минуту поколебался и шагнул к ним, придерживая на всякий случай рукой лежавший в кармане пиджака браунинг.
– Здорово, хлопцы! Не помешаю? Больно интересную вы тут ведете беседу. Мне тоже охота послушать.
– Ты кто такой? – недовольно спросил матрос.
– Да, как и вы, беглый, только не из тюрьмы, а прямым ходом из Сибири.
– А почем ты знаешь, что мы беглые?
– Так это я вас из тюрьмы и вызволил.
– Брешешь. Это сделали большевики, товарищ Кацнельсон.
– Никакого Кацнельсона я не знаю. А благодарите не большевиков, а анархистов. У большевиков для этого кишка тонка.
– Я товарищ тоже большевик, и не позволю нас оскорблять, – возмутился очкастый.
Сергей разозлился:
– У меня, господа хорошие, нет времени вести с вами разговоры. Лучше скажите, что думаете делать дальше, пока нас здесь не застукали.
– Ты, того, этого, – растерялся матрос. – Не сердись. Пожалуй, и вправду нас освободили анархисты. Большевики не умеют бросать бомбы. Деньги у тебя есть?
– Допустим, найдутся.
– Тут недалеко рыбацкий поселок. Есть один человек – Федор Омельченко, который на своей шаланде доставит нас куда угодно, только очень любит деньги, а в такую погоду запросит втридорога.
– Иди, договорись с ним на завтра. Пусть нас отвезет в Качу или в Евпаторию, чтобы здесь больше не маячить.
– Прямо сейчас и слетаю. И еду принесу. Мы трое суток без крошки во рту.
Сергей вынул деньги.
– Пока отдашь столько, остальные получит на месте.
– Он любит все сразу. И потом ему одному не справиться, в такую погоду надо следить за парусом и перемещать балласт.
– А мы на что?
– Вы не привычны…
Сергей достал из кармана свой крупнокалиберный браунинг и помахал им перед лицом матроса.
– Это видел? Здесь восемь пуль и еще бомба лежит за углом. Так ему и передай. А за деньгами я не постою. Может быть, потом, когда стихнет буря, он и до Одессы нас довезет, договорись заодно.
– В Одессу вряд ли, это несколько дней кряду.
– Нам спешить некуда, зато безопасней.
– Вы в Одессе собираетесь жить? – осторожно спросил большевик, когда матрос ушел.
– Нет, только повидаю знакомых.
– А дальше?
– Еще кое-куда заеду и – в Женеву.
– Возьмите меня с собой. У меня денег нет, но я вам потом полностью возмещу все расходы.
– Слушай, товарищ хороший…
– Евгений Маклаков.
– А может быть, Евгений, ну ее, эту вашу большевистскую демагогию. Я ведь тоже побывал и в социал-демократах, и в эсерах. Разговоров наслушался вдоволь, а дело-то – ни с места. Вы проигнорировали два восстания на флоте, подставили Шмидта, струсили в декабре. Вы ни на что не способны.
– А вы только и можете, что грабить и убивать…
– Ладно, не гунди. Я ведь не просто так разговор завел. Задумал сейчас очень серьезное дело, и мне нужны толковые помощники. А ты, я вижу, человек неглупый.
– Что за дело?
– Позже расскажу. Пока у меня только задумка, надо сначала посоветоваться с нашими анархистами, найти у них поддержку, для этого я хочу сейчас проехать по некоторым городам. Но дело, повторяю, серьезное и очень опасное.
– Представляю, опять убийства и теракты.
Сергей на него так взглянул, что тот поспешил его успокоить:
– Я подумаю.
– Думай. Только если решишь, то уже без отступа.
На следующий день они вышли в море и взяли курс на Евпаторию. Только большие деньги могли заставить рыбака отправиться в путь в такой сильный шторм, а его пассажиров – опасность оказаться в руках полиции. Федор Омельченко до последней минуты требовал взять с собой двух помощников, но Борисов вытащил браунинг, и рыбак замолчал.
Обязанности распределились сами собой. Омельченко сидел за рулем, Борисов и Маклаков – на веслах, а матрос, его звали Андреем, ловко ставил парус, не обращая внимания на крены, готовые каждую минуту перевернуть судно. Время от времени он срывался с места и бежал к балласту – мешку с песком, чтобы прижать его к борту шаланды.
Увидев кипящее море и горы воды, нависавшие со всех сторон над их головами, Сергей понял, насколько неосмотрительно было выходить в открытое море без надежных помощников. Ладони у него и его напарника стерлись до мяса, спина от сильного напряжения так болела, что не было уже сил терпеть. Сергей с уважением смотрел на Маклакова, который за весь путь ни разу не пожаловался.
Самое трудное было подойти к берегу. Андрей опустил парус и сменил на веслах Маклакова. Вот кто привычен был к любой работе. Не спуская глаз с рулевого, он весело подавал Сергею команду – грести то медленней, то быстрей, чтобы уменьшить силу волны, а то и вовсе застыть с поднятыми веслами.
Наконец, волна сама подтолкнула их к берегу. Андрей и Федор быстро выскочили из шаланды и потащили ее по песку, чтобы следующая волна не утащила ее обратно в море.
Догадался ли рыбак, кто были его пассажиры, но деньги сделали свое дело, и он дал им адрес своих знакомых в Евпатории, где они могли переждать шторм, а сам остался на берегу сторожить шаланду.
Но они еще целый час провели на берегу, чтобы прийти в себя и обсушить на солнце одежду.
Место оказалось удачным – маленькая бухточка, скрытая от города холмом. Федор разжег костер, достал еду, завернутую в непромокаемую робу, бутылку водки, и они отметили удачное окончание первой части своего пути.
Водка развязала Омельченко язык, и он стал рассказывать о происшествии в одном из рыбацких поселков Севастополя перед самым их отъездом. Так Сергей узнал о подробностях той ночи, когда солдаты и казаки напали на лачугу Грицко, и ему удалось сбежать благодаря бомбам. Федор, конечно, сильно приукрасил всю историю, придумал для чего-то целую банду революционеров, прятавшихся у Грицко, но цифры пострадавших казаков – 11 убитых и 10 раненых, наверняка были верными. Сам Грицко в момент ареста оказался невменяемым и, когда его стали допрашивать, мычал, как немой.
– И чего этим революционерам у нас надо? – рассуждал 30-летний малый, косо поглядывая на своих пассажиров. – Мы народ – тихий, мирный, живем, никого не трогая. Наш хозяин – море, захочет подарит много рыбы, а рассердится, так и на дно утащит. Жаль дядьку Грицко, хороший был человек… На старости лет такое учудить.
– А ты, браток, не жалей его, – сказал Андрей. – Он же не просто так связался с революционерами, знал, на что идет. Герой он, ваш Грицко, настоящий герой.
– Герой, конечно, герой, – обрадовался рыбак, и, оглянувшись по сторонам, зашептал, – говорят, он перед этим освобождал из тюрьмы «потемкинцев», не один, конечно, а с товарищами, а мы «потемкинцев» очень уважаем.
Маклаков посмотрел на Сергея, но тот закрыл глаза, делая вид, что спит. Ему искренне было жаль Грицко, который в последнюю минуту растерялся и так нелепо попал в лапы полиции. Иначе он сейчас сидел бы не в тюрьме, а с ними, у этого костра.
В Одессу они смогли отправиться только через неделю. Море успокоилось, и подгоняемая ветром шаланда весело шла под наполненным парусом. По просьбе Борисова Омельченко специально рассчитал время, чтобы к городу подойти в темноте, перед самым рассветом, в районе Большого Фонтана – там жил знакомый Сергея, анархист Яков Кучура.
На берегу Андрей тепло распрощался с новыми товарищами и исчез в темноте. Борисов и его спутник побрели по пустому дачному поселку, выбрали богатый дом, взломали дверь и весь день беспечно провалялись на роскошных диванах, благо у них было с собой достаточно припасенной в Евпатории еды.
Маклаков был среднего роста, плотный, с абсолютно голой, блестящей, как начищенный самовар, головой. Сергей посмеивался над ним, что его лысина – хорошая примета для полиции. Евгений сердился и говорил, что на улице он всегда ходит в головном уборе и мало кто, даже из близких товарищей по партии, видел его без шляпы. Зато на ней хорошо сидит парик.
О деле пока не говорили. Сергей хотел прежде узнать мнение об отряде своих старых товарищей, да и Маклакова как следует прощупать. Пока о нем складывалось хорошее впечатление.
Вечером они пробрались к Якову. Тот радостно встретил Борисова и все никак не мог успокоиться, что Сергей, сбежав недавно из Сибири, уже успел взорвать в Севастополе военную тюрьму.
– Вот тебе живой свидетель, – улыбался Борисов. – Да радоваться особенно нечему. Убежало только 30 человек, и еще неизвестно, кто из них смог скрыться, а кто попал в лапы полиции.
Маклаков, посидев для приличия немного за столом, лег спать, завернувшись с головой в одеяло.
Яков уменьшил огонь в керосиновой лампе, и они перешли на шепот.
– Серега, я так рад, тебя видеть. Новомирский тоже недавно вернулся, организовал «Южно-русскую группу анархистов-синдикалистов». Все начинает сначала. Да я, пока его не было, примкнул к чернознаменцам.
– Что так? Еще недавно ты только и говорил о синдикатах и Новомирском.
– Я до сих пор в них верю и очень уважаю Кирилла, но не хочу бегать туда-сюда, а помогать ему, конечно, буду.
– Рассказывай, какие у вас тут дела?
– Работаем потихоньку: «эксы», теракты, взорвали городской банк и биржу. Гершкович сидит в тюрьме.
– А Иуда Гроссман?
– Жил здесь несколько недель, он помог нам организовать взрыв биржи. А так ездит по городам с лекциями, организует группы чернознаменцев. По последним сведениям, собирался ехать в Киев.
– Жаль, что его здесь нет, мне он очень нужен. А Тарло?
– Тарло неделю назад казнили.
– Как же Леон попался, неужели не мог отбиться?
– Выследили одного на улице и окружили целым отрядом. Каульбарс над ним всласть поиздевался, а после приговора велел тут же расстрелять, даже не стал ждать палача, чтобы повесить. Леон был настолько измучен, что к месту казни его несли на руках. Говорят, солдаты сначала стреляли в воздух, а офицер перед тем, как дать команду, спросил, что передать на волю. «Передайте, – прошептал он, – что на воле остались люди, браунинги и бомбы!»
– Похоже на красивую легенду. Но все равно Леон был великим анархистом и умер, как подобает настоящему революционеру.
– Один наш товарищ, болгарин Костя Тодоров, написал о нем стихи. Послушай: «Его несли сомкнутыми рядами. Солдаты шли за ним и впереди. А он лежал, влачимый палачами, Бессильно голову покоя на груди». Его мать совсем обезумела, требует, чтобы мы немедленно убили Каульбарса и начальника тюрьмы, готова дать для этого любые деньги, да к барону так просто не подступишь.
– Подступишь, если очень захочется. Яша, я задумал создать боевой отряд, который расправится с такой падалью, как Каульбарс и ему подобные. Сейчас поезжу еще по Украине, затем – в Женеву, но скоро вернусь. Мне нужны верные люди. На тебя я могу рассчитывать?
– Можешь, подберу еще ребят.
– Очень хорошо. И подумай, где можно будет для начала совершить крупный «экс».
– В Одессе вряд ли получится. После взрыва биржи все банки и крупные учреждения усиленно охраняются.
– И все-таки подумай. Что-нибудь да отыщется.
– А этот товарищ откуда?
– Бежал вместе с матросами из тюрьмы. Я ему тоже намекнул о своей задумке. Обещал обмозговать, да я его по дороге дожму.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
ПОЕЗДКА В ПЕТЕРБУРГ
ГЛАВА 1
Лиза и Николай не заметили, как быстро пролетели первые месяцы их совместной жизни. Все дни проходили в работе. Николай четыре раза в неделю после лекций в училище, а часто и в учебное время
