Ему было далеко еще до мыслителя, но он сделал первый самостоятельный шаг на нелегком пути к «геркулесовым столпам мышления». Так ученик и эрудит стал интеллектуальным работником и учителем не только чужой, но и своей мысли.
Младший же друг примерно шел тем же путем, только шел не от науки, как средний друг, перепутав ее с философией, а от мистики. Он учился мистике. Но так как мистика есть предел обычных чувств, то невольно она способствовала воспитанию обычных/человеческих чувств младшего друга. В обостренном виде эти чувства играли им в горизонте мистической интуиции. Она помогала ему найти верный путь в неверном свете рассудка, ослепляющем испытателя, если рассудок применяется к тем предметам, которые превосходят его измерительные возможности. Он шел от наития к опыту чувств и от него к рассудку, но оставлял его на полпути к тому, что называл ИНЫМ. В результате ИНОЕ представало его интуиции в невидимом виде БЕСПРЕДЕЛЬНОГО, то есть, выходило из пределов рассудка. В этом смысле он постигал непостижимое для рассудочного понятия в образе символа, переживаемого сердцем в своей непонятности и непонятого умом в своей переживаемости. Ему было невдомек, что есть еще разум как ясное и знающее тело духа.
Высказывания друзей
ON: Люди отличаются друг от друга еще своим отношением к реальности. Это отношение задается не только со стороны субъекта отношения – человека – или со стороны объекта отношения – реальности, - который, может являться то же субъектом, но и со стороны самой стороны как органа канала связи между субъектом и объектом. У каждого человека как ограниченного, конечного существа по преимуществу развит, как минимум, один орган: ума, зрения, слуха, языка и вкуса, обоняния, осязания, мочеиспускания и размножения, а также выделения кала.
К сведению, философы различаются по тому, какой орган из следующих за умом, преломляет интеллектуальную связь философа как субъекта отношения с миром как объектом или субъектом отношения. Мир как субъект отношения может выступать в двух позициях: мета-субъекта или прото-субъекта и суб-субъекта или пост–субъекта. К тому же у некоторых философов сам орган связи может являться для них не только средством отношения, но и посредником отношения, а значит субъектом отношения, когда это отношение становится отношением отношения в качестве мета-отношения, если это отношение субординации, или в качестве производного отношения, если это отношение координации.
Возьмем человека с органом зрения по преимуществу. Он смотрит на мир глазами. Кто он? «Смотрящий». Наблюдатель. Предельный случай смотрящего – вуайер или подглядывающий. Для того, чтобы наблюдать за реальностью, представленной, например, в виде другого человека, необходимо быть внимательным, уметь представлять объект как предмет своего внимания/интенции. Предмет внимания становится объектом влечения как наблюдения. Наблюдатель замотивирован, увлечен наблюдением. Для него важен не столько объект наблюдения, сколько само наблюдение. Он испытывает от наблюдения наслаждение. Это наслаждение носит чисто эстетический характер любования, если зрение как функция глаз не опосредствовано функцией другого органа. Но если зрение опосредствовано, например, функцией размножения как функцией пениса или вагины, то на эстетическое наслаждение накладывается сексуальное наслаждение. Это наглядно видно, если мы имеем дело с предельным случаем наблюдения как подглядывания. Вуайер приходит в состояние напряжения не только глаз, но и пениса или вагины, когда следит за объектом своего влечения, тем более, если он прикасается к органу размножения как органу осязания для усиления напряжения. Соответственно могут подключаться к подглядыванию и прочие органы контакта с реальностью, что проявляется не только в расширении или сужении зрачков, движении рук (рукоблудии) и ног, но и в потливости, обострении слуха, причмокивании губами с выделением обильной слюны или, напротив, с ощущением сухости во рту, тяжелом дыхании и принюхивании, пускании ветров.
Важно при этом соблюдать осторожность и не привлекать к себе внимание объекта влечения излишним шумом. Целью подглядывания является освоение и присвоение объекта увлечения путем получения от него разрядки через орган зрения и все сопутствующие органы связи. Расплатой за удовольствие является запах пота, семенной или вагинальной жидкости, пука. Вуайер чувствует себя запачканным. Ему становится стыдно, тревожно за свою постыдную страсть, если он невротик, или, наоборот, он успокаивается, если он психотик, но успокаивается только до следующего возбуждения.
Но как переживает состояние подглядывания и наслаждения от него философ, склонный к наблюдению? Вот, что мне интересно. Философ зрения – идеальный наблюдатель. Он созерцатель. Он получает от созерцания чисто эстетическое удовольствие. Причем предметом созерцания являются идеи как объекты умозрения, ибо он зрит умом. Философ-созерцатель видит идеи. Его любование идеями свободно от сексуального наслаждения: возбуждения, напряжения и расслабления. Если оно и бывает, то только тогда, когда философ-созерцатель превращается в вуайера, испытывающего сексуальное удовольствие от одного вида идей как идеальных существ. Это вуайер в философии. Что же такое философия в вуайере? Вуайер способен получить оргазм от чистого созерцания, то есть, от одного подглядывания, но не за идеями, а за обычными предметами зрения. Он, конечно, не философ, но находится на пути к философии, когда получает сексуальное наслаждение от своего мировоззрения.
Не правы те, кто называет философа созерцания рефлексирующим мастурбантом, то есть, онанистом, онанирующим свой мозг мыслями. Настоящий философ не получает сексуального удовлетворения, ибо он довольствуется тем, что имеет, - мир идей. Вернее сказать, не он имеет, а его имеет мир идей или идеальных существ (например, ангелов) в качестве исполнения их в его созерцании как понимании. Почему оскорбляют философа таким обидным прозвищем? Потому что полагают, что мысли даны человеку для того, чтобы удовлетворять его потребности. Какие потребности? Биологические, то есть, потребности животного и происхождения, и назначения. Между тем мысли сами по себе не животного, а культурного происхождения и назначения. Но если следовать их логике и понимать мышление чисто инструментально, то выходит, что человек является человеком, то есть, использует себя как человека, то есть, мыслящее существо, чтобы быть животным. Другими словами, он использует высшее ради низшего. Что не может не унизить человека. Между тем человечнее, чтобы низшее служило высшему, чтобы биологические потребности удовлетворялись только в той мере, в какой это освобождает человека от них для служения людям и более высшим целям сверх человеческого происхождения и назначения, например, идеям.
Таким же образом можно взять людей с преимущественно развитым органом слуха, языка, вкуса, обоняния, осязания и прочих органов, уже связанных с функциями либо не индивидуального, а уже коллективного/родового воспроизводства, либо индивидуального выделения лишних и вредных веществ из организма. Нас интересует философская разновидность людей, разделенных по типам преимущественного развития этих органов. Так философы слуха не просто умеют слушать, они умеют понимать. Это философы понимания? Чего? Не столько слов, сколько их смысла. Философы слуха есть философы понимания. Они понимают, что слышат? Чем понимают? Конечно, не ушами, а понятиями. Не-философы слушают ушами, а понимают словами. Философы слушают ушами, но понимают понятиями в словах их смыслы.
Философы языка есть болтуны. Они любят побеседовать, поучаствовать в диалоге. Для них главное в философии, - это выяснение смысла слов, прояснения, в общем, их значения. Важно: о чем они говорят, что говорят, почему говорят и для чего говорят. Это философы беседки.
Философы вкуса имеют эстетический вкус как предельный случай развития художественного вкуса. Это вкус не столько красоты, сколько возвышенного. Возвышенное - это и есть то, что они называют «ценностью». Поэтому философы вкуса – это аксиологи, или философии ценностей.
Философы обоняния – это интуитивисты как философы непосредственного схватывания того, что нельзя познать никаким другим способом, то есть, опосредствованным (дискурсивным) образом, путем рассуждения в словах.
Философы осязания – это экзистенциалисты. Они сосредоточены в мыслях на познании смысла собственных переживаний.
Философы размножения – это философы, которые стремятся к размножению своих мыслей. Они занимаются популяризацией тех идей, на которые ориентированы. Это философы рода, традиционалисты. Понятно, что их много. Я надеюсь, что ты, догадливый читатель, уже догадался, чем они занимаются в жизни, чтобы заработать на хлеб с маслом.
К числу философов размножения, у которых голова выполняет функции известных органов, названия которых я из чувства философской солидарности умолчу, относятся и те из философов, которые находят себя в писании своих трудов. Это «писатели». Они часто описываются, то есть, хотят описать все свои мысли, метят, записывают территорию смысла или царство идей своими мыслями. Часто их называют «графоманами».
Остались философы per anus – это те философы, которые тоже любят метить территорию, но не для того, чтобы не забыть свои мысли, как «писатели», а для того, чтобы думать за публику, забивать публичную голову известно чем. Эти философы не могут удержать свои мысли в одном месте, и являются теми, кем являются. Конкретно кем, читатель, догадайся сам.
Если выражаться культурно, то последние категории философов являются мнимыми философами, ибо акцентированы не на производстве мыслей в форме понятий под сенью/эгидой идей, а на использовании мыслей для запоминания или распространения по головам не-мыслящих.
MN: Что такое смысл? Знаешь, он куда интереснее ж… Смысл тогда становится предметом размышлений, когда задаются вопросом: «В смысле»? Что это за вопрос? Это вопрос о понимании в ситуации непонимания. Непонятно, когда не определен предмет внимания. Что значит определить предмет? Значит, поставить его под вопрос или поставить на ребро, довести до предела, чтобы он сам проговорился,