желчно-каменную болезнь. С тем и направили в хирургию. Сначала врачи долго решали, что делать: удалять пузырь, вытаскивать или дробить камни? Обследовали, прикинули, наконец, сошлись на том, что надо вырезать. Ваня был согласен на все, и его прооперировали.[/i]
К операции Ваня отнесся философски спокойно. Гораздо тяжелее он переживал разрыв с девушкой, которую он, по-видимому, любил, и которая по телефону заявила ему, что ей не нужен мужчина-калека.
Дядя Егор по своему обыкновению резонно прокомментировал этот факт:
-Не горюй, парень, а радуйся, что она показала себя до свадьбы, а не после. А ты какой же калека? Подумаешь, пузырь! Да без него даже лучше. Без желчи человек добрый. А хотя ты и раньше был добрый, теперь еще добрее будешь.
- Это верно, - отозвался мужик с оперированной грыжей. – Моя жена 12 лет без пузыря живет, язви его в корень! И ничего. Меня лично устраивает.
Но Ваня страдал, считая себя неполноценным человеком.
- Мне сказали, что теперь даже в армию не возьмут, - сокрушался он, заявляя, что отсутствие какого-либо органа свидетельствует об ущербности.
- Дурак ты, Студент, - горячился дядя Егор, - другой, чтоб от армии откосить, готов не только пузырь заложить, но и более важный орган, а ты про пузырь сокрушаешься. Это тебя так девка настроила, небось.
Медсестрам, и особенно санитарочкам, Ваня нравился своею застенчивостью и неприхотливостью. Самой мучительной процедурой для Вани была манипуляция с уколом в ягодицу. Молоденькая сестричка прибежит в палату со шприцем и сходу командует:
- А ну-ка, вертай свой зад поживее!
Тут Ваня побагровеет до корней волос, испариной покроется и принимается потихоньку оголять поясницу и кусочек тощей ягодицы.
- Да что ты там все прячешь? – сердится медсестра, разворачивая одеяло.
Ох, как страдал Ваня сразу после операции, когда ему нельзя было вставать с постели. Разумеется, страдал не от боли. Он целый день терпел естественную нужду, стесняясь попросить утку. И терпел бы, небось, еще сутки, если бы заботливый дядя Егор не вмешался.
- Давай-ка, дружок, выключим свет, да я поставлю тебе потихоньку, а то ведь может и случиться что-нибудь непоправимое.
Через день после операции Ваня обходился без посторонней помощи. Сам ковылял в туалет и в столовую. И даже на перевязку поплелся сам. Он стеснялся свидетелей всяких интимных мероприятий.
По моим наблюдениям, Ваня был очень мужественный и гордый человек. Хотя и этих своих качеств он стеснялся.
Перед теми, кто хоть как-то выделялся из общей массы, он робел. С медперсоналом, особенно младшим составом, был предельно корректен и внимателен. И потому, можете себе представить, насколько мы все были поражены, когда наш робкий тихоня с возмущением отчитал ту самую санитарку, которую невзлюбил дядя Егор.
Это случилось тогда, когда известный вам Георгий Константинович двое суток «отдыхал» в реанимации, а к нему открылось несанкционированное паломничество из числа его множественных друзей и приятелей. Среди прочих даров природы и воздаяний на его осиротевшей тумбочке оказался чудесный букет из милых полевых ромашек, разносивших аптечный запах по всей палате.
Никто не знает, чем эти ромашки не пришлись по вкусу этой санитарке. А только она, вытирая пыль на тумбочке, вытащила эти ромашки из банки и бросила в мусорную корзину.
-Зачем вы это сделали? – тут же раздался возмущенный глас.
И санитарка, и остальные присутствующие оторопели от удивления. По-моему, санитарка не поверила сразу тому, что голос принадлежал Ване. Посмотрела на всякий случай в сторону двери: вдруг там какой врач объявился?
- Я спросил, зачем вы выбросили цветы? - снова спросил Ваня.
- Да кому нужен этот веник? – наконец ответствовала санитарка, недоуменно взирая на Ваню. – И потом, вовсе не положено в палате цветы.
- Кто сказал, что не положено? Вы покажите мне документ, где было бы написано, что близкий родственник не имеет права преподнести больному человеку цветы? – грозно вопросил Ваня и поднялся с кровати. Мы встревожились: ну, все, Ваня разбушевался! Что теперь будет!
Но он культурно, интеллигентно, хотя и очень возмущенно принялся втолковывать оторопевшей санитарке, что та не только нарушила конституционные права свободно болеющего гражданина, но и проявила нечуткость и бессердечие к беспомощному человеку.
- Эка невидаль: ромашки, - попыталась оправдаться санитарка. – Таких вон полон двор. Да и парня-то пока еще нету в наличии. А когда появится, то, поди, и завянут вовсе.
- Без разницы, - сказал правозащитник. – Я требую: немедленно верните цветы на место!
И санитарке пришлось подчиниться. Когда она, обиженная и оскорбленная в лучших своих побуждениях, удалилась, дядя Егор попенял Ване.
-Ну, что ты на нее накинулся? В самом деле, что это за ценность такая? Так, тьфу! Трава, да и только! Сказала ведь, что не положено. А Георгий-то когда еще возвернется? Завянут все одно.
-Не она принесла, не ей и расшвыриваться, - убежденно возразил Ваня. – Георгию Константиновичу, может, и эта трава дорога.
Я был согласен с Ваней полностью. И очень устыдился, что не смог восстановить справедливость, а за меня это сделал робкий и стеснительный тихоня.
Немного позже Ваня неожиданно спросил у меня:
- По-вашему, я дурно поступил, что накричал на женщину?
- Да ты вовсе и не кричал. А сказал правильно.
- Ну, хотите, я извинюсь перед ней?
И действительно, ходил извиняться, чудак.
Когда Георгия доставили из реанимации, он обрадовался, как дитя, увидев на своей тумбочке цветы.
- Слыш, Победитель! – обратился к Георгию богатырь с грыжей. – Там у тебя в банке ромашки.
- Ага, - тихо простонал Георгий.
- Слыш, старик, а наш Студент чуть ни драку затеял, когда твои ромашки выбросить хотели. Налетел, как петух: не смейте, кричит, чужое добро трогать!
- Ага, - повторил Георгий и добавил. – Это жена принесла. Бывшая, правда. – И он улыбнулся сам себе.
Я смотрел, как улыбался Георгий и думал: «Удивительный человек, этот Ваня. Мальчишка еще, можно сказать, а душевный».
Представители Ваниного племени – люди юношеских чувств и высоких устремлений. Они романтики и в двадцать, и в шестьдесят. Они постоянно в поисках любви и благородных отношений, которых редко находят, и потому пребывают в состоянии пессимизма и разочарования. Честь, достоинство и дружба для них превыше всего. В реальной жизни они выискивают себе кумиров, ориентируясь, чаще всего, на внешние признаки. И всегда ошибаются, а потому разочаровываются в человеке и в жизни вообще. Насколько очаровываются очередным кумиром, настолько и разочаровываются. Все разочарования и переживания в связи с этим переносят болезненно и долго.
Как и подросток, юноша жаждет любви и признания. Но в отличие от подростка, он мечтает о том, чтобы его любили не за деловые качества лидера, а просто потому, что он человек.
Душа и душевные переживания – вот, чем живет юноша. Физическое тело юноши – его враг, потому что тело несовершенно и уродливо, по его мнению. Не соответствует нарисованным в мечтах идеалам. Поэтому, погруженный весь во внутренние переживания, к своему телу юноша относится как к средству, способному привлечь или оттолкнуть обожаемый предмет мечтаний.
При общении юноши проявляют себя довольно скромно, и на первый взгляд кажутся необщительными. Однако свои убеждения и принципы во время полемики отстаивают горячо и страстно, если, конечно, убеждены в своей правоте.
Юноши – все бунтовщики и борцы за справедливость, честь, свободу и идеи. На всяческие баррикады первыми выступают юноши. Самые ярые правозащитники и сторонники оппозиций – юноши. Демократы и анархисты по своим убеждениям, они первыми хватаются за все новое, неизведанное и революционное. Предприимчивые политики, зная эту особенность юношества, для достижения своих целей, порой даже преступных и коварных, используют юношеский идеализм и революционность.
Юноши самые неуемные бродяги всех мастей, потому что их постоянно тянет в неведомые края к новым приключениям и подвигам. Поиск всего, что только можно искать – это жизненный принцип всех юношей. «Бороться, искать, найти и не сдаваться!» - это главный девиз юношей всех времен и народов.
При всей своей революционности и страстности юноши, между тем, весьма впечатлительны и робки. Стеснительность и самокопание – это вторая натура каждого юноши, считающего себя недостойным и несовершенным существом.
Юноши – самые верные друзья и товарищи, но как любовники заметно уступают решительным и инициативным подросткам. Как и дети, юноши любят много говорить, если есть слушатели. Из них бывают прекрасные ораторы. Но как деловые люди юноши заметно уступают все тем же подросткам, поскольку юноши склонны к сомнениям и колебаниям.
У юношей обыкновенно рождаются в голове самые гениальные идеи, самые выдающиеся изобретения. Но воплощают в жизнь эти идеи, как правило, подростки. Пока юноша, родив идею, будет тысячу раз эту идею проверять, прикидывать и сомневаться, подросток, подхватив идею, тут же пустит ее в дело. И при этом не забудет оформить на нее патент.
Короче, юноши по своему восприятию и проявлениям – настоящие идеалисты, а подростки – материалисты. И эти противоположные позиции всегда и везде, раньше и сейчас разводили указанных типов по разным комнатам. Причем, лучшая комната, естественно, всегда достается подростку.
Юноши по возрасту и по уровню восприятия – люди высоких чувств и устремлений. Они романтики и в двадцать, и в шестьдесят. Они постоянно в поисках любви и благородных отношений, которых редко находят, и потому пребывают в состоянии пессимизма и разочарования. Честь, достоинство и дружба для них превыше всего. Их кумиры – Дартаньян и Дон Кихот, Грей и капитан Немо. В реальной жизни они выискивают себе кумиров, ориентируясь, чаще всего, на внешние признаки. И всегда ошибаются, а потому разочаровываются. Все разочарования и переживания переносят болезненно и долго.
Юноша олицетворяет себя и свое тело со всеми своими эмоциями, чувствами, желаниями и состояниями. Мир делит на «Я» и «ТЫ» с нашими взаимоотношениями и акцентирует внимание на понимание других или самого себя. Он сознательно выходит на рассудок, которого исследует. У юноши высоко развита интуиция, он довольно хорошо способен к абстрактному мышлению, в состоянии назвать свои эмоции и чувства и задуматься над течением мысли. Юноша уже действительно мыслит на основе своих чувств, поэтому ощущения проходят для них незамеченными. Про импульсы уже и говорить не стоит. Про свое физическое состояние юноша может вообще забыть, погрузившись в мир чувств и мыслей. Свои эмоции внешне юноша способен прекрасно контролировать, но внутренне ощущает борьбу чувств и желаний.
Людей юноша судит не по их поступкам, а по их внутренним побуждениям, которые пытается отыскать. Также он пытается отыскать мотивы своего и чужого поведения. При этом не делает скоропалительных выводов. Если чувствует, что мотив у человека был позитивный, то может простить ошибки и негативные поступки.
С
