Петька! Не мучайся напрасно! Ведь в кухне сейчас горит обычная лампа накаливания. Ну, немного необычной формы: не грушевидная, круглая… Так это не повод видеть во всём вокруг скрытые знаки… - Артур остановился и неожиданно закончил: - Масонских организаций.
- Да, в кухне, - допустим, - всего лишь допустим электрическая лампа. А почему хозяйка нас встречала в сенях с керосиновой? Вот тебе – два!
Артур согласился, спорить с другом не хотел, но и сдавать без боя поле битвы не было желания, поэтому вёл ленивое сопротивление, чтобы окончательно не уснуть.
Но Петька, надо отдать ему должное, искатель приключений, не выходя из дома, он всё-таки продолжал искать потерянную вещь в самом освещённом месте, но не там, где её обронил.
- Крыша дома из дранки…
- Гонт, - произнёс Артур, - раньше говорили гонт.
- Хорошо, из гонта, - кивнул Петька и завёл глаза в потолок, собираясь с мыслями, внезапно покинувшими его. – Кожухи на стене, валенки, галоши старорежимные, их ещё при царе Горохе выпускали – чем не информация для размышления? – три!
Артур рассмеялся: его рассмешили слова друга «информация для» и «размышления» и он решил несколько отвлечь его от разговора. Увести в сторону, направить на небольшое время в другое русло тему разговора и эта идея пришла спонтанно.
- Э-э-э! ты куда повернул! Лихо загнул! Ну, прямо-таки разведчик полковник Исаев, он же Штирлиц: информация для размышления! А может сформулировать иначе: информация для развлечения? Сидишь тут, развлекаешься, надо мной трунишь, всякий бред несёшь! А я не такой уж и простенький не больно-то верю на слово.
На мгновение, так могло показаться постороннему наблюдателю, находись он там, спрятавшись за занавеской, Петьку выбили из колеи. Он остановился. Сел на топчан. Склонил голову на руки. Посидел.
- Не-е-е… - протянул он и покачал указательным пальцем правой руки, с умным видом загадочно улыбаясь. – Не уходи от ответа, Артур!
Петька вскочил на ноги и посмотрел в окно, слегка сдвинул расшитую красными петухами и зелёными листьями занавеску, будто хотел высмотреть и рассмотреть внимательно что-то снаружи: но снаружи была ночь, освещённая луной и степь, исчезающая в мраке.
- Вещи, - повторил он, - вещи о себе говорят сами.
- Говорят, - не стал спорить Артур, сел прямо и потёр пальца глаза. – Говорят они о том, что сохранились хорошо. Люди бережно относятся к ним. Следят за ними. Чистят, штопают, чинят… Это вполне объяснимо чисто человеческим языком без привлечения потусторонних сил.
Шаг к печи и шаг, спиной, обратно. Петька развернулся к другу.
- Да это же почти каменный век! как ты не понимаешь!
- Не понимаю, - сказал Артур, стараясь позлить немного друга, и добавил: - И не стараюсь понять.
- Да это же… - Петька развёл руками в стороны, они дрожали, вибрировали пальцы, и казалось ещё немного и чуть-чуть с кончиков пальцев брызнут огненные искры и разящие непонимающих глупцов молнии. – Да как же…
- Считай, мороз мозги заморозил, - спокойно, с расстановкой, ответил Артур.
Петька принял позу задумавшегося журавля.
- А слова? – снова экспрессия прозвучала в голосе, – слова!
Артур вздохнул; его не утомляла неугомонность друга найти ответ на видимые причины; просто отдохнуть, выходило, пока не вернётся вышедшая хозяйка, не получится; приходится концентрировать внимание на размышлениях друга.
- С ними-то, что не так?
- Да всё! – обрадовался друг перспективе продолжить свою образовательную миссию. – Да всё: поди, байки, вечерять… Не припомню, чтобы хоть кто-то так говорил. Эти слова практически вышли из лексикона. Их заменили на другие, более умственно ёмкие и короткие. Ну!
- Не хочу огорчать тебя, а придётся, - ответил Артур, снова спиной легши на стену. – Говорят. И век назад говорили, и сейчас говорят. Не с таким постоянством в употреблении в разговоре и речи, но говорят.
- Где? – удивился Петька, вытянув лицо.
- Ответить в рифму? – живо поинтересовался Артур.
25
- Ладно, - как-то неестественно быстро и покладисто согласился Петька, - слова в сторону. – Осмотрел комнату. – А комната?
- Что – комната? – сонная нега не отпускала Артура, и спорить категорически не было сил, но зная в некоторых случаях настойчивость друга, приходилось поддерживать разговор.
- Комната! – почти по слогам произнёс Петька, - она ничего не напоминает? – от бессилия что-то убедительное привести как аргумент, Петька ударяет себя по ладони кулаком. – Есть в ней что-то…
- Инфернальное? – вяло поинтересовался Артур. Намеренно вставив незнакомое слово для друга. Его он и сам недавно вычитал в одном произведении Достоевского и в интернете узнал его значение; вот и представился прекрасный случай козырнуть перед другом.
Эффекта внезапного ошеломления не вышло.
Друга не впечатлило незнакомое слово. Он мог его попросту не расслышать или проигнорировать. Так частенько происходит с каждым, кто впервые слышит новое, необычное, ему неизвестное и чтобы не показаться невеждой, ведёт контригру, начинает говорить с прерванного места, если и пребывая в некоем минутном замешательстве и прострации, то незаметно для посторонних.
Таким же выглядело поведение Петьки.
- Неестественное… - и даже от рождения глухой был бы в этот момент способен услышать в воздухе триумфальное звучание фанфар. Больше походило оно, конечно, на хруст до тонкой пластинки леденца, усердно разжёванного сильными и крепкими зубами, когда заключительным актом вкусовой гармонии во рту рассыпается кисло-сладкий и сладко-кислый аромат фруктов, тремоло цитрусовых нот, токкато естественных и натуральных подсластителей, легато жжёного сахара со смягченным привкусом летнего мёда.
Всё это расслышал и услышал Артур.
- Чем комната тебе не нравится, Петька? – плыть в одной лодке и оставаться в стороне от происходящих и разворачивающихся в ней событий никак нельзя. – Это для расширения твоего кругозора.
- Интересно-интересно! – видимо, Петькой съедены пока ещё не все гипотетические карамельки; он превратился в одно большое ухо, как иногда любил выражаться сам, проявляя крайнюю заинтересованность к собеседнику.
- В деревнях всегда так делают, совмещают прихожую с кухней. Очень практично.
Действительно, комната, где находились друзья, совмещала в себе два функциональных помещения: прихожую и кухню. Слева от двери висит алюминиевый рукомойник с размытым клеймом производителя, эмалированная раковина, на вбитом в стену металлическом, отполированном до блеска крюке висит вышитый рушник, орнамент схематично напоминает кубическое повторение листьев деревьев. На полу стоит чистое жестяное ведро; пустое, наверняка используемое для мусора или для золы. Под окном возле топчана кухонный стол ручной работы из дерева с дверцами и ящиками, сквозь слои изумрудной краски просматривается резьба, природный орнамент – витые усики, виноградные кисти, листья, маленькие и среднего размера круги с впадинами посередине. Столешницу покрывает старая клеёнка в крупную клетку с сильными потёртостями на углах; такое часто приходилось наблюдать не раз и не два Артуру во время посещения бабушки, живущей в деревне. Как упоминалось выше, окно занавешено занавесками с вышивкой. Топчан, застеленный стёганым покрывалом, две большие подушки горкой и покрытые чистой ажурной белой вязаной шалью. Напротив входа справа печь; можно топить и дровами и углём; сквозь щели в дверце пробивались лучики алого света. Над дверным проёмом, ведущим в коридор и вглубь дома, старинные часы с кукушкой; такие и сейчас иногда выпускают, изготавливая часы под старину. Всё обыкновенное, встречаемое практически повсюду в деревнях с налаженным старым бытом, но и одновременно, - Артур внезапно осознал, что его тоже что-то начинает смущать и интриговать, но вида не подал, оставив на потом разбирательства и выяснения, - что-то чужое, хотя слово «чужое» употреблено не верно, однако доискиваться до правильного было рано; именно что это «чужое» накладывало свой тяжёлый отпечаток на всё в доме.
Распространяться о своём открытии Артур не стал.
- Всё равно, здесь что-то не так, - Петька в очередной раз осмотрел кухню, даже подошёл к тёмному дверному проёму, вход в внутрь дома закрывала домотканая ткань, заглянуть не решился. – Чужое что-то, инородное… Как вырванные из песни слова…
Артур похвалил друга:
- Да ты поэт: вырванные из песни слова!
Петька на этот раз поклонился.
- Если ты не чувствуешь, то я просто ощущаю… - он пошевелил пальцами в воздухе, - нечто, что нашло отражение в каждой детали интерьера и обстановке в этой кухне.
Артур промолчал об посетивших его эмоциях.
- Кроме тепла, ничего не ощущаю, - он решил сгладить углы восприятия действительности. – Послушай совет.
- Бесплатный? – хитро улыбнулся Петька, прищурив левый глаз; он так всегда поступал, и когда признавал неправоту, и когда чувствовал победу.
- Конечно! – вальяжно произнёс Артур. – Любой совет для друга бывает исключительно и всегда только один: бесплатный. Иначе, какие же мы тогда друзья, если будем ставить меркантильность во главу угла наших отношений.
- Валяй! – разрешил Петька, продолжая щурить левый глаз, что было хорошим признаком: он поддерживает правила игры. когда-то давным-давно придуманные обоими друзьями и всегда исправно ими исполняемые.
- Будь проще!
- Всего-то! – удивился Петька.
- Мало?
Петька состроил умную мину.
- Буду, - сказал он. – Позже, - добавил немного погодя. – Когда разберусь, что здесь не так, - закончил свой монолог.
- Ещё один совет, - Артур решил немного остудить пыл друга.
- Как? Ещё?
- Больше – рекомендация.
- Слушаю, - произнёс Петька, направив взгляд в окно; а там снаружи происходило то, что видели друзья ранее: только разделяющая граница метель и ясную ночную погоду приблизилась вплотную к черте подворья хутора, и уже возле ворот проходил невидимый рубеж сражения ненастья с оставшимся мирным пространством.
Артур прокашлялся; в горле запершило, но встать и напиться воды из ведра, было лень.
- Меньше обращай внимания на любые странности. На всякие несоответствия. Интересуйся больше происходящим. Здесь и сейчас. Оно наверняка намного интереснее и увлекательнее, чем гонки неизвестно за чем и поиски того, не знаю чего.
Выслушав друга, Петька посмотрел на настенные часы. Тяжело вздохнув, будто расстался навсегда с кем-то или с чем-то дорогим его юношескому сердцу, Петька встал и подошёл к часам над проёмом. Слегка приподнялся на носочки. Долго ли, нет ли, смотрел он пристально на циферблат, следил за стрелками.
- Часы тоже неестественно смотрятся? – не сдержался Артур, но мягко, стараясь пощадить самолюбие друга.
- Часы, - согласился Петька. – Циферблат.
- Вижу старинный рисунок, - говорит Артур. – Вернее, то, что можно назвать работой под старину. Карета, домик, утопающий в зелени, из кареты выходят две фигуры. Одна мужская, другая женская.
- Стрелки, - напряжённо произнёс Петька.
- Назад пошли? – прыснул Артур. – Не хохми, ты, ради всего
