Итак, из «ничто» у нас развертывается «царство истины». Вот и скажите после этого, кому служил философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель.
7.
В 1831 году Гете оканчивает свое бессмертное произведение «Фауст». Это произошло как раз в год смерти Гегеля. Быть может, это простое совпадение, но ряд параллелей наводит нас на странную догадку, будто прообразом Фауста был именно друг Гете, Гегель. Судите сами. Как и Гегель, Фауст является философом, который задумывается над проблемами бытия. Но Фауста угнетает неустроенность бытия собственного. В стесненных обстоятельствах оказывается и Гегель, когда вынужден жить на долги. При этом амбиции Гегеля слишком велики. Ведь он считал себя избранником Мирового духа, призванным, по его признанию «достроить здание философии до конца». Герой произведения Гете заключает с Мефистофелем договор, согласно которому вступает в связь с демоном. Это позволяет Фаусту пользоваться земными благами и совершить восход на вершину власти. Но ведь и Гегель, благодаря своим сочинениям, где провозглашает «ничто» Богом, достигает вершин успеха и славы. Любопытно, что у Гегеля так же, как и у Фауста, возникает внебрачная связь, которая заканчивается смертью возлюбленной. Своего внебрачного сына Гегель помещает в приют. В дальнейшем Гегелю приходится пережить смерть сына.
Впрочем, считается, что Гете задумал своего Фауста в юношестве, задолго до знакомства с Гегелем, а прототипом героя ему, якобы, служил некий образ одержимого из народных поверий. Известно также, что первую часть «Фауста» Гете опубликовал в 1808 году. Но как раз к этому времени вышло сочинение Гегеля «Феноменология духа». Правда, по признанию самого Гете, он не смог глубоко вникнуть в философию своего друга. Но он наверняка имел о ней общее представление. Ведь Гете и сам был философом. Вот, что пишет о его воззрениях «Википедия»:
«Высшим символом мировоззрения Гёте является Бог-природа, в которой вечная жизнь, становление и движение, открывает нам, "как она растворяет твердыню в духе, и как продукты духа превращает в твердыню". Дух и материя, душа и тело, мысль и протяженность, воля и движение - это для Гёте дополняющие друг друга основные свойства».
Заметьте: «дополняющие», но не «отрицающие».
Так что, Гете скорее разделяет философию Шеллинга, нежели Гегеля.
И все же очень возможно, что, творя образ Фауста, Гете не подразумевал Гегеля. Но даже если тут имеет место совпадение, то оно явно мистического характера, и сам же Гегель, пожалуй, усмотрел бы здесь участие Мирового духа.
8.
Как вы заметили, нас несколько тянет на мистику. Но это все из-за злосчастного «ничто». Как говорится, «помяни черта, и он тут как тут». Зато вот нашего профессора Попова, «ничто» вовсе не смущает. Он, благодаря Гегелю, стал марксистом, и потому ему «сам черт - не брат». Так что он спокойно продолжает вразумлять своего визави.
- Движение исчезновения бытия в «ничто» и возвращения бытия из «ничто» называется «становлением». И в нем мы находим два противоположных движения: «возникновение» (бытия из ничто) и «прехождение» (бытия в ничто).
А ведь и впрямь, каждое мгновение всякий предмет обновляется. Дерево, которое мы видим, через минуту уже другое. Например, если с него свалился увядший лист или плод. Для «чистого мышления», возможно, так и происходит: одно дерево исчезает, будучи поглощенным «ничто», и тут же появляется снова, опять же из «ничто».
Я даже придумал пример, иллюстрирующий процесс «становления». Возьмем лампочку. Без электроэнергии она тождественна «ничто». То есть, в лампочке мы обнаруживаем и бытие, и «ничто» в их единстве и противоречии. Но вот, мы пропускаем через лампочку переменный ток. И лампочка начинает светить пульсирующим светом с частотой 50 герц. И тогда каждая вспышка света у нас будет возникновение, а его отсутствие – прехождение. Думаю, мой пример пришелся бы по душе профессору Попову.
Но тут есть одна почти мистическая тонкость, или деталь, где, как известно, любит скрываться черт. Дело в том, что отрезок на шкале времени между «ничто» прошлого и «ничто» будущего можно бесконечно уменьшать, превращая во мгновение. Будучи исчезающе малым, это мгновение становится тождественным самому «ничто». В этом случае нам приходится признать, что реальность для мышления – есть только иллюзия. Впрочем, это не удивительно, если допустить, что мышление само является – «ничто». Ведь что такое мышление без участия разума? Если мышление мы определяем, как инструмент познания разума, то без разума мышление – ничто.
Между тем, Ленин, указывал на то, что диалектика Гегеля начинается с признания объективной реальности бытия. Отсюда понятен весь фокус с превращением бытия в «ничто».
Чтобы перенести некое бытие предмета в сферу нашей мысли, мы должны сделать его нематериальным, то есть, отрицать его материальность с помощью прямой противоположности ей. Что же является противоположностью реального бытия? «Ничто». Помните, мы размышляли о том, что пропасть не может напасть на камень без участия некоего агрессивного духа? Тогда мы пришли к выводу, что «ничто» не имеет собственного духа, и потому паразитирует на духе бытия, извращая его, чтобы использовать в своих целях? Так вот, примерно это и происходит, когда с помощью мышления субъект отрицает объективную реальность, превращая ее в иллюзию, субъективную реальности. Исходя из этого, вся картина перехода бытия в «ничто», а «ничто» в бытие становится совершенно объяснимой. Объективная реальность с помощью нашей воли и мышления, которые без разума «ничто», отрицается, а вместо нее возникает иная, воображаемая реальность. Но этой реальности в природе не существует, и потому она - «ничто». Как тут не вспомнить, что мышление – подарок Змея Искусителя, который сам «ничто, которое ничтожит»? Таким образом, вся диалектика науки логики – сфера бытия «ничто», где возможны самые странные превращения.
9.
А профессор Попов тем временем продолжал:
- В диалектике все, как в природе. Одно отрицает другое. Посаженный желудь отрицается его побегом, который в свою очередь отрицается взрослением дуба, а тот отрицается его старением и засыханием. Тут имеет место отрицание отрицания. Так происходит становление, которое мы понимаем как «беспокойное единство бытия и ничто», Но что тогда является отрицанием «беспокойного единства»?
- Спокойное единство, - догадывается Пучков.
- Нет, - торжественно опровергает его профессор. – Его отрицает «спокойная простота».
Не знаю как вам, а меня это удивляет. И может быть, не столько сама необходимость отрицания «беспокойного единства» «спокойной простотой» и именно ею, сколько то, что профессор Попов, будучи марксистом, должен бы знать диалектический закон развития «от простого к сложному». А здесь идет отрицание «сложного» в пользу «простого». Притом, если диалектические понятия как-то связаны с природными явлениями, то они должны отражать тот факт, что «спокойная простота» может быть относительной и даже мнимой, а на самом деле, да хоть вот в нашем организме, «спокойная простота» может скрывать самые бурные реакции и процессы. Когда же имеется в виду только наше мышление, то и оно от «простых» решений вполне может перейти к «беспокойным» сомнениям, единых в своем отрицании «простых» выводов Гегеля. То есть, с «простотой» и «беспокойством» все очень неясно и превратно.
10.
- А что такое спокойная простота? - озадачивает собеседника профессор, и, понимая, что вопрос этот неподъемный для собеседника, ибо неисповедимы пути логики Мирового духа, сам же отвечает:
– Раз она есть, то это уже «наличное бытие». Не те всякие другие бытии, а конкретное, наличное бытие. Но это «наличное бытие» – есть результат «снятия» становления.
Должен признаться, что понятие «снятие», которым так запросто пользуются философы, мне не совсем понятно. Боюсь, что и вам тоже. Как снимается это «становление», кто его снимает, зачем? Быть может, это похоже на снятие шляпы или пенки с варенья. Хотя мне ближе образ снятия змеей собственной кожи, под которой оказывается та же змея, но в новой шкуре.
- Снятие – это отрицание с удержанием, - вносит ясность профессор Попов. – Гегель это поясняет с помощью такого примера: «Чтобы выкинуть из храма нарушителя порядка, нам приходится его обнимать». Дети – это снятые родители. Итак, перед нами наличное бытие. А куда же делось «ничто»? В наличном бытии оно не на лицо. Но оно есть и называется «небытие».
Надо же, какой сюрприз: «ничто» превратилось в «небытие». На взгляд обычного человека между ними нет никакой разницы. Но у Попова все продумано до тонкостей. А тонкость состоит в том, что «небытие» - это отсутствие чего-то конкретного. Например, дерево было, а теперь его нет. Вот, оно и находится в состоянии небытия. В связи с этим мы должны понимать, что «ничто, которое ничтожит» не может находиться в небытии. Оно бытийствует, существует и присутствует в самом бытии.
11.
- Так вот эта определенность наличного бытия,- продолжает профессор, - дает нам категорию качества. Внутри качества, бытие выходит на первый план, а небытие, уходит на задний план, скрываясь в фоне бытия, и служит только для того, чтобы отделить какое-либо частное качество от иных. То есть, качество становится формой отсутствия чего-либо. Качество, таким образом, содержит как то, чем наличное бытие является, так и то, чем оно не является.
Это надо понимать так, что качество, например, дерева оттеняется всеми прочими качествами, которые дереву не присущи. Дерево представляет собой ствол с ветвями и зелеными листьями. А серый камень и желтый песок для наблюдателя дерева – небытие.
На мой взгляд, качество, в отличие от предыдущих сведений о превратностях бытия, довольно существенное понятие в познавательном процессе Мирового духа. Однако и по поводу этой категории возможны вопросы и сомнения.
[justify] Например, что можно сказать о качестве песчинки в пустыне, если кроме песка нам не с чем ее сравнить? Ведь, как известно, все познается в сравнении. А это значит, что прежде, чем возникло понятие о качестве, должно возникнуть понятие о разнообразии бытия. Оно, конечно, разнообразие как будто не является заботой духа познания. Но тогда мы должны признать, что дух познания действует в своей логике, а природа развивается в своей. Тут, правда, можно возразить, дескать, с появлением качества появляются и отличительные особенности, а значит, и разнообразие в природе. Но тогда следует указать, что обеспечивает эту непохожесть. Из
