не знает о нем и, даже, не предполагает? Чего нужно ему от Вари? Не станет ли ей хуже от такой помощи? И кто она сама?
Так задавал вопросы самому себе Елисей, жуя молча корочку вчерашнего ржаного хлеба. И эти вопросы уже были половиной ответов, поскольку очень важно было задать их вовремя и в правильной очередности. Записывать Селя ничего не имел привычки. Все держалось в его израненной голове. Так надежнее и вернее. И еще тренировка для ума.
Селя глянул на огромные боевые часы. Встроенная стрелка компаса показывала, что маршрут им выбран верно. А стрелки часов говорили, что до назначенной встречи еще три часа. За это время он успеет выйти на трассу, и добраться на попутке до автодорожного кафе.
Джеймс нетерпеливо ждал за столиком в назначенном месте. Он то и дело поглядывал на мобилку, хотя до встречи оставался еще целый час.
И почему эти русские такие неорганизованные? Ну, приди же ты, хоть на полчаса раньше, видишь, встреча важная. Один может найти время и сверх время, другой тянется, как дрезина.
И на этот раз Джеймс оказался не прав. Как только он подумал последнюю фразу громко про себя, и еще много непонятных слов, как вдалеке замаячила долговязая нескладная Селина фигура. Не узнать его было просто невозможно, хотя он был одет совершенно не по-светски. На ногах брезентовые болотные сапоги с высокими голенищами до колен. На плечах – плащ палатка и походная сумка-рюкзак. Он шел не торопясь, но, тем не менее, уверенно, неуклонно от назначенного маршрута.
-- Наконец-то, -- проговорил Джеймс, украдкой озираясь вокруг. Подозрительных личностей он не заметил. Тогда с облегчением стал продолжать уже громче, -- Наконец-то. Ты на телеге добирался?
-- Нет. На своих двоих. А я думал, американцы более пунктуальный народ. До назначенной встречи еще полчаса.
-- Это у тебя полчаса. А у меня каждая секунда на счету. Я так сказал, чтобы позже этого срока не было.
-- Так зачем позвал? – безмятежно спросил Селя.
-- Ты Варьку вывез из Москвы?
-- Так точно, товарищ генерал.
-- Где она?
-- Не скажу.
-- То есть, как?
-- У меня в надежном месте. Где та гарантия, что ты не причинишь ей вреда?
-- Ты кто такой? – вскипел Джеймс, -- Я тебе заплатил за работу.
-- Я – хранитель порядка, хоть и бывший. И работу свою я сделал. А гарантии на безопасность данной особы, за которую отвечаю, не получил.
-- А где та гарантия, что ты не сдашь меня своим. А, может, ты на Кадо работаешь? Или сдашь меня крысам полицейским с поличным. Нарушишь мои планы. А они для меня, ой, как важны...
-- Дык... они за мной тоже охотятся. Я ж псих. По мне психушка плачет. Пусть плачет...
Оба рассмеялись. Джеймс умел налаживать даже самые безысходные отношения. А Селя всегда знал, что на душе у собеседника. У Джеймса на лице была написана только мольба. Селя знал таких людей, которые владеют огромной финансовой базой. Но когда этот способ купить всех и вся престает действовать, им становится очень плохо.
-- Слушай, давай так, -- заговорил Джеймс, как со старым приятелем, -- Ты мне помогаешь с Варюхой в контакт войти, а я тебе – психушки избежать.
-- По рукам, -- так же дружески откликнулся Селя, хотя не надеялся, что именно Джеймс решит все его проблемы.
-- Мне Варька так нужна. Она сеструха моя и ничего об этом не знает, -- доверительно продолжал Джеймс, -- Скажи, где Варя. Я так ей должен. Нам надо с ней поговорить.
Селя с минуту молчал. Потом так же доверительно ответил:
-- У меня привычка профессиональная за людей переживать. Отвязаться от нее никак не могу. Я должен знать, что ей ничего не угрожает.
-- Ладно, -- Джеймс хлебнул из стакана заказанной им же водки, -- Давай с тобой поговорим.
Глава 8.
Варя еще какое-то время держала мокрую повязку у себя на коленке. Боль постепенно стала отпускать и теперь в голову стали идти другие мысли. О чем-то земном и высоком. Она вытерла колено, забинтовала туго и, закутавшись в плед, улеглась на тот самый прогнутый, потрепанный диванчик, на котором так глубоко спала в самую первую ночь своего пребывания здесь. О чем ей снилось тогда? Варя прикрыла глаза и постаралась вспомнить. Но сны – это не интернет, видео второй раз просмотру не подлежит. Разве что, продолжение и то, на новой волне. Хотя, нет. Если человек болен, серьезно болен, он может видеть одни и те же сны на продолжении долгих ночей. Варя, к счастью не была больна. И, тем не менее, боль заставала ее врасплох.
Где сейчас этот... Варя вдруг поняла, что стыдится называть его по имени. Необычное имя. Возможно, даже красивое. Но что-то отталкивало ее от контакта. А, ведь, произнося чье-то имя, мы призываем этого человека думать о себе, идти навстречу к себе. И сами движемся по направлению к нему. Так что же было не так? Может, прошлая любовь? Любовь? Любовь ли то была? Варя засомневалась теперь даже в этом. Она вспомнила красивое самоуверенное лицо Алика, его обаятельнейшую улыбку, перед которой не смогла бы устоять ни одна. У него высокий полет и светлая дорога. Но Варя больше не хотела идти рядом с ним. Чистенький мальчик стороной обходил трудности так, словно боялся испачкаться жизнью. Пример другим для подражания, как можно прожить счастливую, хоть и фальшивую жизнь. И многие завидуют подобному успеху. Альбина тоже стремилась к успеху. Но где она сейчас? Такие никогда работать не станут. Они сделают все, чтобы трудились на их пользу другие. И уважения за эти труды им никогда не дождаться.
А этот человек в черной шляпе, «Кардинал», похоже, их покровитель. Он хотел отравить Варю, а потом признался, что он ее отец. Это неправда. Это сущая ложь. Если это действительно ее родной отец, то лучше уж не иметь никакого. И всякий раз у Вари в горле застывал горький ком. Она начинала чаще дышать, чтобы снять напряжение. Чего ему нужно сейчас от нее? Может, он хочет таким образом свести счеты с мамой, которая никогда не рассказывала Варе о нем. Она никогда не хотела его видеть.
А теперь Селя. Кто он такой? Неужели его подослал этот самый «Кардинал»? Но он совершенно не похож на тех людей, которые бывают рядом с этим жутким незнакомцем. Он внушает доверие. Так, может, в этом вся хитрость «Кардинала». Почему он ничего не говорит о своих планах? Рассказывает небылицы. А, вдруг, он специально отлучился для того, чтобы дать возможность этому самому «Кардиналу» прийти сюда и сделать свое «черное дело»? Какое это дело, Варя не знала, но понимала, что не в ее пользу.
Страх охватывал ее приступами. Она, то уповала и надеялась на лучшее, то задыхалась в сомнениях. Наступил вечер. Варя вспомнила, что ничего не ела с самого вчерашнего вечера. Ждать кого-то было бессмысленно. Этот... как его... сказал, что вернется только завтра утром. Значит, ночь придется трястись в страхе одной. Варя с грустью вспомнила минувшую ночь у костра. А как все было мило. Но неужели и этот окажется подонком, предавшим ее... От таких мыслей, она чувствовала, как мутится ее разум, и противный озноб охватывает все тело.
Варя собрала все, что было в запасах. Растопила печь, как умела. Согрела ужин. Стала есть. Кусок не лез в горло. Она прислушивалась к каждому звуку от ветра за окном. К скрипу обветшалой калитки или скрежету старых сосен. А еще кричал филин. Но это было не страшно. Очень к стати. Варя не чувствовала себя так одиноко. Казалось, он ее защищает. Хотелось спать.
Варя снова улеглась на свое неудобное ложе и закрыла глаза. Но, почему-то, спать не смогла.
«Наверное, кровать неудобная, -- решила она, -- Надо найти другую. Ведь я здесь одна. Где хочу, там и сплю».
Варя осторожно приоткрыла дверь в другую комнату. Там было не так темно. Свет луны проникал в оконце и Варя не стала зажигать керосинку. Она и так видела очертания предметов достаточно четко. В потемках нащупала кресло, в котором сидел ее бывший... этот... Она вспомнила, как он безмятежно листал увесистый томик научной литературы, когда она напала на него и стала ругать. А, ведь, было за что. Разве она не права? А он, противный такой, даже глазом не моргнул. Да, мол, врать – это моя профессия. Вот, сволочь. Ножик ей подставил, и решил, что все знает о ней. Фрейд ему, типа, ровня, все скажет.
Варя опять почувствовала, как теряет равновесие. Волна гнева поглощает ее целиком. И, чтобы не утонуть в ней, она присела в то самое кресло. И, вдруг, какой-то плоский предмет скользнул под ее рукой. Он был прохладным и гладким на ощупь. Варя взяла предмет в руки и поднесла его ближе к окну. О, ужас! Все ее кошмары стали иметь основание. Это был тот самый портсигар, который она видела в руках у «Кардинала» на балу. Именно тогда, когда он стоял возле окна и разговаривал со своими «подопечными» Аликом и Альбиной. В руках у него блеснула такая вот вещица. Он достал из нее сигарету и важно закурил. Откуда он в этом доме? Значит, все же, его владелец бывает здесь. И, может, придет сюда еще.
Варя выскочила из комнаты, как ужаленная. Она не знала, как дожить ей ночь в этом чудовищном жилище. Утром, решено, в дорогу. И ни секундой позже!
Глава 9
Джеймс не был пьян. Одной стограммовой порции водки ему явно было мало, чтобы изрядно напиться. Но говорил он как в бреду. Делал огромные паузы между фразами, словно не решался сказать вслух сокровенные мысли. Не всегда мог сдержать накатившиеся эмоции. А Елисей слушал. Слушал внимательно, не перебивая. В его огромном кармане обнаружился запас жареных семечек, и он неторопливо их лузгал, уставившись взглядом в одну точку на столе. Смотреть на рассказчика в такие моменты он считал не профессионально, можно было сбить его с основной мысли. Елисей слышал и видел все, даже если бы говоривший стоял у него за спиной. Предварительно Селя предложил свое угощение товарищу и тот не отказался. Но, судя по всему, никакая еда ему в горло не лезла из-за переживаний. А все понимающий Селя слушал и только изредка задавал уточняющие вопросы. А Джеймс все говорил и говорил. Выливал душу на стол.
-- У нас с Варькой одна мать, а бати разные. Как так получилось, сам не знаю. И она не знает. Знает только мать, а она молчит. А батя не хочет спрашивать ее об этом. Я был совсем маленьким, когда они расстались. Не на совсем, на время. Так они договаривались. А получилось, на совсем. Наверное, из-за Варьки. Как только она родилась – все. Связь порвалась между ними. Я родился в семьдесят восьмом году прошлого столетия. То были «золотые деньки» для нас троих. Мы жили в Питере, но я того времени не помню, мал еще был. Потом переехали в Ейск, к Москве поближе. Я рос и взрослел в том самом дворике, где сейчас ты шпионил за Варькой. Теперь все мне там чужое. Она там появилась, и мне места нет. Когда началась перестройка, я уже готовился к школе. А батя наш окончил геологоразведочный факультет университета горнодобывающей промышленности еще, когда я не умел говорить. Он продолжал учиться дальше. Вскоре защитил кандидатскую и выдвинул на рассмотрение свой проект по добыче и местонахождению урановых руд. Тут-то все и началось. Сначала проект был одобрен местными властями. Они даже хотели снарядить экспедицию. Но кто-то, вдруг, на ровном месте, обвинил его в предательстве и измене родине. Вроде, как, он хочет вместе с экспедицией и добычей своей в загранку схилять. Проект стали пересматривать умные особы. За нашей семьей велось пристальное наблюдение. А потом батю отстранили от дел. А
