отдела по связям с общественностью. Общественность его сейчас не интересовала. Интересовала Ленка, румяная от танцев, со взором горящим.
Муж её, тихий и скромный Анатолий, восседал в это время за столом с Володькиной супружницей Надеждой и вкушал расставленые изысканные японские явства. Дурацкие столовые нун - чаки никак не складывались в огромных Толиных пальцах в нужную комбинацию для захвата креветок и прочей морской капусты. Но Толя мечтал дожить до возраста среднестатистического японца и посему очень старался. И если с морепродуктами дело ещё двигалось (Толя не столько захватывал их, сколько накаливал на палочки, косясь по сторонам), то вот с рисом была беда. Общение с рисом требовало терпения и тренировки. Отвлекаться на танцы, Ленку и остальное второстепенное было некогда. Сидевшая рядом Надежда откровенно скучала.
Её доморощенный «Дуров» остался с Рикой дома и занимался чисткой привезённых с рыбалки карасей. На предложение «хотя бы раз выйти с ней по - человечески в люди» усмехнулся, оглядел скептически её наряд и произнёс:
-Я сегодня не в форме. Кулончик поправь. Очень вызывающий. Тебе идёт...» - и принялся за рыбу.
-Толя, пойдём, потанцуем,- предложила она взмокшему над рисом соседу.
-Сейчас, Надь… Выпьем - и пойдём. Вот интересно, здесь только японская кухня или что- нибудь человеческое подадут?
Пригубил уже охлаждёное саке. Скривился. Снова пригубил. Снова скривился. И снова пригубил. Поставил пустой бокал и обратил, наконец- то, внимание на танцующих.
-Хорошо, черти, выплясывают!- кивнул он на Ленку с напарником. –Моя то, моя то… Хоть от души навеселится…-
-Пойдём, Толя, пойдём,- тащила его в круг Надежда.
Затанцевали. Ленка, бывшая танцовщица четэзовских «Самоцветов» показывала мастер- класс. Молодёжь и остальной сотово - корпоративный контингент тянулись следом, но куда им было до отставной профессионалки! И лишь «связист» с общественностью со старанием ребёнка повторял все Ленкины па и прочие де- де. Это было так смешно, интересно и заразительно, что все припустились следом за ними.
И лишь Надежда, чисто по женской дружбе, спросила, перекрикивая громкую музыку, у «связиста»:
-А вы с мужем Елены Петровны знакомы?
Тот посреди танца встал, как поплавок в колодце. Муж у такой женщины, как Елена Петровна, не предусматривался вообще. Какой такой муж? Полчаса к ней никто не походил, а здесь - муж!? Надежда кивнула на Анатолия, опять стремящегося к столу: официанты начали разносить что- то объёмное и горячее, не похожее на рис.
«Связист» засеменил следом.
-Здравствуйте!- радушно и сердечно начал он. – Извините, нас не представили! Мне сказали - вы муж Елены Петровны!
Анатолий уже повязал салфетку на шею и сглатывал слюну, пялясь на блюдо с горячим. Вилка - в левой руке, нож - в правой. Недовольно покосился на говоруна, кивнул головой.
-Директор гипермаркета номер 47 Анатолий Григорьевич.
-Понимаете, здесь неувязочка вышла… Мне только сейчас сказали… Елена Петровна даже не предупредила! Спасибо Надежде Борисовне, прояснила ситуацию… Если бы я знал!.. Разве ж я позволил себе?! Да ни на минуту!..- с пиететом продолжал «связист».
Толя внимательно наблюдал за официантом, разделывающим мясо. Или рыбу. У японцев не поймёшь. Но порция ему понравилась. А этот, говорливый, мешал.
-Да шутит Надежда Борисовна! Сестра она мне, сестра! Идите, танцуйте!- отмахнулся он от него и принял от официанта свою долю дымящегося и вкуснопахнущего. И ещё подумал мельком: - Лишь бы не фугу!
А счастливая и радостная спина «связиста» уже ввинчивалась в толпу танцующих вокруг Елены Петровны.
А блюдо всё- таки больше напоминало рыбу.
. . .
-Ниночка, а вы нам не сделаете по чашечке кофе?- попросил Аркадий секретаря.
-Сейчас, Аркадий Осипович, минутку.-
Секретарь вышла в соседнее помещение. Аркадий не отрывал глаз от бумаг, вчитываясь в каждое слово. Слова были на древнехалдейском и требовали усидчивости и внимательности.
Вошла секретарь, поставила чашки на край стола, заваленный манускриптами, присела рядом.
-Угощайтесь.
Аркадий вздохнул, сдвинул аккуратно бумаги в сторону и расслабился. Рассеяно помешал ложечкой, оглядел кабинет.
Челябинский филиал НИИАЭП, директором которого он являлся, явно не шиковал. Кабинет директора располагался в съёмной однокомнатной квартире, приёмная секретаря – на кухне, которая заодно выполняла и роль кухни, как таковой. Директорские «хоромы» битком заставлены стеллажами с папками, книгами, журналами и прочей макулатурой. Единственный стол отведен для телефона, компьютора и опять же бумаг. И двух чашек с кофе.
Штат тоже старались не раздувать. Есть директор с секретарём – ну, и хватит! Не баре! Прибраться да съездить на своей машине по делам – как- нибудь уж сами, без личных водителей и полотёров, да, Ниночка?
-Уютненько здесь у нас, - Аркадий с наслаждением втянул пыльный воздух древности и кофе. Отпил глоток и сморщился. – Без сахара, что ли?
-Аркадий Осипович, побойтесь Бога! Третий месяц зарплату не платите! Откуда деньги на сахар? – обиделась Нина, бывшая со - курсница Аркадия, поджала губы.
-Серьёзно?- изумился тот. – Вот времечко летит! Так это… звонить надо в Москву! Может, забыли там?..
-У нас телефон за неуплату отключили! – напомнила она.
-Ну, ты смотри! То – то я звоню из Уфы – и не гу - гу! Грешным делом подумал, что вы приболели! Или уволились!
-Аркадий, месяц целый уже отключено!
-Вот это да! – восхитился Аркадий. – А как же мы работаем?!
-А мы «работаем»? – настороженно спросила Нина.
-Конечно! Конечно! Посмотри, какие залежи собраны! – кивнул он на стеллажи. – А в компьютор сколько забито?! Работаем, и очень даже! Кстати, сколько сейчас? О – о, второй уже!.. Мне к трём на лекцию в ЧГПУ! - Он зашарил по карманам, достал смятые деньги вперемешку с какими – то квитанциями, чеками и записочками. – Нин, давай ополовиним. Помолчи! Мне сегодня за лекции заплатят! Зарплата из Москвы придёт - отдашь! И не дай Бог забудешь!
Как Паниковский, старательно рассортировал деньги. Половину, смяв, опять засунул обратно в карман. Залпом допил кофе.
-Всё, Нин, побежал! Завтра в девять буду! Выше нос! «Спартак»- чемпион! ЦСКА- конюшня! Подготовь мне подборку по криптограммам в Брединском районе за 16 - 17 век. Сколько сможешь… Всё, пока!
Стукнула тяжелая бронированная дверь.
Нина тяжело вздохнула. Пересчитала деньги, положила их в сумочку. Достала со стеллажа с обозначением «ШУМЕРЫ» майонезную баночку с сахаром, подсластила. С другого, под названием «ХИМЕРЫ» - вазочку с пятью овсяными печенюшками. В дальнем углу, с третьего стеллажа сняла толстую папку, озаглавленную «Бредни. Слухи. Домыслы», раскрыла на столе, и, с трудом кусая месячное печенье, углубилась в чтение.
. . .
-Я включаю?
-Я те включу! – Степаныч склонился над станиной и внимательно рассматривал нагороженную мужиками конструкцию. – «Включалки» до Шагола полетят! Кто мастерил сию хренотень, синьоры?
Мужики стояли поодаль и молчали, будто не знали ни русского, ни итальянского.
-Само, значит, нагородилось… А ежели по всей мастерской разлетелось бы? Точно кого- нибудь прибило! Почему ни крепежа, ни струпцин? Руками уж тогда держали б!
-На Новый год держали,- угрюмо ответил бригадир. – Кешка до сих пор на больничном с рукой.
-Вот и я о том же… По - человечески крепить надо! Или альтернативу искать!
-Чего? - Бригадир не понял, оглянулся на остальных.
-Штопор! То бишь: альтернатива!
Степаныч извлёк из кармана нож со штопором. Снял со сверлильного станка опутанное проволокой «Мартини» со слегка искуроченной отвёртками пробкой и открыл бутылку.
-А победитовое сверло зачем в станок зажали? Обыкновенное с пробкой не справится?
Мужики молчали.
-Ладно, где остальные бутылки? Тащите, а то бухгалтерия уже стол накрыла, нас дожидаются. Не будем женщинам праздник задерживать. А на станке сейчас молочный коктейль забабахаем! Я венчик принёс, как раз под наш патрон подходит! Убери трехлитровку! Кострюльку давай. Славка, цветы купил? Ну, что, идём? Да вы хоть руки вымойти, шаромыги! Как- никак, Восьмое Марта!
Умытыми каликами потянулись в бухгалтерию. Последним, с подарками на тележке, шествовал бригадир Слава. Подарки представляли собой искусстно выточенные пары: литровый жбанчик с резным верблюдом на откидной крышке и объёмное, на ножке, блюдо под фрукты и зелень. На каждом из блюд - по паре задорных чуриловских огурчиков в пупырышках.
Бригада вошла в праздничный кабинет, чинно расселась за столы. Трое гавриков (в недалёкую бытность - «Черные дачники») стеснительно прятали чистые ручёнки меж колен и искоса посматривали на женщин. Двухразовые зарплатные контакты в месяц сблизить их для душевного разговора не могли. Это Степаныч понимал. Но и тостоваться им на брудершафт пока советовать не спешил. Не время пока. Ничего, посидим, разговоримся… Тем более, что совершенствовать русский язык требовалось всей бригаде: и грузину Сергею, и туркмену Славе, и казаху Диме. Ежели люди хорошие (а за своих архаровцев он был уверен!), то и контакт найдётся, и посидим душевно.
Включили приглушенно музыку, разлили в бокалы, разложили снедь по тарелкам. Ждали директора. Звонил, обещался быть с минуты на минуту.
Наконец, из мастерской послышался грохот ангарных ворот, и вбежал растрёпанный и запыхавшийся Лёшка Мамлин. В таком состоянии он мало походил на директора столярной фирмы, но его все же узнали.
-Товарищи! Дико извиняюсь! Бешеная пробка на Ленинградском мосту! Кое- как выбрался! Миль пардон!
Главбух, секретарь и уборщица благосклонно кивали ему головами, прощая мелкий конфуз и запачканные туфли.
Лёшка втиснулся во главу стола. По правую руку - Степаныч с бригадой, по левую- женский контингент фирмы.
-Купил?- шепотом поинтересовался Степаныч.
-Еле успел! Там дурдом творится! Все к прекрасному потянулись под праздник!
-Где оставил?
-За дверью сразу… Не стал сюда заносить. С Серёжкой договорился: вечером всех развезёт.
-Ну, чего тогда тянуть? Поздравляй!
Лёшка поднялся.
-Милые наши женщины! Я, как Степаныч, говорить не умею… Но люблю вас, честное слово, не меньше! Мы здесь, вот, посовещались и решили подарить вам, что, может, и не купите себе никогда! Но каждая из вас хоть раз, но заикалась об э т о м! Так что, с праздником вас и осуществлением мечтов! Слав, заноси по одному! Дим, помоги ему!
Мужики втащили столитровый аквариум с рыбками и растениями. Марь Иванна, главбух, ахнула и бросилась Лёшке на шею, расцеловала.
-Гы, гы,- прыснула бригада в чистые кулачки.
А Лёшка, счастливый до «не могу», отчаянно махнул рукой:
-Следующий!
Клетка с белоснежным котёнком впечатлила не меньше. Татьяна, студентка, протеже Аркаши, подрабатывающая у них уборщицей, повисла на другом плече Алексея. Лёшка млел и таял.
-Третью давай!
-Теретью, теретью,- согласились мужики.
Но третья, пустая, с пеньками и ветками, впечатления не произвела. Пока Степаныч не поднёс к ней яркий гастук Алексея. Один из пеньков очень похоже окрасился в такие же безыскусные и пошловатые цвета.
