ПРОИСШЕСТВИЕ

абстрактного обобщения, находя в простом сложное, а в сложном простое. На это способен не столько критический разум, сколько полный, позитивный. Он не только разбирается, анализирует, но и собирается с мыслями, синтезирует все в одном таким образом, что все распределяется в одном порядке по ему ведомым понятиям, что из одного понятия можно вывести все другие и из них всех только одно. Таков разум по своей природе. Он не однородное делает определенно однородным, соразмерным, разумно устроенным, умеренным в границах, за которыми начинается безмерное, неопределенное. Пределом же неопределенного, по сущности, по существу, является не существующее, ничтожное. Если неопределенное есть максимум, больше, чем разум, то ничтожное есть минимум, меньше, чем разум, при условии, что разум и бытие, то есть, то, что имеет смысл, и то, что есть, есть одно и тоже. Неопределенное бессмысленно не потому, что его нет, а потому что ума, разума не хватает для его определения. Тогда как ничтожное бессмысленно, не разумно потому, что его нет. Ничтожное антиномично, парадоксально: оно есть потому, что его нет. Ничтожное немыслимо. Неопределенное противоречиво: оно есть, но есть не то и не это. Его можно мыслить, но нельзя осмыслить, то есть, мыслить до конца. Неопределенное не имеет ни начала, ни конца.
      То же, что имеет меру, определено, осмысленно и разумно. Природа разума не меняется от того, кто является его носителем: человек или не человек. Это так для тех существ, тех субъектов разумной деятельности (активности), которые действуют умом, разумеют во времени, имея в нем свое собственное место, будучи уместными, релевантными разуму. Но как быть с теми существами, которые находятся не в уме, на уме во времени, а в вечности, в которой сам ум пребывает? Там нет последовательности моментов времени разумения, там разум срабатывает сразу, без перерыва постепенности. Там, в вечности, нельзя потерять разум и обрести его вновь, пробуждаясь в нем. Вечный разум равен бытию: то, что он есть, то, что можно подумать, уже есть знание. Там думать – значит знать, знать – значит уже подумать. Вечные существа или ангелы, духи не думают, как мы, во времени, они знают в вечности, вечно знают. Для них это одно и тоже. Вот ангелов мы не можем понять. Мы никогда не можем установить с ними контакт. Такое могут только ангелы. Поэтому мы сами можем установить контакт с любыми существами, кроме ангелов. Ангелы контактируют с нами помимо нашего разумения, но в нашем лице. Мы сами не замечаем этого контакта, полагая, что контактируем сами с собой. На самом же деле мы только их подставки во времени, на время. Так все мы, если разумны, имеем Я. Но чье это Я? Разумеется, наше. Но кто это? Мы, нет, не мы, но ангелы, духи, в целом, Дух, одним словом, Бог.
        Мы думаем, что мы имеем то, что есть, - Я. Но нет, это мы в духе, в Я есть Я как его явления. И поэтому Он как Я есть то, что нам является в Нем в качестве нас в отличие от всего другого как не-Я. В этом смысле мы есть копии, подобия Я Бога. Мы есть отражения, рефлексия божественного Я. Но Он являет, светит разумом изнутри нас, нашего нутра, контрастируя с ним. Человек не есть самость, потому что не он сам существует, но с помощью Бога. Поэтому он вынужден прибегать к отрицанию, чтобы стать самим собой, иным, чем Не-Иное, для себя. Но это противопоставления себя Богу конечно и ведет к смерти. Мы умираем, так как имеем в виду себя, а не Бога. Если же мы имеем в виду не себя, а других людей, то умираем сами, поддерживая своей смертью жизнь других. Так единственное отражение, рефлексия Бога в лице Адама стала множественной в течении жизни его потомков. В этой преемственности, традиции отражения наше земное бессмертие. Оборотной стороной его является наша личная смертность. На время бессмертно человечество, вечно бессмертен Бог. Человек лично смертен, ибо его личность есть не сущность Я, а только его явление, и это Я не человеческое, а духовное, Я Духа. Оно живет во времени одушевленной материей лично каждого из нас. Личное – это индивидуально особенное всего того, что есть во всем, но проявляется в нас каждый раз в случае с каждым иным образом, чем любой другой. Почему? Потому что  Дух проявляется в каждом из нас. Но полнота его проявления невозможна в каждом из нас в отдельности. Поэтому то мы и смертны. Мы не можем стать Богом. Но мы есть в Боге, а не Бог есть в нас. Он есть нами, но не в нас. Он в себе и для себя. Когда Он для себя, тогда мы для Бога. Если Он в себе, то нас нет как явления.
        Еще вопрос: есть ли бессмертие вечная жизнь? Смерть есть момент жизни. Она есть в жизни, а не наоборот, жизнь есть в смерти. разве это жизнь, - в смерти? Это ад как состояние живой смерти. То, что есть смерть, делает ее сущей. Сущей в чем? В жизни. Такая жизнь вечная? Нет. В вечной жизни нет смерти. Та жизнь, в которой нет смерти, есть духовная, идеальная жизнь. По идее нет смерти. Она ничтожна, есть как ничто. В вечной жизни смерть есть ничто, то есть, ее нет. В нашей, земной, материальной жизни смерть есть момент жизни, но не вся жизнь. Есть момент чего? Перехода от одной жизни к другой. Смерть есть граница, посредством которой одна жизнь отличается от другой, определяется ей. В этом качестве она необходима нам для определения нашей жизни. Мы есть между рождением и смертью как явление жизни в духе. Но это не вечная жизнь, ибо в вечной жизни нет смерти. Она есть в переходе от одной жизни к другой. Есть ли смерть после жизни? Само это «после» и есть смерть по отношению к той жизни, которая прошла, стала «после». Нас убивает время. Но время и воз-рождает нас для новой жизни. Чья это жизнь? Это жизнь других, если мы бессознательны. Если же мы сознательны сами в духе как его явление, то мы продолжаем существовать как Я уже только в качестве сознания себя. Это единственное состояние Я, которое нам остается после смерти. Оно двусмысленно, ибо, с одной стороны, есть сознание смерти меня, а, с другой стороны, есть сознание жизни Я. Как чего? Как отражения Духа в Духе, а не в нас. Мы сознаем себя памятью Духа в отношении нас лично. Ведь дух все помнит, ибо вечно существует.
        Таким образом, мы существуем как память Бога в вечности, в бессмертии и как память людей во времени. Но память людей скоротечна, смертна. Однако длится дольше личной жизни на земле. В духе наше личное Я как подобие Я Бога имеет прошлое, но не имеет будущего. И в этом качестве оно есть явление времени в вечности. Как память или прошлое для нас живых оно есть наше будущее, при условии нашей сознательности. Без этого условия нет и памяти, ибо нечего помнить, ибо то, что было, было как не было.
        Итак, при полном сознании мы после смерти помнимся, но не помним. Помнят нас: вечно - Бог, на время -  люди. При неполном сознании нас помнят люди, но так как мы не поддерживаем их память тем, что нас помнит Бог как Я свои явления, нас скоро забывают навсегда. Но это шанс, что в будущем будут уже другие, для которых мы освободили место в Боге для его проявления.
        Человек приходит в этот мир и уходит. Приходит или рождается в уже готовом мире, который существует до него и существует и после того, как он уходит из него или умирает. Это тот мир, в котором живут люди своим малым миром – социальным бытием. И у них есть не только общий мир, но и общее сознание – социальное сознание, состоящее из сознаний людей, телесно (материально) существующих отдельно друг от друга. Человек рождается в теле и телесно существует в течении всей своей жизни, начиная с рождения и заканчивая смертью. Поэтому рождение и смерть есть лимиты (границы) его жизни, крайние (предельные) точки (экстремумы) линии жизни отдельно взятого человека, вход и выход в систему общественной жизни. Каждый человек участвует в общей жизни людей с рождения и до смерти на своем месте и на время своей жизни. Это так и есть, было и будет, пока есть люди, пока есть мир вообще как необходимое условие существования человечества, его общественного бытия, отражающегося в общественном сознании и меняющегося под его обратным влиянием через мысли, чувства, дела людей как активных агентов социального бытия.
        Все в этом большом мире в общем, как и в малом мире в частности, меняется, обновляется, так и меняется, обновляется каждый человек. Пока он меняется, он есть. Есть предел изменений, который отпущен на долю каждого человека. Эта доля есть его судьба, история жизни. Вот что записано в его судьбе: начало, середина и конец его жизни. Это все понятно. Но не понятно, есть ли смысл жизни помимо его жизни в этом мире? Где находится этот смысл? В словах? В его голове? Смысл жизни человека может быть, если есть хотя бы чья то голова, в которой он найдет себя. Он может найти себя в голове другого человека в качестве служебного смысла уже смысла жизни этого другого человека. Но это может быть так в этом мире даже еще при жизни исходного человека или после его смерти, но никак не до его рождения.
        Есть ли другой мир, в котором окажется тот, кто умер в этом мире? Если есть в том смысле, в котором интерпретируется жизнь отдельно взятого смертного, то смерть есть лишь переход из одного мира в другой. Но почему тогда не допустить существование не двух миров, а целого множества миров. Усложним задачу предположения: что если эти миры сосуществуют одновременно друг с другом и даже, в принципе, похожи друг на друга. Но тогда эти миры есть места одного и того же мира, который их объемлет. Они живут жизнью тех, кто в них живет. Они оживают на свой лад – на лад каждого в них входящего и имеют для него свой сюжет, свой сценарий развития событий в них.
        Влияют ли эти миры друг на друга? Прямо, нет, ибо в противном случае они не могли бы отличаться друг от друга. В таком случае не было бы смысла в самом факте их размножения. Они материально отличаются друг от друга. Но это не мешает им соединяться друг с другом идеально, как соединяются, взаимодействуют люди друг с другом словами, обмениваются ими, чтобы поделиться своими мыслями, чувствами, желаниями и страхами. Правда, для того, чтобы это передать, требуется их материализовать. Слова то материальны.
        Допустим, что умершие живут в других мирах. Но как мы можем общаться с ними? Словами не получится. Тогда чем, при помощи чего? Телепатии? Сомнительно. Чтобы каждый мир имел свой собственный смысл, свою историю, ему следует быть автономным. И все же должна быть некоторая инстанция, которая сообщает участников мипровой жизни поверх границ между мирами. Что это за инстанция? Она не может не быть в каждом из живых. Другое дело, что она может быть представлена в каждом из них не в полном объеме. Эта инстанция есть Абсолютное Я Бога как Духа, вездесущего и вечного. Все Я живых есть в Нем как возможности его проявления, явления развития во всех мирах по мере того, как эти явления развиваются. Может быть так, что развития в одном мире не хватает для того, чтобы произошло полное воплощение Я. Тогда оно продолжается в другом мире. Можно начать заново, а можно продолжить. Это зависит от конкретного воплощения каждого из живых, в данном случае, из людей. Для того, чтобы Абсолютному Я быть всегда и везде, необходимо иметь везде и всегда среду для воплощения и сами сосуды