просил у богов, когда пускал в реку свой венок?! Небось, жену-красавицу да десяток деточек?!
- Всё забавляешься?! Я просил, чтоб боги ясно возвестили нам, переселяться или остаться здесь… А ты?!- крикнул он вдогонку.
Лебедица махнула рукой:
-Потом скажу!
И они умчались в таинственное Взгорье, которое как-то непонятно должно было помочь перелёту двух Лебедей на Юг.
…Наступила выть, время застольничанья, и семья Будислава собралась за столом. Восславив богов, старший дал знак садиться и взялся за нож – резать калачи. Все пребывали в молчании, даже дети, которые не понимали, но чувствовали разладицу между родными. Яр, только что воротившийся и ещё свежий от умывания, с влажными волосами и распустившейся бичевой на тельнице, из-под которой поблёскивал начищенный солоник, сосредоточенно и сумрачно вертел в руках свою ложку. Его Венцеслава – приметил Светь – в этот миг действительно походила на птицу-мать: а она была привезена Яром из племени Уток. Сидела Венца нахохлившись, выпятив плотно сжатые губы, и два птенчика – Воислава и Крутислав – прижались к ней, словно в воздухе над ними кружился какой-то хищник. Горислава и Велислава сидели рядом, одинаково печальные, как будто поровну разделили заботу – возможный ратный поход родных людей. И только в огнище весело потрескивало, и Светиславу даже захотелось сказать что-нибудь бодрое, вроде: «Вот огонь умирает, а чавкает последней дровиной, будто, сорванец, только народился», но дед показывал лицом и каждым движением, что мучается от множества мыслей и забавляться не стоит.
74
Светь оглядел большую родню, покой, где уместилось бы четыре десятка людей, и подумал: «В последние годы редко подолгу бывал здесь, теперь же могу уехать на долгие месяцы. А летом, может, всей семье придётся бросить это жилище, уйти с Равнины да где-то далеко на Юге строить новое.» Подумал, и всё вокруг стало восприниматься таким привычным, нужным, без чего будет трудно обойтись, что, ежели исчезнет из жизни, заберёт с собой часть жизни. В этом жилище он родился, рос, постепенно выходя под навесье, потом бегая с другими детьми по селению, выезжая со старшими в поля, наконец, с дядей Ярославом при оружии отправляясь к границе Леса. Мир расширялся всякий год. И вот, едва ему исполнилось два десятка лет, как он, единственный из Соколов, побывал в Подземелье. А теперь и вовсе – уйдёт глубоко в Лес, за сотни вёрст от Моря. Однако же мир родного жилища не стал с годами маленьким и незначительным. Каждая частица его свежа первым детским впечатлением, которое никогда не уйдёт из души, не прикроется чем-то большим, ибо – первое. Этот стол и его, Светиславово место за ним. Дымник напротив, под потолком, лучше всего видный с его места, отчего дед Будислав завсегда к ночи, поёжившись, спросит: «А что, Светя, дымник-то прикрыт у нас? Откуда свежесть вползает?» Большая глиняная печь в правой от двери стороне родни, кормилица и владычица всего жилища, в которомкроме общей родни – тела, где стряпались и ели, были ещё руки да ноги – припасники, клети да спаленки пяти маленьких семейств, уже без печей и огнищ, с одними лишь постелями. Эту печь прохладными вечерами облепляли дети, гадавшие по запаху, какой пирог пышнеет и набирает тепла внутри – репник, свекольник, луковник… У входа же на спицах висят утирники, и среди них один – с вышитыми по краям чудными золотыми Соколами – подарок Гориславы ему на десяток и восемь лет…
- Чем нас порадуете, сынку?- прервал Будислав тоскливые мысли внука.
Изуславу, к которому обратился старший, было уже шесть десятков и один год, потому обращение «сынку» рассмешило детей. Но дед не прибавил к своим словам ни улыбки, ни весёлости в голосе.
- Чем порадуем?.. А ежели стряпается с душой, то и естся с довольством. Вот мы с Велей, да Зарёй, да с внуком Путеславом, который помогал – дровины рубил да носил – порадуем вас тюрею, похлебкой-крапивницей, дарением весны-красны, да печёной рыбкой-карышем, да морковной паренкой и овсяным киселёчком.
- Что же, сынку,- повторил Будислав ласковое слово.- Ты и говоришь так усладливо, что без снеди станешь сыт. А кисель – то добре, пусть порадуется наш кисельник Ярь. В походе, небось, не дюже накисельничаешь.
- Что, тятя,- поднял Ярослав голову,- уже отпускаешь в Дружину?
- Отпускать или не отпускать тебя – то решать жене твоей да пятерым деткам. Их и спрашивай наперво, а мне сейчас скажи о том, что такое наши
75
великие боги возвестили Ладимыслу о двух славных ратниках, под которыми все угадали вас со Светем? Почему я слышу это от других нстарших, когда мой сын – друг того седобородого Лебедя, что руководил утром обращением к богам? Ты поведай нам волю богов, а мы станем есть да внимать.
- Родич наш, смекаю, решил перед всеми возвестить лишь то, что вещуны сумели понятно объяснить,- возразил Яр и вместе с другими приступил к еде.- А чего не изъяснили, что неясно и зыбко, на том не стоит опираться в решениях. Да ещё касательных всего народа. Тайны же в этом нет никому. И Любомир, и Ладимысл о совете и гаданиях говорят с любым, кто спросит… Предки-навии сообщили, что после смерти человек всё равно покидает Родину. Важнее не забыть Правь. Если будем идти путём Праведи, боги дадут нам тёплые Земли на Юге, а через три месяца Сварога, через шесть с лишком тысяч лет, наш народ воротится на Острова. На летучей лодке на Север прилетит юный и красовитый бог, подует огненным дыханием-ветром на белую воду и растопит её.
Ярослав, заметив, что дети удивлённо внимают ему и перестали есть, напомнил им, для чего они за столом. И сам он подвинул ближе рыбу и продолжил с перерывами.
-…Тогда за верность Светлым богам потомки аркаидов получат в пользование силу огня, равную самому Солнцу, и Белобоги вместе с людьми выйдут на последнюю битву со слугами Дыя и Вия… Свет и тепло одолеют темень и Студу, наступит время вечного Солнца… Но надобно будет по справедливости разделить богатства, которые откроет людям раскованная от холодного колонтаря Земля. Иначе дух чёрных богов возродится, и всё станет напрасным.
- Неясно,- промолвил Светислав.- Наш народ и в старину уходил на Юг, когда одолевали чёрные боги, возвращался на Север, когда Белые, собравшись с силами, одолевали и вновь заселяли Острова…
- Я понял тебя,- покачал Яр головой.- Видно, наши боги не желают более смиряться с тем, что каждый год Сварога их вместе с людьми, ослабевшими и изнежившими в обильных садах Островов, изгоняют с Севера неутомимые в злобстве потомки Чёрного Змея. И потому они дадут им последний бой и навечно загонят в Подземелье. Чтобы сотворить такое, Сварожичи возьмут себе в помощники тех из людей, кто сохранит верность Прави..
- Ты сам так думаешь или это сказал мудрый Лебедь?- спросил Будислав.
- Навии-предки молвили через наших вещунов, что чёрные боги не удовольствуются Севером, будут посылать на Юг рати своих слуг, и нам придётся биться с ними, ведя за собою все народы, не желающие отступаться от веры отцов. И всякий раз противиться злой силе будет всё труднее, потому что сила та станет возрастать от темноты в наших душах. Гостомысл понимал под этим переход людей на сторону врагов.
- Как такое возможно?- удивлённо спросили сразу все взрослые,
76
оторвавшись от своих чаш.
- А последний бой наш народ будет вести только с одними отступниками из своих,- невозмутимо продолжал Яр, который, видно, уже осмыслил все пророчества.- И будет она длиться одни сутки Сварога…
- Сутки Сварога… семь десятков и два года. Так долго будут ратиться?- не поверил Светь.
- Потому, что со своими. И многие свои перейдут на сторону зла… А одолеют их лишь когда вернутся к древней Праведи, к светлому Закону жизни, и вместо восхваления людей восславят Творца мира.
- И когда же в первый раз явятся слуги чёрных богов?- спросила Зареслава.- Ещё в нашу бытность?
- Провещано, что они станут приходить всякий раз, когда наш народ будет отступаться от Закона предков, от их веры.
Некоторое время ели молча, и только старушка Градислава не ушла в свои мысли, чтобы обдумать сказанное, но укоряла детей, если начинали озорничать, а когда маленький Путеслав попытался сам остудить горячий кисель и дунул так, что брызги упали на стол, что-то утешливо зашептала готовому расплакаться от обиды правнуку.
«Старые люди мудрее,- подумалось Светиславу.- Наша бабуня живёт насущными заботами, а Яр уже в эту пору готов приготовляться к будущему, к великим ратям, до которых, может, тысячи лет. Нам бы сыскать равнину вёрст на сто в длину да хотя бы на два десятка вширь, чтобы не сечь деревья осенью, когда все силы потребуются на устроение новых жилищ. На Юге, верно, всем племенам придётся жить теснее. И Лебеди, и Соколы станут ближе…»
- Что же,- заговорил вновь Будислав,- то, что ты молвил, я слышал не раз на Вещеньях. Верность Праведи мы прививаем детям сызмальства, потому пока опасаться отступничества не следует. А переселение да трудности его не разобщат народ, а сплотятДумаю так, ибо помню наш уход с Островов. Здесь, у Пояса Рода, злотворцы асилки быстро вынудили нас и помогать племя племени, и ратному делу, и придумкам вроде городьбы. Ты же мне, сынку, скажи, что такое в Нави удумали о вас со Светем? Почему все старшие да матери берёжи мне твердят одно: пусти сына с внуком, им сами боги дают силу вести Дружину.
- Плохо забавляешься,- упрекнула мужа Градислава.- Белые боги никогда не сообщают чьего-либо имени, они только предлагают путь…
- Так какой же он – этот путь? Почему наша небольшая семья должна, когда Соколов целый десяток тысяч, отдавать в поход сразу двух мужей? Не ты ли, жена, говорила Луну назад с Горей, какая красовитая внучка у Острослава?
- Не смущай Светя. Не смущай. Полюбится Тихослава или какая другая, женится хотя бы осенью. Вон наш Яр не в два десятка лет семейственным стал…
77
- Помню, помню, как ты его корила: найди себе Соколицу. А он слетал к
Котугдани, поохотился да принёс в когтях Утку.
Все засмеялись: и беззлобному препирательству стариков, и повторению семейной шутки о том, как Ярослав искал себе невесту.
- Бабуня права: не обо мне со Светиславом сообщалось,- вмешался Яр, которого – Светь приметил – порадовало, что опечаленная Венцеслава наконец улыбнулась.- Сказано было, что две поганые головы будут думать о том, как лишить потомков аркаидов Земли, а одолеют их два мужчины-родственника да две жены, глядящие а одну сторону…
-…Это, тятя,- слово в слово от Гостомысла,- прибавил Яр не сразу,- вот, объясняй себе как желаешь.
- А что тут объяснять? Вы со Светем уйдёте на Юг, а Венца да Горя станут месяцами с печалью глядеть в сторону Леса да умолять богов да духов, чтобы хранили вас.
- Понимай так. А только осилить Лес можем лишь я и Светислав. И к походу этому я приготовляюсь уже два года, как заговорили о нём впервые и как ясно стало, что Холод не остановится захватом одних лишь Блаженных островов. Я даже поднимался на Березань, вершину, едва видную отсюда, и знаю, куда вести людей.
- Твои приготовления, сынку, я и сам примечаю, да только до Березани два десятка вёрст, а Дружине выпадет пройти, может, много сотен. И чем более вы будете отрываться от
