подвести итоги всего увиденного и услышанного, чтобы знать, как действовать дальше. Да еще стихи. Показывать то, что он уже сочинил здесь, категорически нельзя, там слишком уж много откровений по поводу того, что его переместили сюда без его позволения и теперь домой не отпускают. Но это еще ничего. Там были пророчества по поводу экспериментов, и что будет делать он сам, если таковые не прекратятся и его не отпустят домой. А вдруг начальство разозлится и «отпустит» его домой... Где же взять новые стихи, чтоб начальник не догадался... Самой сочинить? Другого выхода не было. Но как? Чтоб они были похожи на его собственные. Лера достала затрепанный сборник из своего тайника. Он остался с тех времен, когда она впервые отправлялась в разведку и по нему изучала своего подопечного. Когда Эскулап уже спал, она открыла его на первой попавшейся странице. Обмануть было не сложно. Главное, чтобы обман прошел чисто. Лера взяла отрывок из какой-то поэмы, еще один из другой, еще парочку его стихов. Перемешала их строки, переставила местами слова, немного добавила своих. За ритмику можно было не переживать, она у него везде была своеобразной. Главное, чтоб рифмы сохранились. В результате получилась такая белиберда, что Лера просто ужаснулась. Но это даже к лучшему. Настоящие гении не всем понятны – это факт. Тем более, сумбурные переживания могли вызвать сумятицу в его чувствах. Лера легко могла это объяснить и стать на защиту своего подчиненного.
А теперь нужно было перейти к главному вопросу. Определится с тем, что уже есть и как с этим они будут жить дальше.
Итак, вот, что она имела на данный момент. Человек, прибывший сюда из начала двадцатого века, за которым она вела тщательные наблюдения там, теперь являлся ее клиентом. Он не знает, что должно было произойти с ним дома, не знает, что будет здесь и зачем его сюда перебросили. Не знает о его будущей судьбе и дальнейшем назначении даже сама Лера. Она только смогла выяснить, что ее подопечный некогда, в самом начале своего творческого пути имел связь с некой семьей, состоящей из двух человек – жены и мужа. Они помогли ему продвинуться на творческом пути. Но в дальнейшем за их помощь он должен был расплачиваться своей судьбой и личной жизнью. Далее, ценой интрижек и манипуляций они удерживали его возле себя, использовали связь с ним и его труды для своих целей. Знал ли он об этом? Вначале нет. Все манипуляции были направлены на разрушение его морального стержня и психики. Ведь подавленным человеком легче управлять. Тем не менее, сильные нервы и крепкие моральные ценности горца взяли верх над нездоровым рассудком. Как только он начал обо всем догадываться, его решили убрать...
« Да, ну и влип же ты парень! А мы все – политика, да политика. А там не политика – мафия. Хоть и примитивная. И главный «мафиози» — Гитлер в миниатюре, руками политиков сделал все. И все произошло гораздо проще. Уж не та ли особа, которой было присвоено звание жены в записке, хлопотала в дальнейшем о том, чтобы его книги регулярно издавались. Ведь ей положена была половина гонорара. А потом ее же перестали считать врагом народа только из-за связи с великим пролетарским поэтом. В результате она дожила да восьмидесяти шести лет и покончила жизнь самоубийством. Свое долголетие объясняла тем, что любила заниматься любовью с разными мужчинами. Ну, подождите, я вам отомщу!...»
ГЛАВА 21.
Попасть к шефу в кабинет Лерике так и не удалось. Утром на нее обрушилось новое несчастье. Она встала, как всегда в половине шестого. Умылась, привела себя в порядок и, хотела было, отправиться на кухню готовить завтрак для своего подопечного, как вдруг ее привлекло странное его поведение. В такое время он обычно уже был на ногах. Курил на балконе, общался с Лерой, пока та готовила на кухне, пил кофе или чай. Сегодня великан не хотел просыпаться. Хуже того, он не просто похрапывал на диване, он просто таки хрипел, как в предсмертных судорогах раненное животное. Лера встревожено глянула на часы, нужно было поторапливаться, а великан не просыпался. Страх охватил ее, а что, если это злой рок преследует его даже здесь. Верна пословица: судьбу и конем не объедешь. Пуля, пронзившая его там, настигла его и тут. Но как это могло случиться?! Это все после проклятых записей. Все сбывается... Лера забыла, что она психолог и готова была поверить в мистику. Она, рыдая, упала на грудь великана, повторяя: Володенька, ну как же так?! Очнись!
Вдруг Лера почувствовала, как под ее горячими от волнения пальцами пульсирует и горит его могучая плоть. Так у него же жар. Температура. Она дрожащей рукой нащупала градусник за рефренной стеклянной дверцей шкафчика. Сунула ему под руку. Так и есть, сорок градусов по Цельсию. Так, что же это?! Напасть какая-то...
Лера, как в лихорадке схватила трубку:
-- Дэн, Дэн... Выручай. У него температура. Сорок. Позвони Василию Петровичу, скажи за меня. А то он будет сердиться, что не уследила. От работы отстранит.
-- Вечно с тобой неприятности, -- Дэн был сердит, -- А если меня отстранит, ничего?
-- Ну, ты же умница, ты умеешь... – плакала Лера, -- Что мне делать с ним?
-- Ни в коем случае не вызывай «скорую». У него еще нет документов. В общем, жди, я выезжаю.
Лера, рыдая, упала на диван рядом с лихорадящим. Долго ждать нельзя. Он может сгореть.
«Да, черт с ним!» -- решила она и выбежала за дверь.
-- Девушка, дайте мне антибиотик. Универсальный. С широким спектром действия.
-- Сколько?
-- Доза, чтобы сбить температуру под сорок.
Аптекарша протянула Лере пять шприц-тюбиков.
Лера мухой взлетела на третий этаж. Великан начинал бредить. Она, не медля, развернула пакет. Вата, спирт всегда были у нее под рукой. Первый укол выполнила удачно. Он немного поутих через полчаса. Еще четыре шприц-тюбика были использованы в течении дня. Температура немного спала. Но самая тяжелая ночь была впереди. Лере пришлось еще раз спускаться в аптеку, покупать лекарство. Но худшее было то, что ночью жар не хотел проходить и температура опять подскочила. Где же Дэн?! Он, кажется, опять куда-то выехал по поручению Василия Петровича. А Великан метался в бреду. Лера не могла справиться с ним. Он размахивал своими кулачищами и выкрикивал бессвязные фразы:
-- Убийцы... Они хотят меня доконать... Не дождутся... Я не сдамся... Рукава засучу и в бой...
Лера вытирала его лоб мокрой салфеткой:
-- Здесь нет никого, Володенька. Давай еще лекарство примем, и тебе станет легче.
Но великан ничего не слышал, он был оглушен собой и своими видениями.
«Так значит, моя версия подтвердилась...» -- промелькнуло у Леры в голове.
Самое худшее было то, что у него началось возбуждение от лихорадки. Лера не могла больше подойти к нему близко, а лекарство необходимо было ввести. Она не в силах была совладать с могучими ручищами великана. Но, навалившись всем своим небольшим весом, ухитрилась вколоть иголку шприца прямо в ногу великана выше колена. Потом упала на него, совсем обессиленная, и заплакала. Неужели он все-таки погибнет здесь, прямо на ее глазах... А великан все «выступал» пока лекарство не начало действовать:
-- Сердце пусть рвется надвое,
песня прольется кровью лет...
Пламя взметнется грядущих эпох,
нового племя рождается вздох...
Лера понимала, что больше ни чем помочь ему уже не сможет и только наблюдала, молча, за ним и плакала. Но к утру лекарство подействовало. Невнимательная фармацевт в аптеке просто не предупредила Леру, что для полного эффекта данный препарат должен накопиться в организме. Часам к пяти утра температура начала спадать. И падала она достаточно быстро. Великан затих и засопел во сне. Вся подушка и простынь под ним стали мокрыми. Лера пыталась укрыть его, но он упорно раскрывался. Около шести утра в квартиру ворвался Дэн. Вместе с ним была бригада врачей из трех человек и медсестра.
-- Что тут у вас произошло?! Как только меня нет рядом, так что-то случается.
Лера с красными опухшими глазами подскочила к Дэну:
-- Дэн, у него жар. Он чуть не умер, -- говорила она, как в бреду.
-- Зая, у тебя жара нет? – покосился Дэн на великана, который спал и ничего не слышал.
Один из врачей, который, вероятно был старшим, подошел к пациенту, начал его осматривать, ощупывать, слушать. Затем достал из чемоданчика электроприборы и сделал рентген снимки всего организма. Через какое-то время он сообщил диагноз:
-- Воспаление легких с осложнениями. Он курит?
-- Еще и как, -- промычал Дэн.
-- Именно это и способствовало тяжелому протеканию болезни. Его лучше забрать в стационар.
Лера метнула воспаленный взгляд в сторону Дэна. Тот был против госпитализации подопечного. Он заявил сразу же:
-- Никаких стационаров. За посещение на дому я заплачу определенную плату.
-- Но как вы собираетесь делать ему уколы восемь раз на день?
-- Я все сделаю сама, -- вмешалась Лера, -- Я ведь делала уже...
-- Что вы делали? – пытливо спросил врач.
Лера показала шприц-тюбик.
-- Хорошо. К этому я добавлю вот еще... – врач написал на бумажке рецепты, -- Через несколько дней приду навестить. Будет хуже, вызывайте немедленно.
-- Уж с ней хуже не станет, -- заверил Дэн, -- Она и медсестра, и психолог в одном лице.
-- Кто они? -- спросила Лера, когда медперсонал покинул квартиру.
-- Это работники нашей штатной больницы. Они обязаны хранить любую информацию в строгой тайне.
ГЛАВА 22.
Буквально через два дня Эскулапу стало намного легче. Он пришел в сознание. Лера просто порхала от радости над ним. Поила выписанными микстурами, пичкала таблетками и постоянно кутала в шерстяной плед, когда подопечному хотелось посидеть в кресле. Не забывала проветривать комнату.
-- Курить хочу, -- басил великан.
-- Никаких «курить»! Доктор запретил. А то не выздоровеешь.
-- Я забуду скоро, как сигарету во рту держать надо.
-- Вот и хорошо. Курить вредно!
Эскулап нарочно открывал упаковку, доставал сигарету и плотно стискивал ее зубами, не прикуривая. Лера качала головой.
-- А мне так легче... – объяснял он.
-- Ты лучше скажи, где воспаление легких умудрился заработать?
Эскулап беспечно глянул на Леру:
-- А-а, так оно ж у меня и было, детка. Уже давно. Я еще с температурой перед комсомольцами Красной Пресни выступал, в том тридцатом. Потом прошло.
-- Как?! И ты не лечился?
-- Лечился. И в Москве, и заграницей. Видать, не долечил...
-- Так почему же ты мне ничего не сказал!!! – Лера была вне себя от возмущения, -- Ну, мужчины! Ну, эгоисты! А ведь ты еще и водой холодной мылся...
-- Да я всегда только холодной мылся. С горячими водами у нас туговато было.
-- У вас туговато, а у нас – сколько хочешь... Ну, у тебя и характер! Обо всем умалчиваешь или сообщаешь в последнюю минуту. То желтую кофту ему пошейте за ночь – завтра край выступать надо. То визу в последнюю минуту оформлять приходится... Бедная твоя мама, чего она только натерпелась с тобой...
-- Ну, ладно, не буду больше, в последнюю минуту... – пытался оправдаться великан.
-- Что, ладно?! Ты на ляжки свои посмотри!
Великан осторожно глянул на
