Миссия челнока «Надежда»

Артем. – Я тебя везде искал.
- Я была в спортзале, - ответила она, слегка пожав ему локоть, чтобы он не волновался.
- Странно, я там был, тебя не нашел, - сказал он, но больше расспрашивать не стал, чувствуя ее руку у себя на предплечье. – Тут такое творится!
- Я вижу, - сказала Стелла.
Все больше людей отходило к стене, уходя о дискуссии, это было негласное правило, у стены всегда стояли воздержавшиеся. Посреди кают-компании образовался круг, внутри которого стояли основные спорщики. Среди них высилась худая фигура Гарри. В отличие от оппонентов он говорил спокойно и внятно, не переходя на высокие тона, только по сильно побледневшему лицу и напряженным скулам было видно, каких усилий ему это стоит.
- Человечество всю свою историю шло к этому, потом и кровью заслужив перед Вселенной свое право создавать и творить! – ревел Борис Васильевич, потрясая большими кулаками почти перед самым лицом Гарри. –Мы добились этого! Мы – человечество! Мы несем свет познания во тьму!
- Это слишком общие лозунги, - спокойно ответил ему Гарри, когда тот на пару секунд выдохся, собираясь с мыслями и готовя новую порцию лозунгов и обвинений.
- Гарри, но почему мы не имеем права на эксперимент? – спросил его коллега по лаборатории средних лет высокий китаец, не утративший на своем луноликом лице мягкости юношеских лет, поэтому никто не верил в его настоящий возраст, часто воспринимая его как молодого студента, в лучшем случае аспиранта. – Если не получится, то эволюция сама решит это, она в любом случае сама расставит все по своим местам, хотим мы этого или нет. Чем же мы рискуем?
- У нас нет никаких рисков. В этом ключе мы полностью защищены. Но я говорю не о рисках, а оправе, праве на вмешательство, - в очередной раз повторил свою мысль Гарри. – Мы, люди, в своей истории неоднократно позволяли себе вмешиваться в то, куда не имели права, так погибли многие виды растений, животные. Мы планомерно уничтожаем свою планету и поэтому лихорадочно ищем пути спасения своего вида, понимая, что сами не в состоянии обеспечить выживание нашейцивилизации на Земле. Люди привыкли решать, кто должен жить, а кто нет. Вспомните историю, вспомните историю искусственного отбора, который люди проводили тысячелетиями над собой, безжалостно уничтожая тех, кто был иных взглядов, иного вида, иного образа жизни. В нашемобществе на золотом пьедестале сидит понятие свободной воли, это наша новая религия, если хотите. Ответьте сами себе, разве другой мир не имеет право на свободную волю? Разве  человечество имеет право навязывать себя другим планетам?
- Но, Гарри, давай воспринимать это как возможную метеоритную атаку, - похлопал его по плечу высокий швед, начальник химической лаборатории. – Вместе с метеоритами на планету может быть принесена и другая жизнь, верно? Этого же мы не отрицаем, такое событие будет считаться естественным.
- Естественным и необратимым, - сказал Гарри. – Возможно, так зародилась и жизнь на нашейпланете, как бы ни был высок уровень нашей науки, как бы ни были мы горды от наших достижений, но мы ничего не знаем о себе. Точнее нет, мы до сих пор не можем договориться друг с другом на Земле о происхождении жизни, о своем происхождении, но уже решаем за других.
- Так вот и проверим! – воодушевилсякитаец. – У нас есть уникальная возможность проверить!
- Нет у нас такой возможности. Чтобы мы ни делали, но даже пару миллионов лет человечество не проживет – оно уничтожит само себя, съест себя ради своей гордыни, - ответил Гарри. – Даже среди нас есть люди, кто открыто или тайно считают, что нас создал бог. В подсознании, в родовой памяти, можете называть это как угодно, но у каждого из нас заложено, запрятано желание стать богом. Мы не хотим знать, что и как пойдет на этой планете, нам не нужна эта «Надежда» - мы хотим стать богами, богами и ничего более. Вдохнуть жизнь в мертвую пустоту, нет в этом ни науки, ни гуманности. Именно поэтому  принять решение оставили нам, именно поэтому мы все разные и никогда не сможем договориться. А оставшимся на Земле плевать, что и как будет, они уже чувствуют себя богами, это дорогого стоит.
Из круга спорщиков отошла большая часть к стене, и места у стен кают-компании почти не осталось. Борис Васильевич весь покраснел, шумно задышав. По его лицу лихорадочно прокатывались проговариваемые мысли, но ни одна еще не могла выстроиться в торжествующий довод против Гарри, со стороны казалось, что еще немного, и Борис Васильевич его просто ударит, так  изакончит этот спор. Собрание, планируемое как отчетное, результаты которого должны были передать в Центр, собрание определенно не удалось. Торжества и величия научной мысли не случилось, и все из-за него, убрать одного, всеголишь одного, и всех можно выстроить в ровную линию. Эту мысль Андрей четко уловил на лице Бориса Васильевича, неясным чувством прочитав это по его лицу, искаженному ненавистью.
- Подумайте, - продолжил Гарри, обращаясь ко всем. – Так ли уж важна ваша роль, как ученых? Сколько из нас сможет по прилету спуститься на планету и провести исследования? Боюсь, что немногие, и дело тут даже не втом, что кто-то, возможно, умрет. На самом деле в наших исследованиях нет смысла. Мы находимся на военном корабле, не на научном, не на исследовательском и уж, тем более, не несем луч света в непросвещенную Вселенную! Да, мы чувствуем себя миссионерами, впервые вступившими на берега дикарей, но кто стоит за нашими спинами? Как и тогда, на Земле, за нашими спинами стоит принуждение, власть оружия. Ракет, спящих в пусковых шахтах, хватит слихвой, чтобы заразить нашим вирусом не одну планету, заразить окончательно и навсегда. В этом нет гуманности, это принуждение, это власть.
- Но, Гарри, я уверен, что «Надежда» гораздо сильнее нас. Сколько бы мы не старались подавлять Землю, она нас все равно победит, - сказал высокий швед. – Мне думается, что ты сгущаешь краски.
- Он не сгущает краски! Он впрямую саботирует работу многих поколений людей, деля на ноль все то, чего добилось человечество! – вскричал Борис Васильевич. – Если вы, Гарри Томпсон, не верите в великую миссию землян, зачем вы подписались на этот проект? Зачем вам это надо? Не мешали бы другим, сидели бы у себя в лаборатории на Земле и смотрели бы за своими бактериями!
- Я вошел в этот проект потому, что хочу изучить эту планету. Мне интересна ее жизнь, ее жизнь, понимаете? Как она развилась, что у нас может быть общего, это всегда приятно сознавать, что ты можешь найти во вселенной что-то знакомое. Но я никогда не был сторонником провозглашенной великой миссии землян. Это нездоровое желание засадить вселенную собой больше подходит дляпаразитарных микроорганизмов, а не для человека сознательного.
- Верно! – выкрикнула девушка от стены и спряталась за спину друга.
- Нет, ну это никуда не годится! – Борис Васильевич развел руками. – Может, нам развернуть корабль и лететь обратно?
- А может, нам стоит расстрелять свой арсенал на Землю? Заодно и проверим, как это работает? – предложил инженер, стоявший у стены, его слова поддержали другие, раздумывая, по кому ударить первым зарядом.
- Герр Штайгер? Это как понимать? – Борис Васильевич подошел к нему и завращал глазами. – На корабле бунт, а вы стоите и ничего не делаете?!
- Вы утрируете, - спокойно ответил ему Штайгер. – На собраниях все имеют право высказывать свои мысли, даже самые провокационные. Только общая и свободная дискуссия поможет выработать верное решение, честное решение. Это написано в Уставе.
- Нет, я этого так не оставлю! Когда писали Устав, никто и не предполагал, что это дойдет до такого! – Борис Васильевич замахал руками. – Я доложу об этом в Центр! Они должны знать о том, что здесь происходит. И вы, вы, герр Штайгер, вы больше не будете капитаном, никогда, слышите? Вы и Гарри Томпсон – вы угроза великой миссии!
Герр Штайгер лишь отрицательно покачал головой, ему не хотелось отвечать на эти выпады. Все вокруг замолкли, ожидая, чем закончится дело.
- Молчите, ну, молчите, - прошипел Борис Васильевич и, кивнув своим помощникам, направился к двери. Ребята последовали за ним.
Когда он вышел, в кают-компании будто бы воздух сделался чище, все глубоко задышали, почему-то улыбаясь и смеясь. Нервное напряжение таяло в воздухе, и уже непримиримые спорщики обсуждали результаты последних опытов, травили забытые анекдоты.
- С каждым разом все хуже и хуже, - проговорил Андрей, оглядываяприсутствующих, он уловил испуганный взгляд Стеллы и подмигнул ей. – Держись Артема, он тебя в обиду не даст.
- Конечно, защищу от самых страшных бурь, - начал было шутить в своей привычной манере Артем, но Стелла сильно сжала его локоть.
- Прекрати, - сказала она и, приблизив губы к его уху, прошептала. – Мне надо с тобой поговорить.
Андрей не слышал, что она сказала, но по взгляду Артема понял и кивком головы отпустил их. Собрание было окончено, хоть и не выдержало установленного регламентом времени. К нему подошли Ольга и Егор, все это время стоявшие в дальнем углу подальше от всех.
- Ну, а ты чего молчишь? Что думаешь? – спросила Андрея Ольга, слегка погладив его живот своей ладонью.
- Нечего говорить, - пожал плечами Андрей, заглядывая в ее голубые глаза. Она поправила легкомысленную челку и отбросила светло-русую косу на спину.
- А вот мне бы хотелось, чтобы ты, наконец, что-нибудь сказал.
- Ты же знаешь, что я не имею на это права.
- Да плевать на это! – возмутился Егор. – Нельзя же Гарри одного оставлять. Я вот бы сказал, но у меня язык плохо подвешен.
- Нельзя, - покачал головой Андрей. – Мнение арбитра может сыграть решающую роль, это правило, а выполнение правил – залог нашего выживания.
- Выживания? А разве для нас это важно? – улыбнулась Ольга и подошла к нему вплотную. – Мы же давно умерли, с того момента, как вступили на борт этого корабля.
Она игриво прикусила губу, они были одного возраста с Андреем, но Ольга оставалась еще очень привлекательной женщиной. Часто Андрей думал о том, как жестоко ограничивать человека, подавляя в нем «позорные», по мнению общества, желания, недостойные настоящего ученого или исследователя. Логика была проста до идиотизма, желание использовать пустую  энергию, затраченную на выработку половых гормонов, в нужном направлении. Действительно, они меньше уставали, и Андрей бы многое отдал, чтобы глядеть на нее чистым взглядом, открытым и полным настоящей жизни. Они неоднократно обсуждали это, предаваясь в короткие минуты отдыха в одиночестве простым объятьям, не способные ни на что больше.
- Пойдем, - Ольгапотянула его за собой. – Еще есть время до отбоя.
- Идите, - кивнул ему герр Штайгер. – Собрание окончено.

7.

Андрей с Ольгой вышли из кают-компании, оставляя за раздвижной автоматической дверью потрескивающий воздух бесконечного спора. Коридор был как всегда пуст, это уже стало тревожить Андрея, но он не подавал вида, стараясь подражать Ольге, способной даже после самой сложной ситуации моментально переключиться на хорошее настроение. Казалось, что ее почти ничего не может расстроить, там, на Земле, вообще это бы вызвало непонимание, их корабль называли ковчегом, неумело налепливая к этому неверному имени и остатки религиозной памяти, получая в итоге нелепейшую фигуру