даши. Оказывается, она любит другого! Это известие меня просто убило наповал. Поднимался по лестнице уже не я, а «живой труп» драмы графа Льва Толстого. Мне не было никакого дела до моего пальто и шляпы, а также до бессмысленного похода на площадь для созерцания пустого фейерверка. Когда я вошел в незакрытую квартиру, то прошел прямо в гостиную, где со стола убирала прислуга. Я, не говоря ни слова, взял бутылку «Смирновской», налил себе полный граненный стакан и залпом выпил, изрядно поперхнувшись. У меня перехватило дух от крепкого напитка.
- Возьмите, барин, огурец. А то так можно отравиться, - участливо сказала добрая женщина, качая головой.
- Большое спасибо, - сказал я в ответ и откусил соленый огурец, предложенный мне на белом блюдце с голубой каемкой.
Затем, пошел назад, пошатываясь и от водки и от расстроенных чувств, но спустился уже не по парадной лестнице, а по черному ходу, выходящему во двор. Выйдя со двора с противоположной стороны, я пошел, не зная сам куда. Порывшись в карманах, я нашел достаточную сумму денег, чтобы снять номер в хорошем отеле на продолжительное время. Я недолго бродил по пустым улицам. Вскоре я набрел на празднично разукрашенную гостиницу на Никольской улице. Это был «Славянский базар».
Я снял там номер и, войдя в него, тут же упал в неразобранную кровать и тотчас отключился. Проснулся я поздним хмурым утром. За окном шел снег и мела поземка. На душе было тоскливо, в голове шумело от перепоя, и во рту было гадко от водки. Я уже пожалел, что ушел с квартиры, где встречал с Дашей Новый Год. Зачем я оставил ее? Тоже кавалер нашелся, - бросил свою даму, и это в Новогоднюю ночь, когда, по поверьям, исполняются желания и решается то, как проведешь эту ночь, так и будешь жить весь год. Что она подумает обо мне? Какой же я дурак. А может быть, наоборот, она счастлива, что я, наконец, ее оставил в покое. Ведь она меня не любит и даже сказала, что, может быть, мы будем на словах товарищами. Значит, получается, что я еще не заслужил даже такого обращения.
Правильно я сделал, что ушел. Но как мне быть теперь совершенно одному и без средств к существованию в чужой Москве 1917 г. накануне революции? Все мое нехитрое добро осталось на Камергерском переулке. Все же надо его как то взять обратно. Что до моего одиночества, то мне, сироте, воспитанному в детском доме, к нему не привыкать. Я уж было понадеялся, что обрету в семье Даше свою обитель. Но видно не судьба. Однако скрываться от людей, мне помогших в трудную минуту, несмотря на то, что я порядком им надоел, тоже не хорошо. К тому же жестокая реальность стояла у меня перед глазами. Я еще помнил то, что видел в архиве, когда работал над диссертацией по закрытой теме «Революционные годы: события и смыслы». А там были и фотографии убитых заложников: молодых и пожилых женщин с отрезанными грудями и половыми органами, детей с вспоротыми животами, изнасилованных и замученных в чекистских застенках сестер милосердия. О мужчинах я вообще не говорю. Для них благом было быть заживо погребенными. Это малое из того, что я видел и о чем читал. От революционных зверств меня до сих пор мутило. Среди них вполне могла оказаться и Даша. Поэтому я не имел права давать волю своим обиженным нежным чувствам.
Но в таком виде тоже было не дело возвращаться на квартиру Петра Андреевича. Мало того, что они от меня устали. А я опять появлюсь, но уже в непотребном виде во хмелю с перегаром во рту. В самую пору меня выставить за дверь. Так я себя бичевал, пока отходил от злосчастного Нового 1917 года. Под вечер я покинул гостиничный номер и оправился на извозчике в Камергерский переулок. Заметив, что горит только в столовой, я понял, что хозяева, как обычно, ужинают. Значит, все хорошо и никто меня не ищет. Такое положение вещей делало мое отсутствие желательным и удобным. Поэтому я мог взять свои вещи и, напоследок, предложить еще раз свою помощь хозяевам в отъезде из России.
Когда я поднялся в парадном на этаж к Боратынским, то нашел дверь в квартиру не закрытой на замок. Я не стал звонить и бесшумно вошел в переднюю. Дверь в столовую была открытой. Из нее к моему удивлению раздавался тихий женский плач и заботливый голос Петра Андреевича.
- Не плачь, Даша. Найдется твой жених.
- Как он найдется, если я весь Новый Год его искала и так и не смогла найти. Может быть, его уж… - снова раздался ее плач со всхлипом.
- Ну, не убивайся ты так, моя милая. Ты мне так и не сказала, почему Саша вдруг исчез. Может быть, ты его обидела или вы поссорились?
- Да-а-а-а.
- Ну-ну-ну. Не плачь. Я не понял, ты обидела или вы поссорились?
- Я его обидела, сдуру сказав, что не люблю.
- Хорошо. Значит, он признался тебе в любви. А, ты сказала ему, что не любишь. Отлично. Узнаю свою дочь, польскую гордячку. Нет, чтобы признаться любимому в том, что тоже любишь. Наверное, насочиняла, что кого-то любишь, но не его. Так?
- Так.
- Ну, и кому ты сделала плохо?
- Саше и самой себе.
- Так надо думать, прежде чем говорить и делать. Ну, ты, Дашка, и дуреха. Ты в самом деле его любишь?
- Папа, такие вопросы девушкам не задают. Это моя тайна.
- Ах, тайна? Тайна.
- Да, тайна. Когда Саша придет, если он придет, а не… - и опять Даша всхлипнула.
- Ну, все, хватит, возьми себя в руки. Что ты знаешь о Саше?
- То есть?
- Ну, как вы с ним расстались?
- Не дождавшись Саши, я поднялась в гостиную, но нашла в ней только служанку. Она сказала, что молодой человек выпил полный стакан водки и спустился вниз по лестнице. Но на лестнице я не видела его.
- Надо было посмотреть во дворе, ведь там есть черный ход.
- Знаешь, папа, я догадалась и там посмотреть тоже, но во дворе уже никого не было. Я выбежала на улицу, но и там тоже не было Саши. У кого я ни спрашивала, никто его не видел.
Я больше уже не мог слушать и злоупотреблять доверием своей любимой. Я был на седьмом небе от счастья. И все же мне было совестно за себя, за то, что я поступил с Дашей как последний негодяй. Я счел за лучшее выйти из квартиры и позвонить в дверь.
Как только я позвонил, так тотчас мне открыли дверь дочь и ее отец. Когда я увидел заплаканную Дашу, то она прямо просияла, но тут же убежала к себе в комнату. Петр Андреевич с облегчением меня обнял и повел в гостиную, приговаривая «Саша, как ты нас напугал, как напугал». Но в его голосе я слышал нотки не столько огорчения, сколько подтрунивания над нашими страхами.
- Ну-ка, признавайся, где ты шлялся? – спросил меня Петр Андреевич в столовой, делая над собой усилие, чтобы не рассмеяться.
- Петр Андреевич, не велите казнить, велите молвить. Я на Новый Год напился с непривычки, и меня понесло на улицу, вслед за Дашей. Но там я не нашел ее и заплутал, пока не остановился перед нарядным «Славянским базаром». В нем я снял комнату и завалился спать. Проснулся в обед, но никак не мог прийти в себя. Вот только теперь, вечером, я почувствовал себя человеком. Я не мог себе представить, как в затрапезном виде явлюсь перед Дарьей Петровной.
- Ладно. Я понял тебя. Главное, чтобы Даша тебя поняла. А то она тебя и себя чуть не похоронила. Ты больше так не делай.
- Честное слово, это в первый и последний раз.
- Верю. А теперь иди и извиняйся перед Дашей.
Я пошел, как побитая собака к моей любимой. Постучался и услышал: «Войдите».
- Дарья Петровна, к вам можно?
- …
Даша сидела прямо на стуле и не смотрела в мою сторону.
- Вы меня когда-нибудь простите?
Наконец, она соизволила на меня посмотреть. Она точь-в-точь была похожа на надменную королеву. Я склонился перед ней на колено и преклонил голову для наказания. Но вместо наказания она меня потрепала по волосам и, улыбаясь, промолвила: «Больше так не делайте, Саша, а не то, я вас больше не увижу». Но потом сразу посмотрела на меня с сожалением и сказала: «Впрочем, я все равно вас не люблю». В ответ я улыбнулся. За что поплатился тем, что она нахмурила брови.
- Ладно, Саша, я вас прощаю, но больше так не делайте. Вы не только мне испортили Новый Год, но и моей подруге отбили охоту больше приглашать меня в гости.
- Я тоже попрошу прощения у нее.
- Вот этого не надо делать, - поспешно мне ответила Даша.
- Это почему?
- Потому что потому. И все. Не будем больше об этом, - потребовала Даша.
Я кивнул в знак согласия головой.
- Саша, а теперь антракт. Садись рядом на диван и давай поговорим.
Я послушно сел рядом с Дашей.
- Не сегодня - завтра на побывку с фронта приедет мой брат Николай. Об этом он известил сегодня телеграммой. Мой папа сказал, что лучше будет, если мы скажем, что ты – сын папиного друга-однокашника, Сергея Виноградова. Ты, правда, на него очень похож. Приехал к нам в гости. Учился на историческом в университете. Живешь в провинции, например, в Сибири. Только не заводи речь о том, что ты залетел к нам из будущего. Он тебя не поймет.
- Хорошо. Как ты сказала, Даша, так и будет.
- Хватит подлизываться, хитрый Сашка. А теперь признавайся, где ты был?
И я рассказал то, что оказался в гостинице в пьяном виде.
- Ты ничего там не забыл? Правда? Ну, хорошо. Значит, ты действительно, на меня обиделся. Да. Больше так не делай. Если я так буду себя вести, ты не принимай скоропалительных решений. Я была чересчур резка с тобой. Но ты не должен… И вообще… Саша, я прошу у тебя прощения за то, что была не права. Ты меня прощаешь?
- Конечно, да.
- Так, хорошо. Можешь идти. Нет… подожди.
- Можно я тебя поцелую?
- Нет, что ты… Закрой глаза.
Я почувствовал, как Даша ко мне приблизилась и поцеловала меня в щеку. Ее нежные губы внушили меня неизъяснимую радость. Я хотел, было, ее сжать в своих объятиях, но не решился. И тогда она меня поцеловала прямо в губы нежным и в тоже время страстным поцелуем. Я сжал ее в нежных объятиях. Я чувствовал всем своим телом ее влечение ко мне. От этого ощущения я чуть не потерял сознание. Но Даша тут же от меня отстранилась, сказав: «Саша, это будет нехорошо».
- Даша, я тебя очень люблю и исполню все, что ты скажешь.
- Тогда, спокойно ночи.
- Приятных снов тебе, милая Даша.
Когда я отвернулся от нее, она тихо промолвила: «Я тоже»
- Что «тоже» Даша? - шепотом спросил я.
- Тоже хочу спать, - уже громче ответила Даша и весело засмеялась.
Я вышел из ее покоев с чувством счастья, которого прежде никогда или почти никогда не испытывал прежде. В любом случае «почти никогда» касалось Даши тоже.
ПОДГОТОВКА К ОТЪЕЗДУ. СВАДЬБА
На следующий день Петр Андреевич и Даша с волнением ждали приезда своего бравого офицера-артиллериста. Когда он появился на пороге родного дома, то был чуть не сбит с ног своей сестрой, повисшей у него на шее. Она висела на его шее и смотрела весело на меня. Потом Николай крепко обнялся с Петром
