вовсе забыла, что она не здешняя, и что Борис тоже будущий великий писатель и поэт. Она болтала с ним, как со старым знакомым, правда, не всегда понимала некоторые устаревшие философские термины. В таких случаях ей приходилось переспрашивать.
-- Вот, посмотрите, это его первая книга, которую он мне подарил, — Борис вытащил из кармана пиджака небольшую книжечку в оранжевой обложке. На ней золотистыми буквами было написано «Облако в штанах». У Леры глаза загорелись – какая находка для музея! Борис почувствовал это и предложил:
-- Я могу подарить ее вам на память о нашей встрече. Я ее уже зачитал, знаю почти наизусть, и она мне больше не нужна. А вам...
-- Правда, как это хорошо с вашей стороны! Но мне нечем отблагодарить вас взаимно.
-- Нет, ничего не нужно. Я и так долго помню встречу с любым хорошим человеком.
-- Только я вас очень попрошу, -- на прощанье Лера искренне взяла Бориса за руку.
-- О чем же?
-- Если вы действительно писатель и захотите написать о событиях сегодняшнего дня. Обещайте же мне. Только обещайте, я должна быть уверенна.
-- Хорошо, я обещаю, -- поспешил утешить спутницу Борис, видя ее волнения.
-- Обещайте никогда, ни под каким видом не писать ни мое имя, ни даже намек на образ, даже на то, что я здесь была. Не то мне грозит... – Лера расплакалась.
-- Уверяю вас, ни малейшей тени на ваше присутствие, -- успокоил ее Борис, понимая, что время сейчас смутное.
На прощание он крепко пожал Лерину руку. Лере вдруг стало неловко перед столь великодушным человеком. Ведь она изначально не собиралась возвращать ему книгу, в целях, выполнить задание как можно успешнее. Впрочем, он сам говорил, что терять полезнее, чем находить. Так пусть его потеря окажется нашей находкой.
Навстречу Лере из-за кустов вышел стройный человек в длинном пальто, когда она шла по мостовой, обдумывая, как найти подвальчик.
-- Лера, в чем дело? Я жду тебя уже два часа, -- голосом Дэна тихо произнес человек, наклонившись прямо над ее ухом.
Лера вздрогнула.
-- Тихо! – сцепив зубы, почти прорычал Дэн, -- Пошли.
Он увлек ее в кусты. Со стороны могло показаться случайному прохожему, что муж тянет домой загулявшую жену.
-- Лера, тебя посылали только на их разборки, а ты целых два часа делала то, чего не должна была делать. Ты что, на увеселительной прогулке?! – вычитывал Дэн в своем кабинете.
-- Дэн, я столько узнала! От самого Бориса Пастернака.
-- А что, если этот Борис Пастернак возьмет и напишет завтра о тебе стихи, которых нет в истории. А потом влюбится… Ты представляешь, что можешь поставить историю с ног на голову. Нас ждет катастрофа с непредсказуемыми последствиями.
-- Не напишет и не влюбиться. А вот презент для нашего музея, -- Лера достала оранжевую книжечку с золотистыми буквами.
-- Что это?!
-- Достоверный источник информации о нашем наблюдаемом.
Дэн внимательно посмотрел на книжечку.
-- О, да ведь это же первая его книга! – он хотел взять ее, но Лера ловко отвела в сторону руку, в которой держала находку:
-- Сначала мне на изучение, я должна знать об эпохе больше.
-- Читай учебники, мы ведь много тебе их дали.
-- Они советского покроя, в них все искажено.
-- Есть новейшие источники информации.
-- В них все слишком желчно, как в желтой прессе. Кстати, почему вы не сообщаете толком, в какой момент времени меня закинете? Я должна подготовиться лучше.
-- Нам нравиться, как ты работаешь в режиме «онлайн». Но тебя посылают только за информацией, а не для установления отношений.
-- Если бы я знала лучше, что изучаю, то и принесла бы больше.
-- Ладно, валяй, изучай, -- вяло произнес Дэн и откинулся на спинку стула, утомленный беседой, -- Только не забудь, завтра тебе на выступление кумира в сквере…
-- ОК, я уже там!
Дэн пристально посмотрел Лере в след.
ГЛАВА 25.
Лера стояла в толпе зевак перед эстрадой. Совершенно такая же, как все. Одна из всех. Было душно под знойным майским небом, вечерние лучи солнца еще не утратили свою пылкость.
« Просто удивительно, у них климат не такой жаркий, как у нас. Сейчас приблизительно двадцать четыре по Цельсию, но в этих одеждах можно задохнуться. Людям, видимо нравится духота.»
Наконец, на сцену вышел первый чтец своих произведений. Его объявили, как Игорь Северянин. Он сам объявил себя эгофутуристом. Первый, вышедший на сцену и все последующие за ним, читали стихи из сборника « Пощечина общественному вкусу».
«Вот как интересно, футуризм тогда преследовался, как совершенно новаторское течение, неприемлемое многим. Ну, это как в конце восьмидесятых хард-рок.»
По окончании его чтения толпа зааплодировала.
«Похоже, они тут все футуристы. А, может, пощечина слабовата? Они ей только рады.»
После него читали стихи другие представители этого же течения. Толпа, так-сяк, реагировала на них положительно. Но вот на сцену вышел высокий черноволосый парняга, появления которого Лера так сильно ожидала, по долгу службы, разумеется, а может… Его вид был внушительно-грозным. Он басистым красивым голосом звучно объявил: «А все-таки».
«Какой голосище! Ему и в наше время микрофон бы не понадобился!»
Он начал читать, произнося слова четко, с отрывом, на распев. И Лера вдруг обомлела. Она вспомнила школьные годы. Выпускной класс, конец мая. Скоро последний звонок и выпускные экзамены. Ее вызывают к доске прочитать стихотворение Маяковского наизусть. Их учительница литературы требует, чтобы все было заучено с точностью до запятой. А Лера ни строчки толком не запомнила, потому, что не поняла. Перед глазами все переворачивается от волнения и пристальных глаз ее одноклассников. Лера знает, что они такие же, как она – ничего не знают. Но сейчас не повезло именно ей, а не им. И они тихо хихикают, сидя за своими партами, от радости, что вызвали не их. Этот смех не вызывает у Леры злости или досады, она знает, что за нею пойдет отвечать очередной неудачник. А сейчас ее очередь отстреливаться. Она тянет время, медленно произнося каждое слово, а их там много и все непонятные. Все перепуталось. Лера пытается чеканить слова, чтобы хоть видимость создать, что она все знает. Спотыкается, забыв фразу, на ходу придумывает свою: «Я вышел на улицу, не прожеванный квартал надел на голову, как рыжий старик.» Слышит смешки одноклассников. От смущения произносит еще что-то не так, и класс ревет от хохота.
-- Лера, сядь на место! – не выдерживает учительница.
Лера выдыхает облегченно воздух – пришел конец ее пытке. Она плетется на свое место и плюхается за парту.
-- Я так старалась! – произносит она таким голосом, словно только что разгрузила три вагона с углем.
-- Это тебе только за старания, -- выводит учительница в журнале самый низкий балл, закрыв на все глаза, -- Если бы Маяковский услышал твое чтение его стихов, то застрелился бы только по этой причине.
-- Нет, он бы ее застрелил! – выкрикивает кто-то из глубины класса. Новая волна смеха взрывает класс. Но Лере, признаться, уже все равно, лишь бы поскорее закончить школу. Класс продолжает реветь от хохота, ожидая нового комедианта.
А голос басил на всю:
Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река – сладострастие, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июле.
Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно – у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.
Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я – ваш поэт.
В толпе прокатился мятеж вроде шепотка. «Это он про нас – рыжий парик, -- шептались вокруг, -- Каков наглец!» Кто-то произнес слово «долой!». Оно было подхвачено другими, превратилось в крик, затем в рев. Лера не могла слушать из-за ненавистных фраз, летевших прямо ей в уши. Хотелось крикнуть: «Тихо, хватит!» На секунду ей показалось, что все эти выкрики в ее сторону. Она больше не чувствовала себя одной из всех. А великан все читал, размахивая огромными кулачищами, и голос его заглушал недовольное роптание, словно комариный рой:
И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова – судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.
Лера стояла, задыхаясь от волнения. Она больше не в состоянии была слышать то, что делается вокруг, а слышала только его – могущественный голос и стихи, которые к собственному стыду не смогла понять раньше. Лера смотрела на эстраду, сложив руки на груди, как при молитве. Парень, лет двадцати, в ярко-желтой блузке, с ярко-желтым бантом, так похожий на ее Славку. Но… это был не Славка. Наверное, ей, а может, таким, как она будет написано позже: «девушка, смотрящая на меня, как на брата.» Но сейчас он читал только для нее.
ГЛАВА 26.
Все закончилось внезапно. Чтец, вдруг не помня себя, перешел со стихов на прозу:
-- Эй, вы, холенные морды, вы не знаете откуда берется поэзия! Я вам расскажу, откуда она берется!
И он стал рассказывать о своем происхождении, красочно дополняя речь словами, которые не переводятся ни на один язык мира. Кто-то из толпы крикнул:
-- Да он сумасшедший! В дурдом его!
На что сумасбродный поэт немедленно, дерзко и с пафосом ответил:
-- Желающие получить в морду, соблаговолите стать в очередь!
Кто-то выскочил на эстраду и попытался столкнуть с нее выступающего. Тот, недолго думая, отпихнул его. Нападающий упал вниз, в толпу. Очень быстро откуда-то подоспела карета скорой помощи. Два здоровенных санитара скрутили парня и заволокли в нее. Лера от напряжения забыла, что она не здешняя и, что ее работа только снимать факты на пленку. Она устремилась автоматически вслед за парнем, не помня себя. Вдруг, кто-то сзади остановил ее, положив руку на плечо:
-- Лера, ты куда? – прорычал ей прямо в ухо знакомый голос.
-- Дэн! – в смятении выкрикнула Лера. На секунду она почувствовала себя счастливой, что не из этой эпохи.
-- Тихо! Денис Николаевич, не иначе. И на вы – здесь только так!
Лера едва открыла рот, чтобы что-то сказать, но Дэн перебил ее:
-- Быстро в кусты, там ждет новая одежда. Мы отвлекли медсестру скорой помощи. Ты поедешь с ним вместо нее. Возьми у него подробное интервью. Сама говори мало. Вперед!
Лера оглянулась вокруг. Двое парней заигрывали с молоденькой медсестричкой, предлагая ей вина и денег, пока санитары запихивали, вовсю сопротивляющегося, «Славку» в машину. Мигом, Лера оказалась в кустах. Дэн натягивал на нее поверх платья белый халат. Голову обтянула белая косынка с красным крестиком до самых бровей.
-- Вперед! – скомандовал он.
Лера незаметно выползла из-за
