Тридесятое царство

особенно в Лесу, от лука и копья проку мало. И вот старший дружинник решил восполнить такой недостаток смотра. Он вскинул свой яркий на полуденном Солнце меч, перебросил из руки в руку, покрутил вверху, вокруг себя, будто устрашая невидимых врагов, бросил вдруг меч в воздух и, пока все глядели на его полёт, перекувыркнулся, поймал клинок и снова будто поразил кого-то.
  - Добре, Яр!- крикнул какой-то забавник.- Духи удрали!
  Но Яромир на миг опередил весёлого соплеменника, не впервой уже уязвлявшего ратников словом. Он показал рукой пять пальцев, и пятеро желающих вышли из строя Дружины: два Кречета в полном вооружении, здоровущий широкогрудый Ворон с копьём, которое  держал легко, как палку, да две девушки-Совы с мечами в руках.
  - Разите меня!- велел их старший.
  Сначала боязливо, но, быстро разгорячаясь, всё решительнее и решительнее бросились юные ратники на своего противника. Однако всякий раз так получалось, что, отбив одного, Яр вмиг оказывался за спинами всех и мог любому воткнуть меч между лопаток. Дружинники из рядов подзадоривали своих, выкрикивая советы, те вновь и вновь уговаривались, нападали и – сбивались в кучу, доступные для смертельного удара.
  Более всех ярился от беспомощности Ворон, выделявшийся крепостью и силой. Он так старался достать Яромира копьём, что весь взмок от натуги, порвал рубаху под мышкой и потерял лобную перевязь. Когда же в очередной раз он сделал неудачный выпад и почувствовал на своём плече постукивания яромирова меча, то швырнул оземь своё оружие и досадливо воскликнул:
  - А врукопашную?! А?!
  Яр положил меч на Землю, с улыбкой изготовился к оборонению:
  - Можно и врукопашную!
  - Давай, Тореслав!- поддержали остальные Вороны своего.- У кузнеца намахался молотом, окажи силу!
  - Не мешайте, не мешайте! Я сам!- попросил здоровяк своих соратников.
95

  Те уступили и встали поодаль.
  И вновь повторилось то, что уже видели и что немало позабавило Любомировых Соколов и их гостей. Те же уловки и увёртки применил Яр, уходя от ударов большущих кулаков Ворона вправо или влево и используя устремления противника так, что тот делал два-три шага мимо, открывая бока и спину. А Яромир всё кружил и кружил вокруг юноши, вполсилы подзадоривая его ударами рук и ног, пока не подсёк под колено и тот не рухнул под всеобщий смех на траву.
  Бесславие сильно огорчило ратника, и, не пытаясь даже подняться, он сидел, почёсывая затылок. Яр же подобрал его перевязь, подошёл и, говоря что-то, протянул её. Из-за шума и выкриков их голосов никто не слышал. Однако, увидев, что Тореслав резво поднялся на ноги, о чём-то горячо заговорил, а Яр согласно кивал, похлопывая его дружески по плечу, люди возлюбопытствовали и начали стихать, угомоняя детей.
  Яромир поднял руку, прося выслушать его. Люди, особенно старики и старушки, уже начали утомляться: целую пору шёл ратный смотр, и время перевалило в заполдень. Потому гомон утих не сразу, да и забавников, кричавших своё и смешивших всех, стоявших рядом, в семи десятках семей селения было немало.
  - Добрые люди!- твёрдо сказал Яр, никогда раньше не обращавшийся ко всему роду.- Этот славный ратник твердит, что Перуново ратоборство, которым владеем мы, берёжа, бестолково против асилков! Там, в селении, у Голеславова жилища, лежит связанный по рукам и ногам асилк! Его пленили вчера, потому что намеревался задрать телёнка да распугал всё наше стадо! Я берусь одолеть его безо всякого оружия, если будет на то ваше согласие! Ему же втолкую на его поганом лесном языке, что, если осилит меня, отпустим восвояси! Ибо невелико зло, творёное им, а дружинникам моим такое ратоборство будет весьма полезно увидеть! Что приговорите, сородичи?!
  Народ закричал согласно: многое повидал он в этот день, но живого асилка не все даже Соколы видели, а уж чтобы кто-то бился с ним перед глазами!.. Люди были в согласии. Только там, где стояла семья Яра, заговорили в сомнении: по силам ли такое их родственнику? Этак можно и до похода получить немалое увечье. А Мечислав, старший сын Яра, горячился более других, твердя, что чудищ Леса только из лука бить, не сближаясь.
  И вот из селения, до которого было две сотни саженей, вывели косматого посланные за ним Светь и другие Соколы-дружинники. И показалось тогда людям издали, будто добрая медведица выводит от Леса заплутавших человеческих детишек, собирателей ягод или грибов. Самый высокий из ратников не доставал головой и до груди асилка. Ропот удивления пронёсся ветром по рядам людей. И если бы не стояли здесь десятки ратников с острыми стрелами и крепкими мечами, иные бы стали и опасаться за свою

96


жизнь. Тем более изумляло решение Яра, который и без того уже вполне показал свои уменья и сноровку.
    …Асилка, подталкивая копьями, ввели на луг.
  - Я всё объяснил ему по пути!- объявил Светислав.- Он согласен!.. Говорит…- он повернул лицо к дяде,- что раздавит тебя, как зайца.
  - Однако угнаться за зайцами они не способны. Приступим! Сегр вуг!
  - Се-эгр!- рявкнул космач.
  В который раз уже замер луг ратного смотра. Но не удачи или сраму ожидали в этот миг. Словно пахнуло на всех будущей опасностью, с которой столкнутся молодые дружинники уже с полудня послезавтрашнего дня, когда пересекут границу Равнины и Леса. Вот она первая, примерочная пока схватка с мощным потомком самого Велеса, и отступится Яр, даст слабину, не подоспеют его друзья – разорвёт надвое лучшего из воинов косматое чудище, которому уже убирают путы на длинных, в шесть пядей, лапищах. А хуже всего – воспримется это поражение всеми как недобрый знак.
  Асилк сразу  попытался схватить Яра, но тот изворотливо уклонился и обрушил целый вихрь ударов на поясницу ворога. Асилк взвыл от боли и злобы и вдруг бросился к шестам и вырвал один из Земли. Яромир знаком велел своим опустить луки, быстро скинул рубаху и, взяв её двумя руками, прикрыл голову. Как раз вовремя, потому как асилк запустил шест в своего обидчика с такой силой, что, летя, он просвистел по воздуху, будто стрела с богатым оперением. Яр уклонился. Ещё одно «копьё». Тоже мимо. Тогда асилк вырвал третий шест, но не бросил его, а, взяв наперевес, прыжками побежал на Яромира. Тот засеменил на месте, подёргивая руками – вошёл в бузу, и, едва космач приблизился, резко присел, упёрся руками в Землю, два раза ударил ногами – в голень и колено ворога и кувыркнулся в сторону, уклоняясь от падающего злотворца. Когда же асилк приподнялся, Яр подошёл к нему и нанёс двойной удар кулаками – левой в челюсть, вытянув руку на всю длину вверх, правой – повыше живота. Тот упал, будто мягкая трава под ударом косы, и замер в забытье.
  Так закончился ратный смотр в Земле Соколов. И, полные впечатлений, пошли вслед за родичами жители Любомирова селения к своим жилищам. На месте остались только шесть десятков и семь ратников.
  Их старший сел на коня и обратился к Дружине с последним перед походом наставлением. Он долго говорил о мелком. О бичёвках на хватки мечей, цепов, палиц и кистеней, чтобы не терять оружие во время сечи, и похвалил Светя за такую придумку, заставив того вспомнить настоящих придумщиков – гмуров. О щитах, которые должно закрепить на спинах так, чтобы луки и тулы со стрелами были сверху, под рукой. О лошадях, каких некоторым следовало заменить. И много ещё о чём. Яр говорил о мелком, но в каждом его наставлении угадывалось страстное желание одержать верх над будущим, угадать все предстоящие опасности и затруднения. И ратники, в которых ещё не остыла кровь после скачек и прочих испытаний, мало-помалу

97

пришли к пониманию того, что победа их старшего над асилком, проворная их стрельба из луков и всё прочее – далеко ещё не залог удачного похода. Что намеренно сказал родич о всех мелких обычаях расставания с родной Землёй, о которых юные и не знали, потому что никогда раньше не покидали её. Что удача в пути ожидает лишь того, кто быстро обучается новому, не только ищет силы в себе, но и слабости в противнике да твёрдо держится душой тех мудростей и опыта, что накопил его народ за многие годы и тысячелетия. Потому что источников силы у человека целых  три: родная Земля, прошлое предков да совесть-Праведь.


































98
                      Повесть 6. На Юг

  На рассвете десяток второго цветеня в полной тишине уходила Дружина. Пробуждённый первыми лучами Солнца подымался каждый ратник с постели, оставляя её так, неприбранной, чтобы не разрывались ниточки, связывающие его с родным жилищем. Одевался и в последний раз проверял оружие и сложенные ввечеру пожитки: запасную рубаху с вышивками – подарок меньшой сестрицы; охабень или накидку; ложку, у многих – ту ещё, что вырезал отец на первый год от роду, прочного дерева, с птичьей головой в конце ручки; туесок да чашу; мыло из назолка с жиром в каком-нибудь коробке да новый утирник, тканый и вышитый накануне материнскими руками; костяную иглу с клубочком нитей; ещё один оселок с кресалом в запас, кроме тех, что на поясе, в холстяной суме-огневице; и прочее всякое, в чём не только потребность будет в пути, но что при каждом употреблении станет напоминать семейное жилище, его тепло и уют. Проверив утварь, дружинник оглядывался кругом, кланялся печке-кормилице и приступал к прощанию: Соколы – с семьёй, начиная со старшего, другие – с дальними родственниками, которые приютили на дни приготовления к походу. Слёз старались не лить. Причитать, как по умершему, строго запрещалось. Расставались тихо, мороча духов зла, чтобы не приметили они той убыли, что несли семьи. И вот дружинник кланялся всем на пороге и выходил под навесье двора один. Никто не шёл провожать его, будто расставались ненадолго.
  А во всех Святилищах у всех селений семи племён во всю ночь горел священный огонь, поедавший от имени богов жертвенное зерно и сурью. Не спали в эту ночь вещуны родов, молили Ирий о заступничестве для лучших сынов и дочерей своего народа и гнали особенными заклятиями прочь, обратно в Подземье, всю злотворную нечисть, чтобы не подпитывалась она горем матерей, отцов, сестёр-братьев и прочих родственников уезжавших.
  Дружина собиралась в трёх сотнях саженей от Любомирова селения, на дороге средь нежно-зелёного овсяного поля, где юные, как ратники и ратницы, колосья ещё дремали при первых , робких лучах Солнца. Каждый спрыгивал с коня, целовал родную Землю и, набирая немного её в маленькую холстяную суму, вешал на пояс: оберёг, сильнейший даже, чем те, на которые делали наговоры вещуны.
  Накануне из Святилища Воронов привезли сине-белый стяг, будто бы сшитый ещё Детьми Богов в дни Великой битвы за чудную Мельню. Впервые древнее полотнище будет не со своим народом. Но так решили родичи. И вот теперь стяг в руках Тореслава единит дружинников, и они уносятся мыслями к Морю, по которому вольготно плавали под парусами их предки-аркаиды, к белой Алатырской горе, куда летит после смерти душа-тень каждого человека и куда им теперь предстояло идти путём не земледельцев, а ратников, защитников родной Земли и народа.
                                                        99
  Яромир негромко велит сесть верхами, словно боясь торопить утро, и поход начинается.
  - Соколы – дозорными, Кречеты – замыкают,