корабле, должна представлять среднее мнение человечества. Мы все разные, каждый из нас имеет уникальную, совсем непохожую на остальных структуру мозга. Я не знаю, как другие, у меня сильно увеличенные зрительные центры, посравнению с другими.
- Да, я это помню. У каждого свои особенности. Уменя, например, два дополнительных подполя в 47 поле, но что это дает, не могу понять.
- А это сложно оценить. Можно в целом понять твой умственный капитал, определить способности, или, скорее, склонности к той или иной профессии, а вот характер, а вместе с ним и твою волю, аппарат вряд ли сможет рассчитать. Если бы это было возможно, то человечество уже давно бы истребило всех тех, кто, по мнению большинства, был бы недостоин.
- Ну, нет, Андрей, вы сгущаете краски. На Земле уже много столетий не было ни одной войны, ни, уж тем более, казней.
- Изоляция – вот главное оружие современного искусственного отбора. Она может быть как физической, так и социальной, интеллектуальной и какой угодно, люди очень изобретательны в своем искусственном отборе. Уверен, что ты не раз видела подобные примеры.
- Да, видела, - Стелла села напротив него и в задумчивости подперла голову кулаками, поставив локти на стол, это говорило о ее глубокой задумчивости. – Когда я закончила школу и пошла на первый курс института, то нам об этом рассказывали. Вы же знаете, я прилежная ученица, да?
- О, да! Порой, даже чересчур.
- Исполнительная, да? – спросила она, ища ответа в его глазах, он еле заметно моргнул. – И я так думаю, что слишком, но ничего с собой поделать не могу, но я пытаюсь. Но я не дорассказала. Я стала обдумывать свою жизнь в школе, там были ребята, которых мы изолировали. Мне до сих пор стыдно за свое поведение, но тогда я считала, что поступаю правильно. А в институте меня пытались изолировать, поэтому я из кожи вон лезла, чтобы доказать всем, что я лучшая. Смешно, правда? Лучшая в учебе, лучшая в спорте, хорошо, что у меня не было маниакальной идеи быть самой красивой, этим успешно занимались мои подруги.
- Я тебя очень хорошо понимаю.
- Спасибо, но, думаю, что не до конца, - она глубоко вздохнула. – А ведь настоящие друзья у меня появились только здесь. Например, вы, я же могу считать вас своим другом?
- Конечно, мне радостно, что и ты считаешь меня своим другом.
- Андрей, а я первая, кому вы это показали? – глаза ее зажглись тщеславным огоньком.
- Да, мы же с тобой прошлый раз договаривались, я все помню, - улыбнулся он, видя ее довольное лицо.
- И даже Санчесу не показывали?
- Не показывал, ему в последнююочередь покажу, пусть помучается, ты же ему завтра все разболтаешь.
- Безусловно, должна же я похвастаться, особенно перед таким позером как Санчес!
-Вот тут я не соглашусь, Санчес не позер, он действительно такой и есть.
В рубку вошел помощник Бориса Васильевича Тед, его маленькое, похожее на крысиную мордочку лицо, висевшее на тонкой шее, пронзительно взглянуло на них, недовольно сморщившись.
- Стелла, тебя Борис Васильевич ищет. Ты почему не у себя? – возмутился Тед.
- У меня свободное время, - ответила Стелла и бросила на Андрея извиняющийся взгляд.
- Начальство зовет, - шепнул ей Андрей. – Я тебе потом расскажу о начальстве пару баек.
- Спасибо за комету, - прошептала в ответ Стелла, Тед весь напрягся, пытаясь услышать, но ничего не понял.
Стелла ушла с ним, дверь бесшумно закрылась, и Андрей остался один. Он запустил вновь отрезок с кометой и остановил воспроизведение, когда комета была ближе всего к кораблю, растворяя его в своем горящем свете. Андрей отправил сообщения Гарри и Ольге, откинулся в кресле, заложив руки за голову и любуясь, как мастер-живописец на свое творение. Ему хотелось отразить это красками на настоящем холсте, но навык он почти утерял, так и не закончив портрет Ольги, за что укорял себя уже много лет, а рисовать комету было банально, избитый сюжет, но смотря на экран, он постепенно стал понимать, каким он хочет видеть портрет Ольги. Картина уже вырисовывалась в голове, от нетерпения он взглянул на часы, Егор придет сменить его через три часа, как же это долго в месте, где время не имеет значения. Он уже давно проиграл соревнование с Артемом, тот уже закончил свою скульптуру для Стеллы, не решаясь никак подарить ей.
9.
В лабораторном отсеке Санчеса гулял холодный ветер, кондиционер выдавал из себя максимум возможного, но даже это не помогало охладить разгоряченную фигуру Санчеса, склонившуюся над одним из своих аппаратов. С него пот лил ручьями, он вертел в больших ладонях отремонтированную Андреем плату и недовольно глядел на своенравный агрегат, отказывающийся работать. Санчес еще раз, решив, что в последний раз пробует, зачистил контакты на плате и установил ее. Аппарат замигал лампочками, меню приветственно пропищало, но тут же вылетел ворох ошибок.
- Да что ты будешь делать! – гневно воскликнул Санчес, вскочив с места. Он уже хотел разнести этот аппарат на части, когда глаз уловил матовое поблескивание в вакуумной трубке. – Так, а это еще что?
Ондостал трубку и внимательно осмотрел ее, на одной из стенок застыли капли воды.
- Что ж ты сразу-то не сказал! – погрозил кулаком Санчес мигающему аппарату.
Выключив аппарат, Санчес ушел в другую комнату, приспособленную им под мастерскую. Трубок оставалось мало, поэтому он решил попробовать ее починить. Установив трубку в диагностический станок, Санчес зевнул, он в очередной раз пропустил свой сеанс сна, придется опять и опять выслушивать лекцию от этого Бориса. Поначалу его это забавляло, но теперь эта назойливость в большей степени утомляла.
Он вышел из мастерской и наткнулся на мнущегося у входа Троя. Парень стоял на пороге и, не обнаружив Санчеса, не решался уйти или подождать.
- Трой, привет, - Санчес крепко пожал его руку. – Ты чего такой хмурый?
- Ты один? – шепотом спросил Трой.
- Конечно, а кому еще тут быть? – искренне удивился Санчес, кроме Андрея и Гарри к нему особо никто не заглядывал во время работы. – Пойдем, может, кофейку глотнем?
- Нет, не надо, - замотал головой Трой. Он открыл дверь и высунул голову в коридор, он был пуст.
- Что-то ты мне не нравишься, - сказал Санчес, оттаскивая его от двери за локоть и подводя к столу, стоявшему напротив установки.
- Я, наверное, лучше потом зайду, - смутился Трой, глядя на нависшую над ним фигуру Санчеса, хмурившегося и картинно играющего желваками на лице.
Санчес только усмехнулся и похлопал его ладонью по плечу. Трой, по сравнению с ним, был совсем маленьким, Санчес был на полголовы выше и скорее напоминал отца Троя или дядю, что-то общее угадывалось в их лицах, древний лик индейского божества, низвергнутого на цивилизованную землю. Санчес даже заставил Троя ходить к нему на бокс, все хотел, чтобы тот оброс мышцами, но сколько бы Трой не занимался, сколько бы не усиливал белковую диету, он все равно оставался очень худым и щуплым на вид, но опытный взгляд мог уловить появившуюся в его движениях после месяцев тренировок с Санчесом грацию дикого зверя, всегда готового к прыжку..
Санчес включил установку напротив, загудели вентиляторы, запахло озоном и гарью. Трой уставился в нарастающий пучок плазмы в прозрачных девелоперах, отчетливо понимая весь процесс, он не мог оторвать взгляда как ребенок, восхищенный удивительной игрушкой. Санчес улыбнулся и поставил на стол тарелку с печеньем, состав которого не хотел знать никто, называли просто печеньем эту сухую спрессованную массу, насыщенную белками, с бесконечно полезными липидами и сногсшибательными витаминами, и чуть-чуть сахара. Так говорила Ольга, всегда уходя от ответа о составе еды на корабле, считая, что лучше и не знать, лишние знания вредны для хорошего настроения. Санчес разлил по кружкам корабельный кофе из термоса и, незаметно, плеснул в него из колбы с прозрачной жидкостью, затаившейся среди других склянок на столе в компании других непонятных склянок, стоявших без какого-либо видимого порядка.
- А что ты сейчас исследуешь? – спросил Трой, отхлебнув изрядно из кружки, он закашлялся от непривычного жжения и с удивлением посмотрел на Санчеса, тот весело ему подмигнул.
- Ничего не исследую, все перепробовал, - ответил Санчес. – Хотел пару новых сплавов получить, но вот печка сломалась, а Андрей не хочет ее чинить, говорит, что ему это надоело!
- Понятно, а что ты мне в кофе налил? – Трой раскраснелся, плечи расправились, а в глазах заблестела уверенность.
- О, это новая партия моей амброзии с личной винокурни, - ответил Санчес, указывая рукой на крохотный перегонный аппарат на лабораторном столе. – Выдержка и чистота.
- Ты смотри, Борис Васильевич узнает, такое будет!
- Не узнает, все выпьем быстрее. Ему бы самому не мешало, а то ходит все время, как будто его в космос без скафандра выкинули.
- Я вот что хотел сказать, - расхрабрился, наконец, Трой. – Он меня подловил.
- Это он может, работа такая. А чего ты так переживаешь?
- Нет, тут другое. Помнишь, я тебе рассказывал, что у нас расчеты не сходятся?
- Помню, но ты так и не сказал, что это значит.
- Мне Александр Евгеньевич запретил говорить, я слово дал.
- А я и не настаиваю, меньше знаешь, крепче спишь, как бы это не звучало у нас на корабле.
- Вот-вот, а я ему все рассказал. А когда вышел из кабинета, понял. Теперь в глаза стыдно ребятам смотреть.
- Эх, Трой, пустые переживания. Я уверен, что Саша и Бруно все поймут. Более того, раз уж тебя Борис пытал, то и Бруно тоже, не сомневайся.
- Но Бруно не рассказал!
- А почему ты в этом так уверен? – удивился Санчес. – Борис очень хитрый лис, он меня пару раз даже вывел на откровенность, я вовремя спохватился.
-Я так не умею, - вздохнул Трой. – А что мне делать?
- Поговори с коллегами. Что толку себя мучить? Так ты опять к нему попадешь, не рекомендую, его терапия приводит не к самым лучшим результатам.
- Могу представить! – воскликнул Трой. – Так все рассказать?
- Конечно, от друзей секретов держать не стоит.
- Но я же тебе не рассказал.
- А это другое, ты слово дал, а слово надо держать, - ответил Санчес.
- Хорошо, так и сделаю, - твердо сказал Трой. – Надо было мне сразу к тебе прийти за советом.
- Заходи в любое время дня и ночи, я всегда здесь, если не валяюсь тушкой в камере в анабиозе.
- Черт! – Трой бросил быстрый взгляд на часы, приближалось время планового реабилитационного сна. – А я хотел до перерыва успеть!
- Не торопись, никудаи ничего не денется отсюда. Время относительно жизни, а значит, у нас оно значения не имеет совсем.
- Опять ты загадками разговариваешь.
- Почему это? Говорю максимально прямо, - удивился Санчес.
В лабораторию вошел Александр Евгеньевич, вид у него был встревоженный и усталый.
- О, Трой. Тебя и ищу. Ты Бруно не видел?
- Я видел его несколько часов назад, он ушел на тренировку, - ответил Трой.
- Странно, я там был, его там нет. Его нигде нет. Мы с Андреем весь корабль просмотрели, нигде его нет, - сказал Александр Евгеньевич.
- Ты так не переживай, - Санчес налил ему кофеи плеснул туда амброзию. – Выпей с нами.
Александр Евгеньевич благодарно кивнул и сделал большой глоток. Его рука потянулась к печенью, но он ничего не сказал, давно знакомый со вкусом кофе в этой лаборатории.
- Александр Евгеньевич, - Трой встал и напряженно сжал кулаки. – Я все рассказал Борису Васильевичу. Он меня раскрутил, но это моя
