НА СТОЛКНОВЕНИИ ЭПОХ. Часть 1

со мной, -- коротко представил великан Леру, -- Барышня без дома осталась, надо помочь. Зовут Лирика или… как вас зовут?
      -- Лерика. Можно Лера.
      -- Необычное имя, даже я еле запоминаю.
      -- Да, имя редкое, -- согласился Борис.
      -- Сейчас иду к своим друзьям, может, они и ей помогут, -- продолжал басить здоровяк, -- Пойдемте со мной.
      -- Я с удовольствием, -- оживился Борис, так словно только и ждал этого приглашения.
      В темноте лица были едва различимы, но по уже услышанному голосу и манерам, по легкой хромоте, которую Борис изо всех сил сдерживал, Лера поняла, это Пастернак. На душе ей стало на много легче. Она почувствовала, что обижать всерьез ее никто не собирается. Мужчины разговаривали о своих творческих замыслах, о политическом положении страны, о том, как нужно жить при новом строе и новой власти. Здоровяк был настроен оптимистично. Кроме того, его восторгало, как ребенка все новое и казалось смешным все отжившее, старое. Другой же мудрый гений относился несколько иначе ко всему. Он словно видел во всем позитив и, в то же время, опасался негатива, который может нагрянуть неизвестно откуда. Одно было ясно Лере: один из них – лидер, другой восторгается им, забыв даже о своих произведениях.
    Они подошли к пятиэтажному дому. Здесь жили друзья здоровяка. Вероятно, очень давние и закадычные. Нужно было подняться на пятый этаж. Судя по их разговорам, в те времена жить на такой высоте было очень престижно.  Не пугало даже то, что в доме не было лифта. Пришлось забираться по лестнице самостоятельно. Для двух здоровых мужчин это не составляло труда. Да и для Леры, выросшей среди многоэтажек, преодолевавшей еще и не такие высоты, это не показалось чем-то особенным. И, все же, на последнем этаже она запыхалась.
      -- Что, барышня, не привыкла к новым домам. Нам бы пониже да попроще.
    Здоровяк насмешливо подмигнул Лере. В полутемном коридоре она смогла различить лишь его огромный силуэт. Но камеры видели все.
    -- Я не барышня, я – Лера, -- оборвала его насмешку Лера.
    -- Смотри не упади, Лера, -- здоровяк придержал ее за плечо, когда она приблизилась к перилам, -- Ладно, завтра покажу, какой вид открывается отсюда. Сегодня уже темно.
    Они позвонили в одну из дверей. В полутьме Лера провела ладонью по ее поверхности и почувствовала  рельеф. Вероятно, дверь была резной. Через несколько минут за дверью послышался лай собаки, шаги и традиционное, по сей день: «Кто там?»
    -- Это я, Лиличка, -- откликнулся здоровяк, -- Не один, с друзьями.
    « Лиличка. Это та, которой он писал стихи. Вокруг их романа  даже сейчас ходят стремные слухи, так, словно уже не все равно, кто кого любил, и сколько было измен. Странное дело, фанатики.»
    Дверь отворилась и на пороге, в такой же полутемной прихожей Лера смогла различить силуэт невысокой женщины. Ее волосы были гладко зачесаны назад и связаны в пучок. Наверное, она улыбалась. Под ее ногами вертелась собака породы карликовых бульдогов. Она  подпрыгивала перед здоровяком, становясь на задние лапы, и радостно повизгивала.
    -- Проходите, -- пригласила хозяйка гостей мягким голосом.
    -- Ты нам рада? – здоровяк  хотел крепко обнять ее за плечи, но ждал ответа.
    -- Ну, конечно. Мы с Осей давно ждем тебя.
    Здоровяк разочарованно расслабил объятья. Этот жест не ускользнул от проницательной Леры.
    -- Ну, проходите же, проходите, -- приглашала хозяйка.
    Мужчины сняли шляпы и пальто, и оставили их в прихожей на вешалке. Лера тоже сняла шляпку и пальто, осталась в простой ситцевой блузе и холщевой юбке, закрывавшей даже голени.
    Лиличка провела гостей в небольшую комнату, где освещение было немного получше, вроде шестидесятивольтной лампочки, и стала хлопотать, накрывая что-то на стол.

          ГЛАВА 31.
    Гости уселись за, накрытый скромными угощениями, стол. В то время и эти дары были роскошью. Картофель, варенный в кожуре, соленые огурчики, серый хлеб, селедочные хвостики и самогон в графине. Вдруг здоровяк бесцеремонно взял Лиличку за руку и отвел в сторону пошептаться. Лера сделала вид, что задремывает. Отодвинулась на край стола и, опершись на спинку дивана, прикрыла глаза. Слух ее напрягся до отказа.
    -- Вам хватает денег, которые я приношу, на питание? -- шептал здоровяк прямо в ухо своей любимой. Судя по всему, он от природы не умел говорить тихо, и Лера могла  слышать каждое его слово.
    -- Да, конечно, мы с папочкой так тебе благодарны. Но все же, мне не хватает витамин и соли. Я вся опухла…
    -- Скоро у нас будет свой журнал, и я смогу заработать больше…
    Что делал Ося в это время, или, как его назвала Лиличка, папочка, Лера видеть не могла, а так хотела бы. Но это все видели камеры. Далее разговор пошел напрямую о самой Лере.
    -- Послушай, любимая, эта девушка, которую я привел с собой – Лера, потеряла кров и память, она попала в кораблекрушение. Не могли бы вы взять ее к себе, на первое время прислугой. А потом я ее пристрою в пансионат.
    Оставаться в послереволюционном пансионате, в Лерины планы не входило, и она забеспокоилась, заерзав на диване, соскользнула на самый его край, и нечаянно упала на пол. Разговаривающая парочка обернулась в ее сторону и оба прекратили разговор. К Лере поспешил на помощь, всегда сочувствующий Борис. Он подал ей руку и усадил на диван.
    -- Какие у тебя холодные руки, ты вся дрожишь.
    Он держал в своих ладонях Лерины, пытаясь их согреть.
    -- Для этого хорошо одно средство. Налейте ей нашей «настоечки»,  — предложил Лерин подопечный.
    Мужчина, которого называли Осей, круглолицый, среднего роста и в круглых очках, налил в хрустальный фужер для Леры белой жидкости из графина. Здоровяк поспешил подать ей бокал:
    -- Пей, барышня, здоровее будешь.
    Лера, почти не дыша, едва сделала один глоток. Во рту у нее моментально запылало, в глазах потемнело, и она снова упала, но теперь уже на диван в беспамятном состоянии.
    -- Да что же это?! – вскрикнула Лиля в испуге. Она начала обмахивать Леру своей шалью. Кто-то додумался расстегнуть верхнюю пуговицу на Лериной блузке. И тут она вскрикнула и вскочила. Даже в полуобмороке тайный агент помнила о своих драгоценных пуговицах и о выполнении задания.
    -- Да что вы, барышня, не бойтесь, никто не посягает на ваше целомудрие, -- насмешливо произнес здоровяк. Но Лера и не думала смущаться. Она чуть было не ответила, что хоть бы им бояться не пришлось, но вовремя сдержалась.
    -- Давайте, все к столу, -- пригласила хозяйка.
    Лера весь вечер сидела с сердобольным Борисом, и он подкладывал ей на тарелку лучшие кусочки. Хотя, в тайне, ей было жутко неудобно перед этими людьми за то, что она, барышня из пресыщенного века обманывает их, а они готовы поделиться с ней последним куском.
    -- Кушай, тебе надо, ты такая худенькая, -- говорил он ей всякий раз.
    Остальные, сидящие рядом мужчины, говорили все на те же, волнующие их темы: о политике, о поэзии, об эмиграции, о продуктах и ценах, и, даже, о войне. Здоровяк сидел рядом с Лиличкой и не спускал с нее глаз, словно она его жена, а не этого лысого бобрика в очках, который сидел с другой стороны возле нее. Она же успевала вежливо уделять внимание как одному, так и другому. Лера с любопытством наблюдала за их отношениями. Ей стало казаться, что между двумя мужчинами происходит тайная борьба, и очкастый уступает своему сопернику во всем, но ее он не уступит. А она относилась к здоровяку как к наивному ребенку, который видит перед собой идеальный мир, не желая принимать реальность, такой как она есть. Она ему сочувствовала, но признавать своим не хотела и, все-таки, отдавала предпочтение старой супружеской связи. Ей так было надежнее. Волны противоречия двух миров и характеров захлестнули Леру полностью. Она перекидывалась то на одну сторону, то на другую. Во всех источниках, которые она изучала и, даже в современных документальных фильмах, говорилось, что он любил ее, а она его нет. И все. Историки примитивно истолковывали этот факт, как несчастную любовь поэта, и причину его самоубийства. Иногда даже рисовали роковую женщину. На самом деле все оказалось гораздо сложнее. Любовные треугольники всегда сложны и представляют загадку даже для опытных психологов. Одному из «углов» приходится поневоле становиться полигамным. Чья в этом вина? Да, но мало кто рассматривал серую, едва заметную фигуру Оси в этом всем, так словно его и вовсе не было. А между тем, может, именно он и был ведущим звеном в этих отношениях, соединяющим и, в то же время, разлучающим.
      А, между тем, Ося, выпив самогонки, начал прославлять творчество удачливого поэта и предлагать  вместе сотворить третью мировую революцию. Не на деле разуметься, на бумаге. Так проще войти в историю. Он – теоретик, знает, как это делается, а Маяковский напишет гениальные стихи к этой теории.  И «величайший поэт», на удивление Леры, соглашался и, кажется, даже был доволен подобным абсурдом: «Взрывами мысли головы содрогая,/ артиллерией сердец ухая,/ встает из времен / революция другая –/ Третья революция / духа».
    « Отчего он сейчас не злится? От самогонки раздобрел, что ли. Его же труды используют. Ведь его мысли присваивают себе. А, может, просто чувствует долг перед этим богатеньким сусликом из ювелирного завода. Ведь он является на данный момент еще и начальником отдела рекламы «Окон РОСТА». А талантливый агитатор, работающий рядом с ним, написал около трех тысяч плакатов и сделал около шести тысяч стихотворных подписей к ним. Вероятно, он считал, что эта работа его спасает. Да, будущий покровитель первым обратил внимание на шедевры еще непризнанного гения и единственный дал денег на издание «Облака в штанах», которое тогда ни в одном издательстве не принимали. В лучшем случае, печатали только отрывки. Но ведь не так уж бескорыстен этот «лучший друг». Лера чувствовала чутьем психолога, что мотивация его помощи не такая уж гуманная. И не только во имя человечества...

          ГЛАВА 32.
      Сидевшие за столом, поужинали, наговорились, и к часу ночи стали подумывать о том, что уже поздно, хочется спать, а завтра у каждого из них масса важных дел. Борис засобирался домой. Причем пешком, трамваи в такой поздний час уже не ходили. В прихожей уже одетый великан прощался со своей любимой и выглядел перед ней еще больше своим гигантским ростом. Лера стала поближе, чтобы расслышать их шептания. Где был Ося в этот момент, она опять видеть не могла.
    -- Скоро мы будем вместе, -- горячо шептал он ей, -- Я перееду к вам в квартиру. Мы уже договорились, так будет лучше для нашего общего дела, которое мы вместе задумали. А эта девушка пусть останется сегодня у вас. И, вообще, на какое-то время. Я не могу ее оставить с собой, поскольку сам постоянного жилья не имею.
    -- Конечно, конечно. Пусть остается, я так устала сама справляться по дому. Вот в былые времена…
    -- Мы сможем больше времени проводить вместе, если у тебя появится прислуга.
  -- Это хороший подарок с твоей стороны.
  -- Не обижайте ее, она немного не в себе.
  -- Ну, что ты, Щен, никогда.

  Лера спала в одной комнате с новыми знакомыми и с их собакой, поскольку другой комнаты в этой квартире не было. Утром ей пришлось встать раньше, чем ее теперешние хозяева. Так