группа проделали в разных вагонах, удачно поменяв билеты с небольшой доплатой.
…-Вов! Вов!- Сашка тряс его за руку. – Спишь, что ли? Лёха, вон, не верит, что памперсов не было в наше время…-
-Тогда много чего не было… Помню… О, Толя! Жив? Садись, родной.-
-Жив.- Толя втиснулся в толпу. – Очки, блин, где- то потерял. Только … кашлянул - они слетели. Ничего не вижу.-
-Ладно, завтра отыщутся. А тогда, Лёха, много чего не было… Помню, стираешь пелёнки, а перед собой лекции ставишь учить… В кухне развешаешь - ни пройти, ни проехать… А зимой, если форточку откроешь, запах такой от них… прелый… сладковатый даже… - Вовка почему то с осуждением посмотрел на «молодых» Сергея с Алексеем.
-Точно!- Сашкины глаза подёрнулись ностальгической поволокой. – И ещё иногда не отстирывалось! Хоть как три! Так, с желтизной, и полоскали. Только утюжком потом обязательно прогладить…-
-Да что там памперсы… Газеты все в дело уходили! Выбираешь только, где фото нет. Всё ж цинка поменьше пристаёт.
-А «гамыра», ребята?- оживился Шлиман. – Два рубля за трехлитровку в парке!
-А вы где брали?
-В «Парке Б»!
-И мы тоже там! У кавказцев!
-Ага! А арбузы кантовали?
-Кто ж тогда не кантовал?! Бежишь от «дубаков», арбуз неподъёмный… Бросишь его на хрен, а сам в кусты!.. Сердчишко бьётся, как у зайца, ноги ватные…
-Яблоки венгерские ещё были…
-Всё, ребята, всё! А то сейчас вас не остановить!- Николай поднял руку. – Скажите лучше, кто со мной завтра поедет? Аркаша хотит на катамаране последний денёк прокатиться… Ну? Кто?
-Давай я, Николай,- согласился Алексей. – Далеко здесь?
-Не! Меньше часа езды. Утром в пещеры сходишь - и тронемся.
-А надо?
-Надо, надо. Дворцовая - та вообще класс! И снимки из неё великолепные получаются. Заодно посмотришь, где Саловатка с конём пробирался. Тайно и невидимо.
-А сети?
-Ребята по пути снимут. Нам ещё дров по пути напластать надо. О, дают!- опять восхитился он тройномым палаточным храпом. - Умаялись!
-Николай, ты про иети рассказывать начал…
Тот скользнул глазами по Аркадию.
-Да не проверенное это всё… Домыслы… Давайте о другом…
Ю Р Ю З А Н Ь (продолжение)
…Утро вырисовывалось какое то робкое. Всё никак не решалось выгнать темень из кустов. Туман плотно, не шевелясь, лежал на поляне. Росистые бриллианты облепили траву и всё не хотели скатываться. Солнце всходило - и всё никак не могло перевалить через гребень. Мышка - полёвка, воровато оглядываясь, грызла сухарик на краю стола.
Степаныч с Рикой и Плюмом выползли из палатки. Огляделись, позевнули. И дружно отправились в заросли.
Плюм весело завилял хвостом, учуяв Толины очки, присел над ними. Степаныч согнал его, брезгливо поднял очки двумя пальцами, прополоскал в болотце и положил в карман.
-Вот это мы отспались! Вот это отоспались! Идёмте завтрак готовить.-
Всё - равно светало. И душа наполнялась летним утренним счастьем. Тихим, ласковым. На сто лет вперёд.
Степаныч помыл посуду, накормил собак и поставил вариться гречку. Затем собрал мусор в свободные пакеты, отнёс в общую кучу. Сел, закурил. Из - под клеёнки опять торчал уголок Вовкиного дневника. Вытащил. С трудом перелистнул отсыревшие за ночь странички. Последняя запись поражала непривычной для Вовки лаконичностью.
«Вечер. Будем париться. Отчего так давит сердце? Видно, кофе перепил…»
Степаныч опять, по заведенной привычке, дописал:
«Отчего желудок давит? Вряд ли трезвенник подскажет…»
.
…-Сильней хлопай, она у меня отходит.
Мамлин сильно стукнул дверью.
-Во! Нормально! Ну что, катим?
-Катим, Николай.
Сияющий, как медяшка на судне, Мамлин развалился на пассажирском сиденье, закурил.
Двигатель натужно ревел на каменистых подъёмах. От него тянуло жаром котельной.
Немилосердно пылило в открытые окошки.
Лёшка ничего не замечал. Он был счастлив. Теперь, в машине, ему даже казалось, что что - то недобрал со сплава, чего- то адреналинного. Порогов, что ли, не хватило, экстрима водного… Хотя ещё недавно думал, что приключений и впечатлений на роту таких Мамлиных хватит. Ну, по крайней мере - на взвод. Теперь, в машине, мысли приобрели жлобский оттенок: ещё бы чего- нибудь… сутки впереди… оплачено таки!
-Коль, а чего до этих… до Новокартавлов спускаемся? Степаныч говорил: там и красот- то особых нет…
Николай неопределённо пожал плечами.
-Мы там наш первый сплав завершали. Поэтому, может быть… Держись, сейчас тряханёт!
-Нет, всё- таки жаль, что вы с нами не плыли. Шибко интересно было! Степаныча никогда такого испуганного не видел, представляешь?! Степаныч - и испуганный?!
Николай молча покивал головой.
-А рыбалка? На омуте, будто крокодил живёт, все блёсны у нас собрал! Представляешь?-
Никола вновь покивал.
-А помнишь, как мы с тобой после Аркаима сома на Урале выловили?- Лёшка улыбнулся воспоминаниям.
-Помню, Лёша, помню. Только ты бы и один тогда его вытащил. Я- то так, с боку припёка…-
-Нет, Никола, это М Ы его вытащили!- упёрся Лёшка.
-Конечно, мы,- Николай благодарно похлопал его по колену. – Как у тебя дома то дела?-
Мамлин помрачнел. Отвернулся к открытому окну и молчал. Николай покосился на него и тоже замолчал.
-Хреново у меня дела,- не отрываясь от окна, произнёс, наконец, Лёшка. – Хреново…
Николай продолжал молчать - ждал.
-Сдувается моя фирма. Как шарик воздушный… Ни кому, на фиг, строительство не нужно… Кризис…
Дочка вырастает… Всё не по ней… всё в штыки… А с женой - вообще…- Лёшка опять надолго замолчал.
Дорога вползла в лес, запетляла меж деревьев.
-Не чужая, нет… Но, ты знаешь, и не одно целое уже, как раньше… Живём, как клетка при делении: тот же набор хромосом или чего там… Но уже отдельно друг от дружки… Как чужие… Я понять не могу, чего ей надо. Прежнюю компанию на дух не переносила! С вами, когда скорешился, думал - вот, друзья для семьи появились! Опять нет! Побыла у вас пару раз - опять не её. И ведь не стерва, не склочница! И не жадная, я знаю! А что ей хочется - хоть убей! – не скажу! Я боюсь - до развода дойдёт… Почти не говорим… Ты знаешь - молчать научились…
Лёшка высказался. Затем повернулся к Николаю и стал на него смотреть, будто ответа ждал. Но теперь уже Николай не смотрел на него. Размял сигарету левой рукой, прикурил.
-Знаешь, что я тебе скажу?-
Дым попал в глаза. Он вытер кулаком выступившую слезу, приоткрыл окно со своей стороны.
-Ты потерпи немного. Не руби с плеча. Нельзя здесь… с плеча… У меня случай был… Я после армии на «вахтовке» работал, воду искали на Приполярном Урале. Был там у нас один, Ваня Гостюхин. Спим ночью, а он шариться втихаря по «балку»… Аккуратно, тихо старается, да ведь ночью все звуки слышно. Как в пещере. И чавкает, чавкает, аж давится!
Ах, думаем, паскуда! Крысятничает! У своих таскает! Утром проверились: у всех, вроде, всё на месте. А всё – равно - брезгливость какая- то к нему у всех…
Неделю терпели. Потом надоело: ночью встали, свет включили - а он сидит в углу и хлебом давится. Спецовку его вытряхнули - а там куски хлеба! Некоторые даже в плесени… Так то вот… Думали- паскуда, а он просто голодный… Взрослый мужик, под тридцать ему тогда, наверное, было… И нам признаться, что жрать хочет, ему неудобно… И голод не тётка… Вот, взрослый мужик…
Лёха сидел и ждал продолжения.
-Что, всё?..
-Всё. Вот такая история.
-Ну, и к чему ты это мне рассказал? История у тебя… Какая- то дурацкая…
-А вот ещё одна была…- Николай, кажется, и не обратил внимания на Лёшкину реплику. – Я уже тогда в экологической службе работал начальником. А зам старый остался, с брежневских времён ещё кадр. И смотрел я на него, смотрел и думал: что ж ты так, милок, «прогибаешься» передо мной? И подхихикивает, и поддакивает, и готов, кажется, вприпрыжку бежать, ЦУ мои выполнять… А, оказывается - рад просто человечек! Как собачка хозяину! И «хвостом вертит» совсем не из – за лизоблюдства. Не умеет просто по- другому.
Мне поначалу даже общаться с ним противно было. Знакомства с ним стыдился, представляешь? А он аж замирает от счастья, будто с ним никогда по- человечески никто не говорил! Представляешь, ситуация? Он же сердцем чувствует, что чем- то не угодил мне, что виноват в чём-то! А в чём - понять не может! А я себя пересилить не могу, брезгливости своей… Как паскуда какая… Добиваю его своим «фи». А он аж замирает… И глазёнки растерянные такие… В возрасте мужик уже, а вот так вот получается… Он же и сам не понимает, как это у него… по - лакейски, что ли, выходит…
Ох, и нажрался я тогда собственного дерьма, пока по- людски к нему относиться не стал!
Замолчал.
А Лёшка опять ждал продолжения!
Но Николай замолчал. Прикурил от «бычка» вторую подряд сигаретку и щурился на бившее в ветровое стекло солнце.
-Ну, ты и рассказал!.. Я- то здесь причём?! Во наплёл… достоевщины!..
-Что, Достоевского читал?- Николай не отрывал взгляда от дороги.
-Чего его читать… Степаныч рассказывал!- Лёшка с вызовом посмотрел на Николая.
-Не торопись, Лёш… Не торопись, не поняв… Не торопись…
Машину тряхнуло. Мамлин лязгнул зубами.
-Никола, аккуратней!
-Чего аккуратней?! Колесо пробило! Вылазь! Менять будем!
Вылезли. Присели у левого заднего колеса. И отчего- то внимательно принялись рассматривать прокол с рваными краями.
-Чего смотришь? Тащи запаску. Справа, в салоне… И домкрат там же!..
Лёхи долго не было. Лёха долго возился. Лёха чем- то гремел.
-Ты скоро? За смертью посылать…- Сердитый Николай полез следом.
Алексей сидел на сиденье. Рядом лежали правый слепок ступни 65 размера и новенькая гипсовая черепушка.
-Николай, что ЭТО?- посмотрел недоуменно и со страхом на того.
Николай густо покраснел.
-Чего расселся?! Где запаска?
-Николай, что это?- В Лёшкином голосе зазвучала угроза.
-Чего, чего… Реквизит это! Чего, чего… Давай запаску!
-Я тебе сейчас дам запаску… Сейчас я тебе дам!..- Алексей зашарил вокруг глазами в поисках чего- нибудь тяжелого. Под руки попался череп.
Лёшка выскочил вслед за Николаем из салона, но опытного таёжника уже и след простыл. Лишь кусты – шур, шур - в разные стороны.
-Никола! Всё - равно убью! Столько натерпелись от тебя! Убью! Всем расскажу! Лучше выходи! Покайся! Выходи, кержак красноармейский! Биться будем!
Он поднял потерянный в спешке Николин тапок, забросил в шевелящиеся кусты. Кусты затихли, как в вёдро. Затем оттуда послышалось:
-Лёх, а, Лёх? А, может, по пятьдесят, а?
Вскоре они уже сидели на снятом колесе и на полном серьёзе прикидывали вес неудавшегося йети исходя из размера ступни.
-От Шлиман! Как он правый- то в машину протащил? И меня ж дурил всё время! Черепов набрал… Кудыть столько? Капище устраивать? А говорят - они народ простой, безхитростный. Наивные, как чукчи… От Шлиман!
. . .
-Глянь! «Матрасники» прибыли!- Толя кивнул на противоположный берег. Берег шумел и разноцветился. Прибыл «штатный сплав». И аж на семи катамаранах! Толя, как человек уже бывалый, прошедший и огонь, и воду имел право посматривать на этих «чайников» свысока.
-Счастливые люди.- Степаныч опять был за уборщицу. – Вырвались. Хотя бы так, цивильно. Всё увидят. Кормёжкой обеспечат, от дождя укроют. На экскурсию сводят. Нет,
