соседом. Они, правда, сразу в воду не лезут, сидят на бережку, присматриваются, ждут сверстников или кого-нибудь постарше.
… Когда дед и внук сложили ещё две копны сена, они снова ушли отдохнуть в тень. Однако дух солнечного дня проник и под деревья: воздух нагрелся, сделался ватным, трава утратила свежесть, лёгкий ветерок накатывал жаркими волнами, будто старик и мальчик сели на полок в парилке. Нижние ветки молодого дуба покачивались и, наверное, представляли себя банными вениками.
- Да, старею… - вздохнул Толин дедушка. – На козу, считай, полстога, кое-как ставлю. А на корову уже бы и не смог…
- На козу с козлятами, - уточнил внук.
- С козлятами… А отец мой и дед по две коровы держали. Да телята, да бараны. И на всех вручную накашивали. Здесь ставили большой стог из двенадцати копыц, и на другом покосе почти такой же.
- За речкой?
- За речкой.
Толя солидно выдержал минутную паузу и, глядя на полосы ещё не
сложенного сена, спросил:
- Дедушка, может, ты б уже бросил этих коз? Тебе тяжело косить, сгребать, носить, перевозить, бабушке тяжело доить. У неё такие руки… А молоко можно и в магазине купить.
- В магазине?.. Да, теперь в деревню привозят и молоко, и сметану… Купить можно всё, были б деньги…
- У вас же с бабушкой хорошие пенсии. И дядь Саша с вами живёт. Надо будет – мои родители помогут.
- Помогут, Толя. Конечно, помогут. Да не в деньгах дело... Жизнь так устроена, что надо всё время что-то делать. А перестанешь двигаться – помрёшь… Сам посмотри вокруг: всё движется. Рождается, растёт, стареет…
- Здорово было бы, если б жизнь замерла, - мечтательно сказал мальчик уже самому себе, наблюдая за огромным, похожим на какого-то мягкого крокодила облачком. – Чтоб это лето и каникулы не кончались, я оставался таким, какой сейчас, вы с бабушкой больше не старели, и эти красивые облака всегда были на небе. Или другие, но тоже красивые… Да они всегда красивые.
- А как же иначе, - улыбнулся дед. – Это ж ангелы небесные лепят из них какие-нибудь фигуры, разукрашивают…
- Дедушка, а там, на небе, живут люди? Там - рай? – подхватил внук, обрадовавшись, что его мечтательные слова нашли поддержку.
- Там?.. Кому и здесь рай, кому и в раю скучно. Вот ты видишь, что облака красивые, необычные, а многие и не замечают их … ходят, уткнувшись в землю.
- Букашек разглядывают?
- Букашек… А мне, например, всегда вон тот осинник нравился. Сколько ни приходил на покос, всегда гляжу. Тоже – красиво… А иной человек только и подумает, сколько там было бы дров, ежели спилить… Или сколько денег выручит, когда спилит да продаст… Так что рай прежде всего в душе. А от души – в глазах. Смотри, любуйся вокруг – и будет тебе хорошо… А что, Толя, вода у нас кончилась?.. Давай-ка сходим к роднику, потом пообедаем и доделаем нашу работу.
- Я, дедушка, сам сбегаю!
- Нет. Идти через болото, ну его… Я и напьюсь там свеженькой.
Они надели потные картузы – защиту от солнца, - прихватили термос и пошли по краю покоса.
С этой стороны к роднику тропинки не было. Сначала пришлось лавировать между высокими кочками, потом становиться на них, потому что начиналась вода. Некоторые кочки сильно проминались и едва не тонули в серо-зелёной жиже, густо покрытой растительной плёнкой, иные – словно ловушки – лишь наступишь, резко уходили в сторону, грозя оторваться и уплыть из-под ног.
Старик передвигался уверенно, привычно, иногда оглядываясь назад и давая советы. Его внук старался показать ловкость, но, когда началось настоящее болото, оставил мальчишечью браваду и пошёл осторожно и медленно. Утонуть здесь было невозможно, но оказаться по колено, а то и выше в грязной, вонючей воде представлялось жутко противным.
- Гадкое болото… - ворчал младший, оценивая надёжность следующей кочки. – Лежит тут на пути у добрых людей и не высохнет… Кому оно нужно?.. Даже лягушек не видно, свалили отсюда…
В одном месте мальчик остановился отдохнуть. Кочка была высокая, плоская, и Толя огляделся. Болото, действительно, лежало – длинной, неширокой полосой, занимая всю низину. Одна её большая сторона касалась дедушкиного покоса и далее шла почти вплотную к лесу, который защищался от смрада густым вербняком. Другая ограничивалась искусственной насыпью, за которой – Толя знал – далеко тянулись бывшие совхозные поля, засеянные в этот год каким-то местным фермером. Вот там, на краю поля, и выбивалась из-под земли живая вода, до которой уже почти дошёл его дед. Мальчишка ещё раз окинул презрительным взглядом мёртвое пространство и похвалил себя за наблюдательность, которой он всегда завидовал у своих деревенских друзей: ветер – заметил он – совсем не шевелил даже самую высокую болотную траву, словно брезговал залететь сюда, где воздух был не только горячим, но и затхлым.
Когда мальчик вышел к роднику, его дед уже напился и набрал воды. Он не сидел, хотя здесь была тень и, словно кресла, лежали несколько валунов.
- Пей неторопливо: горло простудишь, - посоветовал старик, разглядывая поле, на котором желтеющий овёс перемежался с зелёными травяными островками.
Мальчик присел, ополоснул руки, а потом стал горстями набирать воду и медленно, смакуя, пить. Прервавшись, снова обмыл руки, лицо, вздрагивая от холода, который коротким удовольствием освежал и тут же улетучивался, и опять пил и пил.
- Смотри, пузо раздуется, как у водяного. Работать не сможешь, - улыбнулся дед.
- Вкусная… Настоящая… Жалко только: вытекает зря..
- Чего ж зря? Прямо до речки течёт, где ты купаешься.
- Я знаю. Мы там тоже пьём. Не в речке, а где ещё ручей отсюда.
Толя присел так, чтобы иногда касаться рукой воды, которая сбегала по умело сложенным камням маленьким водопадиком. Он бывал здесь прошлым летом, бывал позапрошлым, тоже помогая деду на покосе, и всякий раз родник представлялся ему весёлым и радостным существом, вечно юным, вечно свежим. «Сколько из него уже воды вытекло, а всё течёт и течёт, не кончается…» - подумал мальчик и замер: стайка ярких бабочек смело подлетела к лужице, куда набиралась прозрачная вода, и села на её влажные края. Вздрагивая, бабочки начали пить. Оказалось, они были не одни: несколько пчёл и какая-то маленькая и суетливая жёлтая мушка, равнодушные к присутствию человека, тоже утоляли жажду чистой родниковой водой.
- Как здесь здорово! – воскликнул мальчик, думая разговором задержать деда у красивого, прохладного места. – Не то, что на том противном болоте!
- Да, хорошее место. И тропка, смотри-ка, не заросла. Приходят люди…
- А тут кое-где дикая малина растёт. Малину собирают и сюда приходят попить. Семёновы постоянно собирают всей бандой, и ещё какая-то тётя ходит, не знаю фамилии…
- Малина – это хорошо. Ну, что, пора нам пообедать? Только бабушка ничего магазинного не положила. Всё домашнее: яйца, лук, сало, оладьи…
- Домашнее лучше.
- Тогда двинемся. У нас ещё работка…
Вычёркивание
- Здравствуй, инспектор? Узнаёшь коллегу, старина?
Полуседой старик оторвался от созерцания окружающих и поставил на стол поднятый уже на уровне лица бокал с пивом. В баре было ещё малолюдно, но тот, кого назвали инспектором, занимал место в самом углу помещения.
- Стоило бы тебя забыть, малыш… Да ты нынче стал таким известным полицейским… Все городские репортёры только тобой занимаются…
Старик снова взял бокал, отхлебнул, едва заметным жестом пригласил сесть. Его знакомый тоже заказал себе выпить, устало откинулся на спинку стула и принялся в упор разглядывать знакомого. Тот же, наоборот, будто совсем забыл о собеседнике, встречал любого входящего внимательным взглядом да, смакуя каждый глоток, тянул своё пиво.
- Я рад, что ты не ушёл в себя. Люди и преступления тебя ещё интересуют.
- Привычка, малыш… Собака и та привыкает лакать на одном месте… И я рад, что в городе, в котором я прожил шестьдесят четыре года, есть полицейский, лихо расследующий убийства.
- Ну, это громко сказано. У меня порядком нераскрытых дел. А вот теперь мне нужна твоя помощь.
Отставник не стал скрывать, насколько его удивили последние слова. С минуту он молчал.
- Не думаю, что ты способен обидеть насмешкой пенсионера. Когда ты начинал сопляком, то нечасто бегал ко мне за советами…хотя был довольно глуп и горяч… Что взять с полицейского, который прикончил свою карьеру отказом расследовать убийство?..
- Я плохо знаю ту историю, старина. Но ты прав: я не шучу. Мне действительно нужна помощь опытного человека… Очень опытного… Такого дела у меня не было…
- Когда долго работаешь над расследованиями, редко бывает что-то совсем новое… Люди неоригинальны… Тебе надо покопаться в картотеке.
- Я не любитель аналогий. Иногда они только сбивают с толку. А в этом случае их, похоже, вообще не существует.
Старик снова помолчал, заказал себе ещё пива, косвенно показывая, что согласен выслушать, сделал глоток с таким видом, словно проверял, то ли ему принесли, что требовалось, и только тогда выдавил из себя довольно продолжительную для немногословного человека речь.
- Знаешь, малыш, я люблю здесь сидеть… Есть завсегдатаи, и новых людей всегда хватает… Что может быть интереснее, чем человек?.. Я смотрю на них, пытаюсь раскусить по старой привычке, любуюсь красивыми девушками. Я ведь ещё не выгляжу совсем дряхлой развалиной?.. Ты можешь рассказывать своё дело… Я буду слушать, ты мне не помешаешь… Честно сказать, я с самого начала знал, что из тебя получится толковый инспектор… Не думай. Когда мы работали вместе, ты был ни на что не годен… Просто, в двадцать пять лет я был таким же… Всё надо было расставить по полочкам…даже если не вмещалось…
Бар заполнила молодая компания. Парни, девушки одновременно пили, жевали, танцевали, шумно обсуждали что-то весёлое, и обстановка сразу переменилась. На смену блюзам пришли более подвижные ритмы, замелькали огни цветомузыки. Переговариваться пришлось громче.
-… Пуля прошла сквозь черепную коробку практически навылет. Выстрел был произведён метров с двух. Смешно, этот человек всю жизнь боялся быть застреленным. Старушка, его мать – ей почти восемьдесят – рассказывала, что в детстве у него ни разу не было игрушечного оружия. Он никогда не играл в войну… В общем-то, и друзей у него тоже никогда не было. Старушка только-только похоронила своего сына, но ни единого хорошего слова об убитом я от неё не услышал. Удивительно, не правда ли?.. Но это так, к слову. Жизнь этого человека – одна сплошная неприятность, однако причин убивать его мы не обнаружили, хотя перетрясли добрых три десятка граждан города, добропорядочных и не очень… Это не ограбление, это не месть, это не случайность, это вообще ничто… Мне кажется, что самое странное в этом деле то, что он вообще лежит на кладбище, а в заключении эксперта написано про гибель от выстрела в голову. Заметь, от выстрела из несуществующего пистолета. Оружие исчезло из квартиры, в которой дверь и окна были заперты – и основательно – изнутри. Это проверено, и сомнений на этот счёт нет… К сожалению… Однако
