истинного счастья человека. Все любили Ольгу за ее лучезарную улыбку, добрый покладистый характер, вот она и есть воплощение истинного нового человека, только Андрей замечал, как прибавляются у нее под глазами морщинки, как порой белеют костяшки ее кулаков, спрятанных за тонким станом в разгар свирепого спора, бессмысленного, бесконечного и неизбежного. Он это видел и никогда не говорил ей об этом.
- Андрей, а пойдем в «уголок Земли»: - предложила Ольга, так называли комнату психической реабилитации, представляющую собой десять модулей искусственной реальности, где каждый мог прогуляться по любимым местам на Земле, у каждого было не более трех таких мест, но все могли выбирать любой из вариантов, считалось, что так менее остро чувствуется тоска по родной земле иодиночество, но это была неправда… Люди ходили сюда для того, чтобы не забыть, чтобы усилить эту тоску, восстановиться как человеку, вернуть память. – Прогуляемся вдоль нашей речки? У тебя же еще есть один час до дежурства?
- Я не против. У меня есть даже больше часа, - улыбнулся Андрей.
- Нет, тогда ты не успеешь поесть, - назидательно сказала Ольга.
- Я не расстроюсь, может, похудею, наконец, - ответил он, похлопав себя по слегка выпирающему, но каменному от натренированных мышц животу.
- О, моя милая кокетка, - рассмеялась Ольга, ткнув его твердым кулаком в живот.
Они вошли в зал психической реабилитации, как значилось на табличке при входе, а снизу была приклеена медная пластина с красиво выгравированной надписью «Уголок Земли». Ее сделал Санчес из остатков одного из своих аппаратов, которые он ломал с завидной регулярностью, а потом долго чинил. Он называл это «теорией бесконечности Санчеса», объясняя свои поступки тем, что для настоящего открытия требуется сначала разрушение. Санчес был физиком-теоретиком, но любил проводить опыты с плазмой различных газов, проверяя на резистентность к ним образцы обшивки корабля, корпусов агрегатов и вообще все, что под руку попадется, сводя полученные опыты в закономерности и высчитывая вероятность их гибели от малой песчинки в космосе, с начальной скоростью в несколько скоростей света. Потом он устраивал открытые доклады, чем приводил в восторг большинство членов команды, еще сохранивших в себе чувство юмора, но были и другие, впрямую обвинявшие его в глумлении над наукой и искренне не понимавшие, зачем его взяли с собой. На это Санчес всегда отвечал с невозмутимым видом, что его роль может сразу и не видна, но придет время и именно он сможет остановить эту губительную песчинку силой своей мысли, доказав расчетами, что ее существование является ложью и корабль будет спасен!
- А чем сейчас занят Санчес? – спросила Андрея Ольга, погладив медную табличку.
- Как обычно, балансирует на грани великого открытия и запоя, - ответил Андрей.
- Нет, ну это понятно. А на самом деле?
- Не знаю, я его давно не видел. Гарри сказал, что пару раз встречал его в лазарете, он сильно исхудал за последние дни.
- Это плохо, ему худеть нельзя, тогда он станет таким же, как и все, - сказала Ольга, дав команду на открытие двери. – А когда Гарри и Егора выпишут?
- Скоро, надеюсь. Мне иногда кажется, что основная задача медотсека залечить человека до логического конца.
- И тем самым сберечь ресурсы для остальных членов команды, - весело добавила Ольга.
Она пробежалась вдоль камер по вытянутому коридору и радостно прибежала обратно. Вход в камеры находился уровнем ниже, туда вела узкая лестница из небольшой комнаты для переодевания. Сами камеры представляли собой замкнутые кольца, тянувшиеся по окружности ротора. Внутри камер при помощи лазерно-световых иллюзий воссоздавались различные локации в воздухе, водяных стенах и на активной почве, способной имитировать рельеф выбранной местности. Эффект присутствия дополнял свежий ветер или пустынный зной, пение птиц, журчание реки, ручьев, легкие брызги воды, конечно, можно было в легкую раскусить эту иллюзию, начав быстро вертеть головой, но для чего было это делать? Гулять по камере можно было бесконечно, каждый раз перед отдыхающими открывались новые виды, система отслеживала перемещение людей, позволяя вернуться в понравившуюся точку и остаться там. Пару раз Андрей с Ольгой решили проверить, далеко ли до конца пути, но быстрее выбились из сил сами, чем система начала повторяться.
- Мы одни, - сказала Ольга. – Одни, и больше никого! Представляешь?
- Представляю, сюда и так никто особо не ходит.
- Ну, почему же. А Стелла с Артемом? Я их как раз застала прогуливающимися по пляжу. Ей очень идет зеленый купальник.
- А ты подсматривала, да?
- Конечно, а как же иначе? – удивилась Ольга. – Это же так интересно, подсматривать за животными. Это моя работа, не забывай.
Она потащила его в самую дальнюю камеру. В комнате для переодевания было тесно, с трудом размещались два человека. Пока Ольга колдовала над программой, он медленно снимал с себя кроссовки.
- Готово! – радостно воскликнула Ольга, легко стянув с себя футболку и брюки. Она осталась в белоснежном купальнике и стала распускать волосы. Он следил за ее действиями, застыв на месте. – Ну, чего ты?
Она подошла к нему и поцеловала в губы, что-то в глубине его на секунду проснулось, кольнув в области сердца. Он разгладил ее спутавшиеся волосы, струившиеся по острым плечам.
- Что-то почувствовал? – с надеждой спросила она, глядя ему прямо в глаза.
- Кольнуло у сердца, - ответил он, ловя искорку радости в ее прозрачных голубых глазах.
- И я почувствовала, - прошептала Ольга и толкнула его в живот. – Давай, пошли!
Они спустились вниз, очутившись на высоком берегу быстрой реки. Резко спускался отвесный берег, подсказывая им, что не стоит пытаться подойти к реке ближе, а с другой стороны на крутом берегу высились вековые сосны. С виду они выглядели как обыкновенные отдыхающие, решившие искупаться перед обедом. Голые ступни ощущали приятную мягкость молодой травы, тепло, но не жарко грело солнце, незаметно рядом дул прохладный ветерок от воды, когда берег спускался ближе к воде, они ощущали капли брызг на голых ногах.
- Как же здесь хорошо, - сказала Ольга, сильнее прижимаясь к нему. – Я бы хотела здесь остаться навсегда, а ты?
- Боюсь, что нас найдут и отдадут в лапы Бориса Васильевича, - заметил Андрей.
- Нет, я о другом. Ты не хотел бы вернуться домой? Я бы этого очень хотела, - последние слова Ольга прошептала, словно боясь, что их кто-то может услышать.
- Это невозможно, Оль, ты сама это знаешь.
- Я знаю, и ни о чем не жалею. Помнишь, какие мы были восторженные, когда нас включили в команду, помнишь?
- Конечно, помню, я себя вел как дурак, скорее всего.
- Нет, ты что! Я как тебя увидела в первый раз, то сразу поняла, что ты надежный человек.
- Смотри, не перехвали, - он прижал ее к себе и долго целовал, острота в сердце сменилась теплом, разливающимся ниже живота, это было и приятно и пугающе, свод правил довлел над ним как воображаемый топор палача над казнокрадом. Именно так себя чувствовал Андрей, иногда думая о том, что его отношения с Ольгой это подобно кражи того, что раньше принадлежало тебе.
- Ты чувствуешь? – она приложила его ладонь к своему животу. – Чувствуешь?
- Да, чувствую, - кивнул он, ощущая тепло ее тела, сердце закололо сильнее.
- Пойдем подальше, я знаю место, где можно спуститься к реке, - она побежала вперед, не выпуская его руки из своей.
Добежав до песчаного утеса, она остановилась и сделала неуверенный шаг в сторону. Картина вокруг на секунду застыла и сдвинулась влево. Они спустились по невидимой дорожке вниз, покрайней мере, им казалось, что они идут вниз. Река приближалась, отчетливее слышались всплески волн, Андрею показалось, что в ярком солнце, разливающемся по глади воды, он увидел блеск рыбьей чешуи. Тропинка привела их к крохотному песчаному пляжу, они подошли ближе к воде, ноги ощутимо окатило прохладной водой.
- Я нашла это случайно, - сказала Ольга. – Ты был на дежурстве, а мне не хотелось возвращаться в лабораторию. Забавно, что именно в этом месте я должна была оступиться, может это знак судьбы?
- Вполне возможно, - ответил Андрей, отметив для себя, что об этой лазейке можно было бы и раньше догадаться. На дороге, не вписываясь в общую картину, стоял большой утес, острым краем указывая новую дорогу, определенно это была шутка программистов.
- Ты знаешь, я, когда только вступила в этот проект, то у меня не было ни одного сомнения, что мы делаем правильно. Каким и должен быть ученый? Теперь я понимаю, что все определения бессмысленны – ученый должен быть жестоким, иначе он не найдет в себе достаточно сил, чтобы совершить открытие. У нас много времени подумать, между этими реабилитационными комами.
- Ты только так при других не называй, а то сама знаешь.
- Слава богу, тут никого нет, - она подставила лицо под набежавший ветер, он трепал ее волосы, в разные стороны, Ольга дышала глубоко, наслаждаясь свежестью воды и запахом сосен. – Что ты думаешь о нашей миссии?
- Я не должен тебе говорить, ты же знаешь правила.
- А я не спрашиваю сейчас главного арбитра, мы не на собрании, мы, пускай это и смешно, мы сейчас свободны! – глаза ее загорелись, а губы налились алой краской.
- Я думаю, что эта миссия отлично характеризует нас, - начал Андрей, поймав ее гневный взгляд нетерпения. – Не злись, дай закончить мысль. Человек выживал за счет познания, страсть исследовать, искать – это сохранило наш вид. И это дало нам власть и право решать, по крайней мере, мы так думаем. Говоря о великой миссии, мы не хотим упростить ее до простого действия, никто не хочет слышать, что вся миссия заключается в бомбардировке чужой планеты, где уже есть своя жизнь, возможно, что и зачатки разумной, а мы, люди, считаем, что можем просто взять и атаковать ее биологическим оружием. Раньше я думал иначе, раньше меня это не смущало, возможность воссоздания мира, бессмертие, это самое желанное для ученого. Для нас не является приемлемым тот, кто отличается о нас, человечество никогда не терпело других, постоянно разделяя себя на достойных и недостойных.
- Тогда зачем мы туда летим? Зачем?! – Ольга крикнула этот вопрос и закрыла лицо руками.
- Иначе уже нельзя. Это был мировой проект, раскрученный и очень дорогой. Какое бы ни было развитое наше общество, но нами управляют финансы. Подумай о том, что вся подготовительная работа, все исследования, они же не безрезультатны. Это поможет другой миссии через несколько десятков лет, - он прижал ее к себе, гладя по спине.
- Ты имеешь ввиду Сферу? – спросила она, утирая ладонью слезы.
- Да, ее, а потом появятся другие, а как же иначе, планет, подобно Земле бесконечное множество, работы хватит каждой цивилизации.
- А мы живы?
Андрей ничего не ответил, а лишь покачал головой. Он знал, что Ольга спрашивает не банальные вещи, а ответа у него не было даже для самого себя.
- Не отвечай, я знаю, что ты еще не понял это, - она дотронулась указательным пальцем до его губ. – Когда я вспоминаю о Диме, то чувствую себя живой. А ты вспоминаешь ее?
- Да. Каждый день, если у нас бывает день.
- И я.
Ольга повалила его на землю, взобравшись сверху. Осыпая его градом поцелуев, она прижималась к нему всем телом, чувствуя в себе давно забытое, раздавленное многими годами полета. Все теперь
