хорошего.
Петька сосредоточенно помолчал.
- И ради всего плохого тоже?
26
Артур решительно встал с топчана и подошёл к другу с решительным намерением, только перчатку вызова на дуэль не бросил.
- Так, серьёзно говори, что тебе здесь, - Артур обвёл рукой вокруг себя, - не нравится?
Петька промолчал.
- Сказать нечего или ничего не нравящегося нет?
Петька насупился и тихо проговорил:
- Посмотри на часы.
Артур повторно изучил древний рисунок, почти стёртый временем с поблекшего фона циферблата, но так и не смог понять, что с часами.
- Посмотрел, - наконец, сказал он.
- Они показывают двенадцать.
- А ты, какое время суток предпочитаешь ночью? – не удержался, съязвил Артур. – Двенадцать пополудни или двенадцать вечера? Часы идут? – друг послушно кивнул. – Секундная стрелка движется? Не кивай. Говори!
- Движется.
- Как ей и положено: по циферблату вперёд, как говорили в старину – посолонь?
- Ну, да, - в голосе Петьки пропала неспешность и угрюмость. – Но время! Время-то!
- Двенадцать ночи! – почти вбил каждое слово по слогам в уши друга Артур.
- Двенадцать! – едва ли восторжествовал Петька, - а на моих всего восемь!
- Напомнить, во сколько мы выехали из дому?
Петька двинул головой влево и услышал едва заметный хруст шейных позвонков.
- В шестом часу.
- Сколько времени предположительно могли простоять, увязнув машиной в сугробе? Не засекал время? Ну, так, навскидку? Сколько?
Артур подождал ответа друга, будучи уверен, что ответа не последует, и сам продолжил:
- И час, и два. Верно?
- Допускаю, - уклончиво ответил Петька, так петляют на горном склоне лыжники, во время спуска, лавируя между указательных шестов с разноцветными флажками. – Но на моих часах восемь! Восемь и ни минутой больше! Пока…
- Как аргумент – весьма убедительно, - Артур сел на топчан, скрестил на груди руки и скрестив ноги. – И как аргумент, можно предположить, они остановились.
Петька на пятках развернулся к другу.
- «Электроника», - ещё советского производства, да чтобы остановилась?! – его возмущению не было границ. – Да они, к твоему сведению, почти не сносимые. Носить, не переносить, вот!
Петька снял часы на металлическом блестящем браслете с руки и сунул часы другу под нос, мол, гляди сам, коли не веришь.
- Да они вечные! – гордо сказал Петька, – их отец носил без единой поломки со дня рождения, их ему мама подарила и тогда часы этой модели были в большущем дефиците! Когда я вырос, он их мне передал по наследству. А я их передам моему сыну!
- Очень хорошо! – похвалил Артур; пламенная речь друга его немного порадовала, и он похлопал в ладоши. – Но я хочу сказать вот, что, друг мой.
Петька приготовился выслушать новую порцию откровенных садистских опровержений. Вся его поза, выражение его лица так и говорило, так и кричало, мол, давай, критикуй, кроши в мелкую пыль все мои доводы, но я-то, уж будь уверен, я-то не сдам своих позиций, ни за что и никогда, какими бы твёрдыми ни были твои доказательства, уж моя-то точка зрения, не сойти мне сейчас с этого места, непогрешимее твоей.
Артур видел всю эту гамму эмоций и волнение, отразившееся на лице друга, но совершенно не собирался колебать трон его незыблемых убеждений, бог с ними; каждый человек с момента появления на белый свет имеет от природы априорное право на правильность своих суждений: будь то они ложные, или правдивые. Не секрет для окружающих, что его мнение имеет полное право не совпадать с точкой зрения его оппонентов; что его соображения по любому вопросу могут отличаться от взглядов на эту же проблему. Поэтому Артур на данный отрезок времени выбрал, как ему показалось, более верную и правильную, - оговоримся с его личной точки зрения, - линию поведения и не стал противоречить другу или ещё как-то выказывать ему своё поведенческое состояние. Он решил напустить туману отстранённости, не точно, но насколько это может у него получиться; это можно сопоставить с ложью: она иногда губительна, но, тем не менее, случается что, прозвучав во спасение, именно как соломинка, тонкая и непрочная что не даёт утонуть утопающему.
- Тебя, Петя, вот всякие странности и необычности в доме беспокоят, - произнёс Артур. – А следовало бы уделить внимание иному аспекту.
- Какому? – если не кол в натуральном виде, то кол в виртуальном Петька точно проглотил. Выпрямился и стал как-то даже немного выше, чем есть на самом деле.
- Такому.
- Очень интересно, - кол из спины у Петьки не ушёл, и в голосе прибавилось решительности. – Что же так сильно беспокоит тебя, позволительно узнать, мой умный и скептичный господин?
Артур посмотрел на входную дверь, за которой скрылась хозяйка дома и уже довольно приличное время назад не возвращалась; хотя как было сказано кем-то очень грамотным и умным, что время это такое состояние, что к нему не применимы определения долго и быстро; просто бывает момент затянувшегося ожидания ил ускоренного исполнения.
- Меня беспокоит то, почему хозяйка долго не возвращается.
Взрывоопасным, по сути, является не только химическое вещество с присущими ему взрывчатыми свойствами; взрывоопасной бывает накалившаяся до определённого предела атмосфера во время диспута или спора. Вот именно такая атмосфера – взрывоопасная, вибрирующая, балансирующая на тонкой грани между быть или не быть, но не перешедшая в активную фазу детонации и разрушения всего вокруг возникла и понемногу накалялась между друзьями.
27
Момент взрыва бризантного вербального вещества пресекла хозяйка дома.
Как и все миротворцы, она не стараясь и не собираясь этого делать, сохранила то зыбкое состояние мира, которое будучи плохим, всё же лучше хорошей ссоры.
Хозяйка вошла, и из сеней вместе с ней в кухню ворвался, клубясь и тая на глазах, белёсый вал морозного пара. Она поставила на плиту небольшой чугунок (Петька взглядом семафорил другу, мол, чем не доказательство необычности – вместо привычной кастрюли чугунок!) с крышкой; убрала два сегмента из конфорки и окунула в жар печи суженую часть посуды.
Вместе с этим она посмотрела на разгорячённых спором друзей таким тёплым взором своих карих глаз, как обычно смотрят на любимых внуков бабушки, с нежностью и любовью, присущей только им.
- Всё спорите? – усмехнулась она и поправила гребень на голове.
Друзья поддались гипнозу её глаз, и кивнули одновременно.
- Вы тут давеча (Петька снова просемафорил взглядом – давеча!) обмолвились, что едете на соревнования? - спросила она, скрестив пальцы рук ниже груди.
- Да, - ответил Петька, а Артур кивнул пару раз.
- Время сейчас такое… Непонятное, что ли… По другому-то и язык не поворачивается произнести…
- Почему? – смело спросил Петька.
Хозяйка дома еле заметно пожала плечами, шаль с плеч чуть сдвинулась на предплечье и она ловко поправила её и снова заговорила, размеренно и плавно.
- Да, сейчас время такое пришло, что все во всём соревнуются: кто в силе и в ловкости, кто в уме и в хитрости, кто в подлости и коварстве, - она высказалась одним духом и остановилась, переводя дыхание, оно у неё немного сбилось, лицо разрумянилось и посвежело и на короткий миг друзья смогли не то, что рассмотреть, это уж удалось бы им вряд ли, а увидеть, каким привлекательным было лицо у хозяйки дома в молодости.
- А кто соревнуется? – так и не понял Петька. Посмотрел на женщину, затем на друга. – И с кем?
- Да разве уж не понятно? – как о весьма обыденном и понятном произнесла она, не вдаваясь в подробности объяснений.
Друзья слаженно отрицательно покачали головами.
- Ну, - как-то вовсе уж по-домашнему произнесла она, - раз не понятно... Значит оно и не нужно.
Сказала и снова вышла в сени; дверь хлопнула; морозный пар ворвался в кухню и как в предыдущий, раз быстро растворился в тепле помещения, оставив после себя приятный морозный аромат.
- Чугунок! – пальцем указал Петька на плиту. – Вместо кастрюли!
- Да угомонись же ты! – не сдержал экспрессии в голосе Артур.
- Да ладно! А «давеча»! – Петька с таким видом посмотрел на друга, будто в тысяча первый раз открыл доколумбовую Америку и в тысяча первый раз чувствует себя первооткрывателем.
- «Давеча», - повторил Артур. – Слово. Просто слово. Обычное.
- Так не говорят!
Артур стукнул себя по коленке.
- А здесь говорят! Может, где-то оно вышло из употребления, как выходят многие слова, их заменяют одним с большим смысловым оттенком, а здесь осталось. И, кстати сказать, и заметить тебе на будущее, мы многое теряем, упуская эти слова. Мы обедняем свою речь. Скоро как в фильме «Кин-Дза-Дза» разговаривать будем: или «ку» или … забыл, как там…
- Не важно, - прокомментировал Петька и добавил: - Если честно, сам не помню…
На этот раз женщина вернулась быстрее. Она несла в каждой руке по большой глубокой терракотовой миске, по окружности каждой витиевато вился какой-то орнамент в виде птиц и волн, но птицами можно было их назвать с большой натяжкой при весьма раскрепощенном воображении.
В одной миске матово блестели в свете лампы красные бочковые помидоры и притягивали взгляд тёмно-зелёные огурцы; они источали такой аромат солений и специй, что друзья почувствовали острый приступ голода и обильное слюноотделение во рту.
Вторая миска была полна нарезанными крупными кусками сала с прослойкой и очищенными мелкими луковками и дольками чеснока, они лежали по окружности миски.
Поставив снедь на стол, женщина вынула из стола плетёнку из ивовой лозы с хлебом, покрытую льняной салфеткой, как и все вещи из материала, она тоже была расшита немудрёным узором и орнаментом.
- Что застыли, ребята? – закончив с нехитрой сервировкой, спросила она. Указала головой на рукомойник: - Быстро мыть руки и за стол.
Артур осмотрел маринованные овощи и сало, втянул воздух с наслаждением и с упоением произнёс:
- Бог ты мой, как вкусно пахнет!
Друга поддержал Петька, желудок внутри него бунтовал против голода и требовал, чтобы выставленное на стол немедленно было испробовано и съедено.
- Как же всё аппетитно!
Хозяйка им напомнила про мытьё рук и друзья по очереди вымыли руки. Вытирая руки рушником, Артур спросил:
- Бабушка, в чугунке борщ?
- По запаху догадался? – улыбнулась женщина.
- А по чему же ещё! – открыто улыбнулся Артур. – А сметанка к борщу будет? – и быстренько потёр ладонями, предвкушая сытость домашней вкусной еды.
- Да не слушайте вы его, - вставил Петька. – Без сметаны обойдётся! Ишь, ты кот!
- Сметана домашняя, - обрадовала сообщением ребят хозяйка. – Сейчас принесу.
Женщина вернулась с эмалированной кастрюлькой.
- От аромата аж желудок сводит! – Петька потряс плечами.
- Моя стряпня всем нравилась, кто бы её ни дегустировал, - не хвалясь, сказала хозяйка дома и разлила по глиняным тарелкам, не уступающим размером и объёму мискам с овощами и салом, борщ.
Артур уселся за стол. Взял ложку. Чмокнул.
- Вот и мы сейчас продегустируем! С превеликим удовольствием!
Петька сел и без лишних
