несчастные люди. Я это хорошо понимаю, мне самому трудно осознавать то, что мы летим, посути, на свою гибель. Никто из нас не вернется домой, никогда, а ведь это очень тяжело осознать и, тем более, принять.
- Но мы же летим с важной миссией, разве этого недостаточно?
- В человеке должна жить надежда, а какая надежда может быть у нас? Давайте отбросим в сторону важность нашей миссии, вы же знаете, что мы так и не смогли прийти к общему мнению, а без него мы не сможем осуществить нашу миссию, и вся программа колонизации закончится в стенах этого корабля. У нас же не все считают, что наша миссия должна быть исполнена, такие люди, как Гарри Томпсон способны сбить с толку многих ученых.
- Я уверена, что каждый имеет право на свое мнение, так мы сможем выработать правильное решение.
- Безусловно, - он неприятно улыбнулся. – И все же, как вы думаете, вот если отбросить эту миссию, что останется у членов нашей команды в качестве надежды? Вы же не будете утверждать, что человек может жить без надежды?
- Это очень сложный вопрос, - замялась Стелла.
- И вовсе несложный. Ответьте за себя, как вы думаете?
- Я думаю, что у каждого есть хоть маленькая, но надежда внутри.
- Отлично, а вот подумайте, если считать, что наша миссия ошибочна или даже, как считают некоторыенаши коллеги, преступна, то какая может остаться надежда в людях?
- Я не знаю, - Стелла нахмурила лоб, ей очень не нравился этот разговор. – Может, что миссия не будет исполнена?
- Вы смотрите на все слишком возвышенно. Каждый, впервую очередь, думает о себе. Так и было и так будет. Сколько бы мы не старались вырваться в идеальное общество, но основным является желание лучшего для себя. А надежда для таких людей может быть только одна – вернутся домой! На Землю!
Стелла удивленно раскрыла глаза, Борис Васильевич торжествующе глядел на нее, довольный произведенным эффектом.
- Но это же невозможно, - с сомнением произнесла Стелла. – Курс задан машиной, мы не можем его изменить.
- Не совсем так. Понимаете, человек, введенный в отчаянье или сам вошедший в него, такой человек способен на многое. Даже на преступление. Пусть вас это не шокирует. Но это так.
- Я уверена, что никто из наших коллег, наших друзей, никто не мог этого сделать.
- Я тоже хотел бы быть уверенным в этом, - Борис Васильевич глубоко вздохнул. – Но факты, милая моя, факты говорят обратное. Вы же знаете, что я провожу регулярные сеансы с каждым членом нашей команды. Очень важно знать, что человека тревожит, мы все в плену этого корабля, один сошедший с ума человек может погубить всех.
- Я это понимаю.
- Отлично, именно поэтому я обратил внимание на излишнюю нервозность наших курсовых программистов. Вы знаете, ребята долго отказывались сознаваться, но в итоге, я попрошу вас держать это в секрете, в итоге оказывается, что мы сбились с курса.
- Этого не может быть, - уверенно замотала головой Стелла. – Андрей Викторович лично контролирует курс, и он, как пилот нашего корабля, может всегда скорректировать в нужную сторону.
- Вот! Хорошо, что вы сами сказали об этом. Именно, может скорректировать курс. А разве кто-то еще может это сделать? Никто не может, только он один.
- Вы хотите сказать, что Андрей Викторович изменил курс корабля? Я в это никогда не поверю!
- Подождите, я еще никого ни в чем не обвиняю, - поспешил заверить ее Борис Васильевич. – Для обвинений нужны доказательства. Но подумайте, не заметили ли вы изменений в поведении нашего капитана корабля?
- Нет, герр Штайгер как всегда, безукоризненен, - ответила Стелла.
- А вы присмотритесь повнимательнее. А еще, я бы попросил вас почаще заходить к Андрею Викторовичу. Я знаю, что вы и так там бываете часто, но, возможно, чтобы снять все сомнения, необходимо удостовериться. Вас никто опасаться не будет, не беспокойтесь.
- Вы хотите, чтобы я шпионила за ними? – возмутилась Стелла.
- А разве жизни десятков человек этого не стоят? Подумайте, что для вас важнее, ваша гордость или жизни людей? Разве к этому человечество шло столько веков? Вы считаете себя новым человеком? Человеком, лишенным своей животной сущности? Конечно же да! Я вижу, что вы одна из лучших, кого я знал! Не стоит воспринимать это как предательство, в нашем мире такого понятия нет уже много десятков лет.
- Я вас поняла, - глухо ответила Стелла. От его похвал ей стало тошно, во рту пересохло, а яркие глаза резко потускнели. – Я сделаю, как вы сказали, но, если я ничего не обнаружу, то я должна буду им все рассказать.
- Конечно, как же иначе. Я сам им все расскажу и извинюсь, если это потребуется. Но не спешите с выводами, все, что вы сможете заметить, сначала обсудите со мной, а вместе мы решим, как стоит это оценивать, договорились?
- Да. Я поняла, - кивнула Стелла, заерзав на стуле, ей хотелось выбежать, немедленно, как в детстве, когда ее ругал отец, удивительно, как не вовремя приходят воспоминания, как хочется поскорее от них избавиться, но боишься, что они больше тебе не вернутся, и ты потеряешь последнюю ниточку, связывающую тебя с домом.
- Вот и хорошо. О, я вас задержал. У вас же по плану сейчас тренировка. Мы закончили, спасибо вам, Стелла. Вы настоящий член команды.
- Спасибо, Борис Васильевич.
Стелла встала и быстро вышла из кабинета. Нарушая заведенные правила, она побежала по коридору в сторону тренажерного зала, только бы ее никто не увидел, только бы никого не встретить, чтобы никто не увидел ее сейчас. Путаясь в одежде, она, отрывисто сдергивая с себя комбинезон, разделась и надела купальник и ушла в бассейн. Волна окатила ее, заставляя сопротивляться ей, руки, ноги яростно били по воде, она плыла изо всех сил, наращивая темп, не чувствуя, как деревенеют от перегрузки мышцы, а по щекам текут крупные капли слез, безжалостно смываемые искусственной морской водой. Стелла задыхалась от темпа, от клокочущих рыданий, выбиваясь из сил, и, в конце концов, пошлако дну, не чувствуя своих ног. Ее тут же подняла снизу платформа, верно оценив ее состояние и не дав сильно захлебнуться.
6.
Кают-компания гудела десятками голосов, рассчитанная на всюкоманду, она в один момент перестала вмещать в себя всех собравшихся, и это несмотря на то, что пришло чуть более половины команды. Собравшимся было мало пространства, они делились то на три группы, то на четыре, образовывая вулканы дискуссии, потом вдруг резко объединялись, чтобы тут же разорваться на два противоположных вулкана, изрыгающего из себя лаву доводов и контрдоводов.
Вокруг всего этого метался Борис Васильевич. Его лицо исказила гримаса крайней озабоченности и подавляемого безудержного гнева. Толстые губы непроизвольно беззвучно шептали угрозы ипроклятия, но в пылу дискуссии вряд ли кто смог бы это заметить. Всех новоприбывших он брал под свое крыло, но ученые, инженеры, возвращавшиеся со своих смен, выдерживали нужное время общения с ним и разбредались сначала по стенкам кают-компании, чтобы через пару минут влиться в одну из противоборствующих групп.
Но несколько человек стоили почти неподвижно у стены, не принимая участия в дискуссии. Это был Андрей и Артем. Андрею было не положено выражать свое мнение, как главному арбитру, должность сама нашла его, так решил Центр после вылета. В конце их полета именно он должен был решить за всех, один, как будет исполнена их миссия. Слова были высокие, но за ними скрывалась простая логика: если хотя бы один из ученых, инженеров или психологовбудет против, то даже решение большинства не сможет повлиять на общий итог. Андрея выбрала Система, не потому, что он был особенным, как раз нет, его способности не выделялись на общем фоне, если бы не одно но – Андрей был ужасным педантом во всем, что касалось справедливости. Удивительная черта для современного человека, воспитанного обществом в парадигмеглавенства общественного мнения над мнением человека. Стоявший рядом Артем тревожным взглядом посматривал то на дверь, ожидая приход Стеллы, то на помощницу герра Штайгера Мари, также стоявшую рядом у стены и испуганно ожидавшую своего шефа.
Герр Штайгер подошел к двери кают-компании, уже хотел взмахнуть браслетом рядом с валидатором для открытия, но увидел в конце коридора фигуру Стеллы. Она стояла на месте, глядя не то в пол, не то в сторону, не решаясь идти дальше. Стелла заметила его и дернулась было скрыться, но герр Штайгер уже шел к ней скорым шагом.
- Стелла, у вас все в порядке? – с искренней тревогой спросил он, заглядывая ей в лицо. От его проницательного взгляда не скрылись ее тщетные попытки убрать следыраскрасневшихся от слез глаз. – Вы плакали, почему?
- Нет-нет, что вы, герр Штайгер. Я была в бассейне, мне просто вода попала в глаза, - заторопилась она, вытаскивая из головы нелепое оправдание.
- Зачем вы меня обманываете, - покачал головой герр Штайгер и отвел ее в ближайшую комнату отдыха. Они сели на диван, Стелла испуганно и виновато смотрела на него, а в глазах снова набухали слезы отчаянья. – Вы ничего не хотите мне сказать.
- Нет, - выпалила она и отвернулась, шумно задышав. Она резко повернулась к нему, блестя мокрыми глазами, и сказала. – Я расскажу, вы не подумайте, я обязательно все расскажу, но не сейчас, сейчас не могу, понимаете, понимаете?
В ее глазах было столько мольбы и непонятной ему вины, что у него запершило в горле от волнения. Определенно что-то творилось с ней, он хорошо знал ее, выделяя Стеллу из общего числа молодых девушек их команды, как человека с обостренной честностью, наверное, ее поэтому так тянуло к Андрею, Штайгер это видел, не раз заставая ее в рубке вместе с Андреем у иллюминатора. Сейчас же в ней боролось нечто, нечто, заставившее эту веселую девушку страдать. Он был готов биться об заклад, что это очередные интриги Бориса Васильевича, что ж скоро все станет ясно, еще немного и котел взорвется.
- Я не буду вас мучить, Стелла, - сказал он, пожав по-отечески ее горячую ладонь. – Как посчитаете нужным, я всегда готов вас выслушать. Но я хотел, чтобы вы знали, что я беспокоюсь за вас.
- Спасибо, герр Штайгер и простите, - прошептала она и спрятала глаза от него в пол.
- Вам не за что извиняться, - ответил он, онасильнее сжала его ладонь и выпустила свою руку. Штайгер взглянул на свой браслет, Мари накидала ему сообщений, он нахмурился, в кают-компании назревала буря. – Я думаю, что вам не стоит ходить на собрание. Путь еще долгий, у вас будет время, чтобы обсудить ваше решение с коллегами и друзьями.
- Нет, я должна, - неожиданно твердо ответила Стелла, она вся выпрямилась, совладав со своим волнением, а в глазах ее светился огонек былой уверенности, но не было в нем той смешинки, что он подмечал раньше. – Я готова, все хорошо.
- Молодец, У вас сильный характер – это прекрасно, - похвалил ее герр Штайгер.
Они вышли из комнаты отдыха и подошли к кают-компании.… За герметичными дверями не было слышно того, что происходит внутри. Герр Штайгер вздохнул и грустно улыбнулся Стелле, она понимающе кивнула, и он открыл дверь. Тут же их окатила волна голосов, неистово споривших друг с другом. В этом гомоне уже не было понятно, кто с кем говорит, каждый пытался перекричать другого, желая хоть так продавить свою точку зрения. Они вошли и вместе подошли к стене, где стояли Андрей с Артёмом и перепуганная Мари.
- Ты где была? – шепнул Стелле
