повернусь.
-- Так за что тебя сюда?
-- За дезертирство. А тебя, тоже?
-- Почем я знаю... Сначала друзья мои пропали. Я их искать кинулся. На блок пост обратился. Заявление хотел написать, чтоб скорее копам передали. А они меня напоили чем-то... и, вот, я здесь...
Мигом перед глазами Алекса ожила та последняя сценка, когда он в сердцах упал на стул перед майором и со злостью заявил: « давай, наливай...» И в этом был его промах. Предсказание сбылось... и все остальное начинало сбываться. Он чуть не попрощался с жизнью...
-- Да тут целая мафия орудует! – энергично поддержал Алекса Василь, -- Хотя, в наше время, везде одни бандиты. Из меня, вот, тоже дизаря сделали. А я просто хотел домой на побывку отпроситься. Говорю, товарищ прапорщик, надо мне. Мать дома хворает, жинка с хозяйством не впорается. Я ж в сели живу. Сына теж забрали... А кто робыть буде?! У меня хозяйство! Я ж все село кормыв. И молочко, и овощи. А тут ище й начальнык с шахты звоныть. Тебя, каже, нихто с работы не отпускав. Военное положение не объявлено. Завтра не выходишь в смену – увольняю по статье. Я к начальнику штаба – так, мол, и так, товарищ капитан... А он: ты – доброволец. Тебе насильно нихто не принуждав. Та я тильки помню, як повестка из военкомата пришла с угрозой, если не явлюсь завтра с вещами, то закроють на два роки. А капитан знов за свое: «Мы тоби льготную карточку дадим потом. Питаться в столовой сможешь почти даром». Та нашо мени та столовая. Мени симью годуваты треба! Так я и рванув до дому... а воны мене у тюрьму. Статтю шьють. А мени зараз яка ризныця яку статтю пришиють – за дезертирство чи за прогул на роботи?! Все одно тепер никуди не визьмуть... Эх...
-- Да-а... – сокрушенно протянул Алекс, -- А я думал, только таким, как я, достается. А тут нас, хохлов, вовсе за людей не считают. На своей же родине.
-- Я тоже удивился, что такой молодчина и здесь... Я ж тебе узнал. Ты Кубок Золотой для Украины достал. А теперь – на нарах... за что они тебя?
-- Наверное, за фамилию, -- косо усмехнулся Алекс. В ходе разговора он совсем забыл про свой недавний недуг, и тот стал отступать, -- Фамилия у меня еврейская. Во всяком случай, все так считают. Они же на окончание смотрят, а то, что Устич – это в переводе со славянского «устье реки, чистый исток», так этого никто не знает и догадаться, умники, не умеют. Просто предки мои поляками были. Родители – родом из Ровенской области, а потом сюда перебрались, на восток. Я – рос, украинец, значит. Да только украинцами сейчас считаются не те...
-- Та яка ризныця, рос ты или малоросс. Лишь бы людына была хороша.
-- Вот и я о том же. А нас опять разделяют. Ссорят. Видно, выгодно это кому-то.
Глава 4
Около часа ночи упрямая Абби все же добралась до своего клуба. Это было заброшенное здание, не известно, работает ли оно сейчас. Может, папа его давно уже продал. Последний огонек надежды готов был потухнуть в глазах озорной непоседы. Но даже в «нокауте» она не желала сдаваться. Подойдя к знакомому окну старой каптерки сторожа, она громко и отчаянно стала стучать в, давно немытое, стекло. Ответа сначала не последовало. Никаких признаков жизни. И, вот, старая шторка зашевелилась в оконной раме:
-- Это кому же там по ночам не спиться? – услышала она знакомый голос дяди Федора.
Сердце Али запрыгало от радости:
-- Это я, дядя Федор. Ваша непоседа.
-- Все непоседы, нынче, по домам. Ты кто такая?
-- Дядя Федор, открывай, -- более грозным тоном ответила Абби, -- Я – Абигаль, ваш менеджер.
-- Ах, Аля! Что ж ты сразу не сказала... Бегу, открываю.
Аля услышала как стучит, открываясь, старый замок. Потом отворилась со скрипом дверь:
-- Ох, как вы уехали, так и двери даже смазать некому, -- с порога стал жаловаться старик.
Аля вошла в знакомую комнатушку. Здесь всегда было натоплено, но сейчас чувствовалась прохлада. А дядя Федор кутался в теплую куртку. На ногах у него были старые валенки.
-- А что так холодно? – спросила Аля.
-- Дык, ведь, электричество экономим. Зима скоро, а платить за отопление нечем. Вы как уехали за границу, заниматься нами больше некому стало. Все дело в упадке. А где денежек взять? -- почти с упреком вычитывал ее старик, словно прогулявшую уроки школьницу.
Аля пришла в смятение. А, ведь, он прав. Надо было не по «заграницам» ездить, мечту свою воплощать, а заниматься своею мечтой здесь, на родимом поприще. Здесь, хоть и есть трудности, но цель этого стоит. Здесь все свое, все знакомое. И победить их поможет только упорство. И Аля, отчасти, почувствовала свою вину, что не отговорила тогда Майкла... Майкл? Что он сейчас делает? И с кем... Теперь она почувствовала еще одно смятение, что не осталась и не выяснила обстановку до конца. Завтра же она проберется в гостиницу и узнает, кто эта... рыжая. Так уверенно решила Аля. А сейчас пора спать. Аля устало опустлась на старенький диванчик возле обогревателя.
Дядя Федор включил чайник и достал из старенького холодильника недоеденные с ужина бутерброды. Поставил на стол:
-- Ты ужинать будешь?
Услышав слово «ужинать», Аля все свое внимание переключила со сна на еду. Есть ей очень хотелось. Она только, молча, закивала головой.
-- Так присаживайся к столу. Ты ж для нас родная. Ну, не как в лучших коттеджах, но, все же, с голоду помереть тебе никто не даст.
Аля уселась за стол и, не дожидаясь приглашения, стала поглощать бутерброды один за другим, запивая травяным чаем с ромашкой. Но это ей нравилось.
-- А что поздно так? Каким ветром занесло? Неужто с отцом опять поссорилась? – сыпал вопросами дядя Федор.
-- Сейчас... расскажу... – проглатывая очередной кусок с набитым ртом, едва проговорила Аля.
Наконец-то она насытилась и смогла подробно рассказать всю их с Майклом историю:
-- И, вот, я здесь. Ни мобилки, чтобы папе позвонить. Ни денег, ни паспорта. В гостиницу для меня теперь – хода нет без документов. Вдруг мошенницей посчитают. В полицию идти опасно.
-- Да, дело серьезное, -- почесал подбородок дядя Федор, -- Обстановочка в стране... недавно опять амнистию объявили. Тюрьмы, говорят, переполненные. Те, кто пять лет отсидел, свободно выходить могут. Сама знаешь, кто они – закоренелые преступники... так, что, бандитов сейчас хватает... Ну, ты не переживай. Поживи, пока, здесь. Клуб еще действует, хоть делишки у него не так хороши. Сама понимаешь, молодежь на фронт забирают. Им сейчас не до бокса. Кто от армии прячется, кто из страны уехать стремится. А недавно новость. В Киеве – опять чемпионат на Золотой Кубок. Кто его выиграет, получит право участвовать в соревнованиях с самой Америкой.
-- Что? Золотой Кубок... – как в полусне донеслось до Абигаль, -- Соревнование с Америкой... Ах, эта Америка! Ну, держись, кубок будет наш.
-- Так, ведь, выиграть сначала надо.
-- Выиграем, дядя Федор, вот увидишь...
Окрыленная новой безумной мечтой, Аля закуталась в старую дубленку сторожа и заснула, как младенец, на его кровати.
Глава 5
В тюремной камере круглые сутки темно, невозможно понять, день сейчас или ночь. А, между тем, время шло. Приближался рассвет, и должны были принести еду – убогое варево из дешевых круп с небольшим кусочком черствого хлеба.
-- Давай спать ложиться, скоро вечер, -- предложил Алекс товарищу.
Он был еще слаб, и слишком продолжительная активность утомляла его.
-- Это ты так думаешь, что вечер, а я думаю – утро.
-- Как так, утро? Уже стемнело.
-- Это свитло в коридоре выключили, значит, светать будет скоро. Ты проспал двое суток, вот и не знаешь, какое время суток. Да ты отдыхай, времени здесь будет богато.
-- Как же отдыхай, а дела кто будет делать? Честь страны защищать?
-- От кого защищать? Мы сами не знаемо з кым и проты кого. Ось, смотри, стоять наши вийска. Напроты – российски, флагы свои поднялы. Мы кажемо, не будемо стриляты в русских, в мене там кум. А русськи кажуть, не будемо стриляты... А куды стриляты? Командир приказав стриляты. Не будешь стрилять, тебе застрелять. Свои или чужие, не важно. Надо стрилять, а не куды. Та давай, он у город... А вечером кум потихеньку мене вызывае. Пишлы, каже, Василь, пивку попьемо. А на завтра – все по новой. Ну, кому нужна ця вийна? Скоро городов не останется.
Алекс опять сел на своей лежанке. Ему не спалось:
-- А мы бокс собрались поднимать... Да, тут страну поднимать скоро будет не кому.
-- Я бокс полюбляю. И чемпионов наших уважаю. Я тебе сразу впизнав. Только не до того мне было.
-- Вот и мне, выходит, что «не до того». Я уже не выхожу на ринг. Состояние здоровья не то. Отвоевался, видать. Но молодым дорогу надо уступать. Больше того, молодые таланты воспитывать надо. Да какие там таланты! – в сердцах вдруг кинул Алекс, -- Лучшие парни на войну ушли. Вернутся ли... а кто калекой станет... какие теперь силы у страны останутся... Кому он теперь нужен этот спорт!
Но Василь не терял оптимистической нотки:
-- Это ты, парень, брось. Война когда-нибудь закончится. И безобразие это тоже... А, вот, спорт был, есть и будет. Так, шо, не серчай. Поднимайся. А, хочешь, я помогу...
-- Да я бы с радостью твою подмогу принял, да как ты мне поможешь? Уж лучше со мной не связывайся, а то и тебе лихо будет.
-- Ни, ты не так все поняв. Давай бежать. Я могу договориться.
Алекс опять привстал от неожиданности:
-- Ты можешь организовать побег?
-- А ты как думал? Я тут торчу один. Тильки жду, кого подсадят. Людына надежная нужна, как ты. И мы убежим отсюда.
-- А, ну, давай, рассказывай, что ты там надумал, -- Алекс весь обратился во внимание.
-- Слухай сюди, -- заговорчески подозвал его Василь, -- Мы сообщаемось морзянкой через стенку.
Василь приник к стене ухом и стал что-то настукивать в нее. Через несколько секунд через стенку послышался стук с обратной ее стороны.
-- О! – обрадовался Василь, -- Завтрак через полчаса.
-- Так можно составить план побега. И поскорее. Возможно, сегодня утром мы будем на свободе.
-- Ты решучий парень. Только горячий больно. Не торопись. Я сейчас со своими братками свяжусь...
Глава 6
Майкл не мог уснуть сегодня ночью. Его мучили все те же вопросы, только теперь в еще большем количестве. Первый и самый важный из них: куда пропала Абигаль? Он чувствовал, что это все как-то связано с появлением его давней знакомой. Неужели, Аля приревновала? Но, самое большее, чего опасался Майкл – это сцены ревности прямо в холле с ее стороны. Тогда – все пропало. Но она исчезла, не сказав ни слова. Возможно, ее похитили. И это, скорее всего. Теперь будут требовать выкуп.
Майкл вышел на балкон и, не включая свет, закурил. Курил он редко, в особых случаях, когда не мог успокоиться. И сейчас это был тот самый случай. В кармане его кожанки всегда хранилась «спасительная» пачка на такой момент, когда ни одно снотворное не могло помочь. Он медленно вдыхал и выпускал клубы дыма, для других считавшиеся ядом. Рядом в номере кто-то тоже не спал. Там работал телевизор. Последние новости.
«И последняя ошеломляющая новость, -- услышал он голос диктора, -- Недавно без вести пропал гордость Украинского бокса Алексей Устич...»
Услышав имя своего приятеля, упомянутое не с утешительной вестью, Майкл тут же вернулся в комнату и включил свой телек. Он знал, это канал «ТЕТ» вещает все, как есть. Остальные каналы пригрозили закрыть за каждое слово правды. И только этот канал оставался в сопротивлении существующим властям.
«В последний раз его видели возле железнодорожного моста на трассе, ведущей в Днепропетровск. Там он
