того, как попал в переплет злополучного временного парадокса, пройтись по улице до того знаменательного места, где я из одного времени попал в другое, ненароком оказавшись в далеком дореволюционном прошлом. И как вы думаете, что происходит со мной? Я опять попадаю в такой переплет и оказываюсь там, откуда начал свой обратный отчет во времени. Я опять лежу с разбитой головой на мостовой, но уже в 1976 г., в своем обычном советском времени. И надо мной склоняется то же самое лицо молодой Даши, какой она была целых пятьдесят девять лет назад. Только теперь она одета в демисезонное приталенное пальто с отложным воротником коричневого цвета в темную полоску, коричневые итальянские сапоги на высоких каблуках. А на голову ее надета двойная шапочка бежевого цвета.
- Даша, как я счастлив снова быть с тобою рядом.
- Вы ошибаетесь, меня зовут Александра. Пожалуйста, больше ничего не говорите. Вам надо успокоиться.
- Девушка, вам помочь поднять молодого человека? – спросил стоявший рядом мужчина крепкого телосложения, откровенно разглядывавший виновницу моего падения.
- Я сам в состоянии подняться, - ответил я вместо девушки и с трудом приподнялся на коленках.
Мужчина махнул рукой, уверившись в том, что ему не перепадет здесь ничего большего, и пошел своей дорой, сам чуть не поскользнувшись на ледяной корке снега. А девушка, так похожая на Дашу, мне подставила свой локоть, чтобы я привстал с колен. Проходившая мимо пожилая женщина посоветовала нам пройти в поликлинику, расположенную в двух кварталах от перекрестка, на котором мы столкнулись с Александрой. Она подняла мою шляпу и подала ее Александре. Я поблагодарил ее. Она мне улыбнулась и ушла.
- Извините меня, что я вас толкнула, - виновато попросила прощение Александра и своим платком притронулась к моему затылку. Я чувствовал, что мой мокрый от снега или крови затылок коченеет от студеного ветра. Но ласковое прикосновение нежных пальцев Александры искупало головную боль и декабрьский холод.
- Разрешите представиться, Александр Сергеевич, - ваш тезка.
- Ой, как интересно, а меня зовут Александрой Ивановной, сказала виновница моего падения.
Я про себя отметил, что говорила она с легким французским акцентом на русском языке.
- Ваш русский выдает в вас француженку, - отметил я.
- Да, но вы не совсем правы. Я живу во Франции, но мама у меня русская, а папа – англичанин.
- Как интересно. А что вы тогда здесь делаете?
- Держу вас. Но, вообще, я учусь в университете. В самом деле, Александр Сергеевич, пойдемте в поликлинику. Там вам сделают перевязку и поставят диагноз.
- Ничего, и так заживет, как на собаке, Александра Ивановна.
Внимательно посмотрев на Сашу, я заметил, что она все же чем-то неуловимо отличается от Даши.
- Саша, можно я так буду называть вас по праву потерпевшего?
- Ладно, Александр Сергеевич, я так перед вами виновата. Признаюсь вам, что я, как только с вами столкнулась и вас увидела, то странным образом меня не покидает ощущение, что мы с вами прежде виделись.
Все те чувства, которыми я был захвачен еще тогда в Москве 1917 г., вновь на меня нахлынули, как только Саша предположила, что мы виделись прежде. И я, наконец, почувствовал себя таким, каким и был, - молодым ученым, спешащим на работу в свой НИИ. Того груза немалых лет, который я прежде ощущал, как не бывало. Со мной рядом шла моя любимая девушка, которую я нежно прижимал к себе. Я чувствовал, что это приятно ей.
- Вы знаете, Саша, то, что мы чувствуем, что виделись прежде, мой хороший знакомый, Юрий Алексеевич Гагарин, называет «это больше, чем совпадение».
- Как вас понимать? – спросила меня Саша, проницаю своими зеленовато-карими глазами до самой глубины моей души, и затем добавила, - А кто это, Гагарин?
- Тот самый.
- Но он ведь погиб.
- Саша, вы думаете, что люди или, что от них осталось, к нам не возвращаются с того света? Не смотрите на меня так, а то я действительно подумаю, что сошел с ума от счастливого падения. Если бы я не упал, мы не познакомились бы с вами.
- Александр Сергеевич, как вы себя чувствуете? – с беспокойство в голосе спросила меня Саша.
- Уже нормально. Не беспокойтесь, Саша.
- Александр Сергеевич, а вы не шутите? Таких совпадений просто не бывает.
- Саша, в жизни бывает всякое, даже такое, что вы сейчас услышали и увидели. Саша, давайте я вас провожу до вашего дома. Где вы живете?
- В общежитии для иностранных студентов.
- Там, наверное, строго с вами обращаются?
- Да, не без этого. И… я должна предупредить вас, что всех, кто контактирует с иностранными студентами, у вас берут на заметку.
- Я об этом знаю. Саша, давайте встретимся, когда вам будет удобно у меня на даче в Химках, чтобы разобраться в удивительных совпадениях.
- Александр Сергеевич, что вы можете подумать о девушке, которая на первой же встрече с молодым человеком соглашается на свидание у него на даче?
- Саша, вас приглашает не молодой человек, а потерпевший.
- Так кто же вы, Александр Сергеевич, не томите. Вы же видите, что привели бедную девушку в замешательство.
- Это я вам скажу, как только мы встретимся у меня на даче.
- А там не холодно жить? – с опаской спросила меня Саша.
- Нет, она в приличном виде и предназначена не только для летнего отдыха, но и для отогрева после зимней прогулки. Рядом лес, где можно покататься на лыжах.
- Вы меня пугаете, Александр Сергеевич. Там еще кто-нибудь живет?
- Живет, конечно, например, писатели и прочий творческий и научный элемент.
- Вот то-то и оно, – элемент.
- Какая вы трусиха, Саша. Будь на вашем месте бабушка… Даша, она, не задумываясь, согласилась бы. Неужели я похож на маньяка?
- Нет, Александр Сергеевич, вы похожи не на маньяка, а на человека, который пострадал от моей неловкости. Ладно, я согласна. У меня послезавтра есть свободное время после обеда. Только вечером я должна быть в библиотеке. Да, кстати, откуда вы знаете мою бабушку Дашу?
- Я доставлю вас туда в полной сохранности тогда, когда вы пожелаете. Откуда я знаю? И в самом деле, откуда я это знаю? – спросил я сам себя.
- Какой вы загадочный, Александр Сергеевич. Ну, не хотите говорить и не надо.
- Если я скажу правду, то вы не поверите мне. Потом, когда-нибудь, когда мы ближе познакомимся, я вам, Саша, скажу, откуда знаю вашу бабушку.
Мы договорились через день встретиться у станции метро «Планерная» в час дня. Я проводил Сашу до библиотеки МГУ и оттуда отправился не на работу, а прямо к себе на дачу в Химки. Добравшись, я застал ее такой, как будто прошло не больше полувека, а всего лишь несколько часов. Печь еще была горячая.
Что мне делать? Как мне быть? Как будто ничего не случилось, и дать своим чувствам свободу? А что мне остается делать? Упустить мою любовь? Чем я буду жить теперь? Одними воспоминаниями? Саша не моя дочь и даже не моя внучка. Я молодой человек. А все то, что я пережил, могло оказаться моей фантазией. Так я успокаивал себя, прекрасно понимая, что то, что случилось, если не было правдой, то выглядело весьма правдоподобно. Я решил предоставить свободу времени. А там будь, что будет.
Я ждал с нетерпением встречи с Сашей, прекрасно понимая, что моя любовь к ней есть любовь и к своей мечте, а она есть часть меня. В этом смысле я как мужчина есть частично и сама Саша, которую зовут так же, как и меня. И все же я люблю как мужчина не самого себя, а то, что меня влекло и к Даше, а именно женское начало.
Мы встретились через несколько дней и сразу поехали на дачу. Дача понравилась моей новой знакомой.
- Александр Сергеевич, я вам завидую: вы находитесь рядом со столицей и вместе с тем живете на природе. Здесь, наверное, хорошо думается. Вы не пробовали сами что-нибудь писать?
- Саша, можно с вами перейти на «ты»? Мне это мешает откровенно думать и говорить вслух.
- Пожалуйста, но я пока к этому не готова. Я еще плохо знаю вас.
- Разве? У нас так много общего, как будто мы прожили целую жизнь.
- Как странно вы говорите.
А пока я пробовал понравиться Саше. Не скажу, что она уж очень хотела мне поддаться. Ее что-то останавливало. Хотя было видно, что она невольно тянется ко мне. Значит, сопротивлялась моему соблазну не ее душа и тело, а внушенное ей родителями и окружающими старомодная условность того, что девушка, если она еще девушка, должна делать вид, что она сопротивляется нападению мужчины, оберегая свою честь. Я только недавно защищал честь чужой мне комсомолки. А теперь с презрением относился к этой ханжеской хитрости «слабого пола» под именем «девическая честь». Вот этот социальный предрассудок отпечатался в ее уме и определял, что говорить и делать. Необходимо было освободить если не ее ум, то хотя бы рассудок, от такого глупого «физиологического анахронизма». Делать это надо было откровенно, но не навязчиво, предлагая ей самой понять, что любовь и сексуальное желание – это не одно и то же. Ведь можно любить женщину, не испытывая к ней сексуального желания, как и испытывать сексуальное желание к женщине, не любя. Хорошо, когда они есть по отдельности, но лучше, если они совпадают. И потом мужчина может одновременно любить не одну женщину, а много. Правда, мужчина может любить и одну женщину. При этом он может испытывать сексуальное желание к другим женщинам. Бывает так, что мужчина любит и испытывает сексуальное желание только к одной женщине. С женщиной это бывает чаще. Но, все же, не является для нее правилом по женской сути, однако навязывается обществом мужчин, которые, разумеется, обычно не желают ее делить с другими мужчинами из чувства собственности.
Мне не надо было торопиться, и я вежливо проводил Сашу до общежития, даже не поцеловав ее в щеку, чего она, как я чувствовал, ждала. Пускай подумает на будущее, стоит ли разыгрывать из себя недотрогу.
Несмотря на мой жизненный опыт, я вел себя как мальчишка. Давала о себе знать моя молодость, которая не ведала бывалой осторожности, проистекающей из пожилой, если не старческой, усталости жизни, которую почему то называют «мудростью». А между тем это хитрость уставшего от жизни человека.
На первый вопрос, заданный самому себе, мне легко было ответить, но трудно в соответствии с ним поступить. Для меня 1976 г. образца, оригинал 1917 г. был двойником, близнецом. Для того, чтобы жить, необходимо было безжалостно «сжечь мост», ведущий в прошлое французского гражданина Александра Сергеевича Виноградова. Я не марионетка, чтобы непроизвольно следовать капризам небесного кукловода. Это могли быть и не капризы, а наилучшие подсказки моего духовного покровителя. Но для меня это были нитки, за которые дергал мой кукловод. Такими же нитками были опутаны и мои близкие. Необходимо было их разорвать и предоставить себя и их самим себе. Я решил, что есть в одном единственном числе в том виде, в каком есть здесь и сейчас.
Исходя из этого решения, я, естественно, мог ответить на второй вопрос только так: мужчина любит образ женщины и тогда принимает вместе с ним ту женщину, которая реально скрывается под ним. Без этого образа
