пообносившемся за последние дни спортивном костюме, девушка предстала перед мародёрами и вызвала противоречивую реакцию. Сначала те заулюлюкали, радуясь появлению человека противоположного пола, потом кто-то разочарованно присвистнул. От машины оторвался невысокий, но широкоплечий парень в серой, обволакивающей крепкое тело футболке и твёрдо пошёл Аве навстречу. Она не торопилась, и потому встретились не на середине, а намного ближе к автобусу. Гог с усмешкой оглядел девушку. Она чуть превосходила его в росте, но, щупленькая и невыразительная, выглядела перед таким громилой довольно жалко. Только глаза девушки были колючими, злыми, и парень не выдержал её прямого и нагло-оценивающего взгляда. Он отвернулся к товарищам и показал пальцем хорошо. Банда завопила по-звериному.
- Ну что… -повернулся он обратно и тут же изменился в лице: Ава гладила подбородок блестящим лезвием ножа.
- Протухни, мясо. Базарить буду я. Вот тебе расклад, и другого не будет. Ты видел: у нас мужики и старуха. Сейчас я убью себя, и мои друзья устроят вам мясорубку. Может, кто-то из ваших и выживет. Ты – точно нет.
И, не давая мародёру опомниться, Ава приставила лезвие к своему горлу и начала давить, презрительно улыбаясь и глядя Гогу в глаза. Потекла кровь. Сильнее. Парень побледнел и – не выдержал.
- Да ну тебя!.. Совсем крыша съехала от террора! – он развернулся и быстро пошёл к своим.
Ава послала им, внимательно наблюдавшим за смотринами, воздушный поцелуй и тоже повернула обратно. Через пару минут бурного спора бандиты попрыгали в джип и умчались по дороге вверх. Тронулся в путь и Бло.
Однако горный серпантин быстро утомил его, неопытного водителя. Он начал ошибаться, рискуя устроить аварию. К тому же не спадало нервное
63
напряжение: все ожидали, что бандиты устроят засаду. Поэтому по общему согласию решили свернуть куда-нибудь в лес, перевести дух и осмотреть местность.
Съезд вскоре нашёлся, и автобус загнали на полянку, незаметную с дороги. В первые минуты все были так подавлены, что сидели на траве, молчали, бросая непонимающие и опасливые взгляды на Аву, у которой по горлу сочилась кровь. Девушка и сама была как выжатый лимон. Возвращённое ей оружие она бросила у водительского кресла, прислонилась к автобусному колесу и так, полусидя, рассматривала невидящим взглядом хвойные деревья, обрамлявшие нижнюю часть поляны. Бло хмуро глядел на неё и на Энгу, у которой заканчивалась истерика. Това и Вен успокаивали девочку.
Когда впечатление от встречи с бандитами стало ослабевать и тихий ветерок, мирное щебетание птиц и игра Сотти с кузнечиками повернули мысли беглецов к вопросу «что делать», Заул сказал, осторожно поглядывая на Аву:
- Что дальше, ребята? Наверное, такие вот банды рыщут по всей стране…
- Конечно! – резко ответил Кануф. – Хотели устроить эпоху тараканов, высший этап развития планеты, а устроили банальный разбой на уровне первобытных племён!
- Объясни… - сказал Бло, - про тараканов… Я жил слишком замкнуто и многое пропустил…
- Если не понимаете этих, последних, событий, то, наверное, не знаете и предыдущих, которые привели страну к полному разгрому.
- Ну, рассказывай сначала. Я не сдвинусь с места, пока всё не узнаю. Достала эта неизвестность…
- Да, парень, мы все попрятались по квартирам, уткнулись в работу, в телевизоры и компьютеры, а ловкие люди вели нас к пропасти. Никто и не заметил…
- Кто б говорил! – возмутился Ред. – Ты про свою статью расскажи… Такие вот и довели до пропасти…
- Не собираюсь снимать с себя ответственности. И от смерти, в отличие от вас, не прятался. Когда понял, что произошло, просто пошёл прямо на солдат, чтоб убили меня за все мои грехи. Я не виноват, что они, пьяные или
64
напичканные наркотиками, приняли меня за ходячего мертвеца и уехали. Я искал смерти. Но эта гадина с косой губила невинных, а мне мстила, чтоб я видел её чёрную работу.
- Кануф, ты уходишь в сторону. Объясни нашим спасителям всё, что они не знают.
- Да-да, старик, вы правы.
- Юза, - устало улыбнулся Бло, - там вы брали с собой остатки вчерашнего ужина. Есть сухарики, сок. Покорми пацана. И другие, ешьте, кто хочет. Когда ещё найдём себе новый приют…
Това, Юза и Вен встали с травы и пошли в автобус за едой, а Кануф , поймав вопросительный взгляд Бло, продолжил.
- Рыжий не прав. Во-первых, то, чем он меня упрекнул, не статья, а монография. Во-вторых, её запретили к публикации, даже в интернете, потому что она не оправдывала последний переворот, а разоблачала его… «Расширение прав тараканов как эффективный способ демократизации человеческого общества». Это название. На самом деле я подводил к мысли, что диктатура или монархия гораздо выгоднее людям, чем демократия. Кстати, русские учёные девятнадцатого века уже пытались доказать это. Они недолюбливали Европу, их народ прогнал когда-то великого демократа Наполеона. Впрочем, это имя вам ничего не говорит: историю как школьный предмет давно запретили. Вряд ли кто из вас что-нибудь слышал о фашистах и второй мировой войне… Никто… А между прочим, их называли коричневой чумой. Известная истина: забудешь прошлое – оно повторится. Мы к этому повторению шли все сто лет после тысяча девятьсот сорок пятого года. И пришли неделю назад… Вот самые существенные этапы этого пути к полному краху. Отказ от иерархии в семье. Женщина равна мужчине или выше его. Далее – права детей. Среди присутствующих, наверное, есть те, кто сменил родителей после десяти лет. Наш Сотти – счастливое исключение. Если б Юза было его второй или третьей мамой, она бы уже бросила его. Впрочем, мальчик ещё не дорос до права выбирать маму. Но вон у нас спокойно жуёт сухари педофил Блю. Лет этак пятьдесят назад его бы растерзали прямо на площади любого европейского города, а потом ему подобные начали сманивать к себе глупеньких детей и становиться их родителями, а на самом деле насильниками. А вы знаете, что даже в тюрьмах насильников раньше не любили, унижали и
65
доводили до самоубийства?.. Не знаете… Итак, дамы и господа, государство целенаправленно разрушило семью. В начале двадцатого века провинившемуся ребёнку отец надрал бы ухо, и тот боялся бы нашкодить повторно. Но в конце двадцатого века наказанного ребёнка по его телефонному звонку навсегда забирали от любящих родителей, готовых умереть за своё чадо, и отдавали тем, кто стоял на очереди в службе опеки. Например, двум геям дарили мальчика или двум маньякам – девочку. Делайте, что хотите, только чтоб ребёнок не сбежал и при проверке всё было чинно и прилично. Хотя бы внешне… Да. А параллельно расширяли права всех меньшинств: лысых, рыжих, одноногих, дебилов, аутистов, сумасшедших, низкорослых, лопоухих…Помните закон, по которому в парламент могли попасть только те, кто ниже ста пятидесяти сантиметров?.. Не помните, конечно. Хотя, наверняка, на референдуме голосовали «за». Впрочем, не за чем помнить: его вскоре отменили. Высокие объявили себя меньшинством, ущемлённым в правах, и рост оставили в покое. Но процесс продолжался. В определённый период большая часть стран приняла закон о том, что любой законопроект, предложенный какой-либо малой группой, автоматически становится всеобщим законом. Потом через референдум прошёл закон «Прав тот, кто требует прав». Любых прав. И начались перевороты, полилась кровушка. Беспрерывно менялась власть и всё устройство жизни. Конечно, ущемление прав в чём-либо ущемлённых людей – это хорошо. Но мы не расширяли их права, мы давали им больше прав, чем оставляли себе. Люди без отклонений, которых большинство, стали чувствовать себя изгоями, меньшинством. К тому же последствия такой демократии иногда были опасны для всех – и для обычных, и с ограничениями. Например, в … году закрыли сумасшедшие дома, и люди с неуравновешенной психикой оказались на улице. Преступность тогда подскочила на двадцать процентов. Вон, посмотрите на нашего Уэфа… Ангелочек. К родителям жмётся, слова из него не выдавишь. Заул, за что его два раза арестовывали?.. Отмахиваешься. Ещё бы. Ударил соседку молотком и едва не убил. В другой раз напал на играющих детей и ломал им руки и ноги палкой… Арестовывали и – тут же отпускали. Потому что – с ограничениями. Нельзя таких обижать. А ручки – ничего, заживут… Вы, Бло, и вы, Ава, держите автоматики наготове. Этот ангелочек будет мило улыбаться, а потом задушит вас во сне. Он хороший человек, я его люблю, но в его голове хаос, который в любую секунду меняет поведение на сто восемьдесят градусов.
- А ты нас не стравливаешь, горе-учёный?! – первый раз после стычки с бандитами заговорил Блюшка. –Очень похоже, что стравливаешь. Критикуешь,
66
критикуешь каждого. Даже несчастный Уэф уже стал плохим.
- А, наш бывший фельдмаршал!.. Нет, я не говорю, что Уэф плохой. Не лицемерьте. Уэф – всякий. Кстати, извините. Я поставил над вами социологический опыт.
- Это ещё что, больная твоя голова?!
- Не бойтесь: это не больно. Увидев ужасы, до которых нас довела демократизация, я решил понаблюдать: может, действительно диктатура лучше. И когда вы с Редом назначили себя нашими руководителями, тогда я не возражал, я будто бы безропотно подчинился…
- Я знал, что ты притворяешься, что ты ударишь в спину…
- В спину ударили вы, Блю, когда начали нами торговать. Если бы не решительность Авы, вы подарили бы Юзу этим душегубам и не поморщились. Нет, диктатура тоже дерьмо.
- Теперь ты повесишься от разочарования?
- Я сделаю хитрее. Если нам ещё раз будет угрожать опасность и кому-то нужно будет пожертвовать ради других, это буду я. Мародёрам на внедорожнике я не подходил, они искали особу женского пола. Но где-то потребуется и мужчина. Ладно, педофил, кушайте, я опять отвлёкся. К сожалению, теперь уже ничего не проанализируешь письменно: читать некому… Ава, Бло, я рассказал вам, как разрушили семью, но ведь идиоты, близкие к власти, на этом не остановились. Далее начали расширять права животных и птиц. И если бы всё ограничивалось созданием заповедников, закрытием зоопарков, поощрением вегетарианства и запретом на куплю-продажу братьев наших меньших… Если бы… Выжившие из ума старушки стали завещать своим собачкам миллионы наследства. Вместо того, чтобы оказать помощь каким-нибудь голодающим детям в Африке или Азии. С животными стали заключать браки, их отпевали в церквях, хоронили на людских кладбищах. Рядом с моим отцом похоронен крокодил. Эпитафия – в стихах. А чуть поодаль – двухметровый монумент «любимой и безвременно почившей» аквариумной рыбке… И вот дошло до тараканов. Сначала тараканское движение было маленькой организацией людей, которые, видно, просто помирали от скуки и, чтобы привлечь к себе внимание, одевались в коричневую одежду – тараканьего цвета. Над ними посмеивались. Потом
67
какая-то мания охватила народы и страны. Все писали о тараканах, все их жалели, все требовали прекратить их убийство. Историю человеческого общества под давлением общественного мнения переписали, и у нас появились две параллельные истории. Бомбардировку Хиросимы и Нагасаки уравняли с изобретением средств, убивающих тараканов, всю «химию» запретили, за придавленного таракана стали давать пожизненное
