двухсаженную смотровую вышку для воеводы, чтобы лучше видеть будущий приступ, в котором сомневаться не приходилось.
Дабы проверить готовность стана к обороне, Дарник провел учебный приступ. Конники Быстряна и Жураня должны были подскакать почти к самым повозкам и с палками вместо мечей прорваться сквозь линию обороны, представленную полусотней Бортя, вооруженной такими же палками. Быстрян постарался на славу. Его отряду удалось прорваться в стан, не утруждая себя перелезанием через повозки, они просто дружным усилием перевернули их вместе с защитниками, не помогли даже веревки, связывавшие повозки между собой.
Вышел весьма наглядный урок. Дарник немедленно приказал каждую из повозок нагрузить двумя-тремя толстыми бревнами и еще подпереть их кольями изнутри стана. Промежутки между повозками заложить спиленными деревьями кроной наружу, а перед выступами-карманами выкопать саженные ямы. Действия обороняющихся бортичей тоже вызвали недовольство воеводы:
– На повозках не нужны две линии щитников, хватит и одной. Большие щиты там вам тоже не нужны, вас по грудь закрывают высокие борта. От стрел и сулиц закрывайтесь малыми щитами и наручами. Как только арсы пошли на приступ, лучники убирают луки и берутся за секиры, лепестки, цепы и вилы. Щитники рогатинами не дают арсам влезть на повозки, лучники из-за их спин бьют цепами и секирами и мечут сулицы в задние ряды арсов.
Каждую из полусотен Рыбья Кровь по три раза прогнал через это новое занятие. Одна половина бойников подносили к линии повозок большие щиты, изображавшие арсов, а выстроившиеся на повозках в два ряда защитники нещадно лупили по ним.
Несмотря на все принятые меры, дозорные возвращение арсовой охоты прозевали. Двадцать всадников, вооруженные лишь луками и сулицами неожиданно выскочили из-за берегового обрыва и попытались въехать в крепость, как следует не разведав, что входа в нее уже не существует. Обнаружив это, арсы развернулись обратно в лес. Конники Быстряна запоздало помчались за ними, но сумели захватить в лесу лишь одного арса, он рассказал, что всего их было сорок человек, но половина поехала перехватить и предупредить главный отряд арсов, который вот-вот должен вернуться из набега. По словам пленного, в этом отряде было две сотни бойников. Еще в качестве добычи быстрянцам досталось с десяток волокуш с тушами оленей и туров, что пришлись весьма кстати трем сотням желудков ополченцев и липовцев.
С наступлением ночи начался новый обстрел крепости. Отлаженные пращницы и в темноте достаточно метко отправляли смертоносный груз на вершину горы, а глубина крепости позволяла им легко находить что-либо для разрушения. Вдобавок, ночная стрельба не давала защитникам крепости спать, в то время, как половина осаждающих преспокойно всласть отсыпалась. За ночь было несколько вылазок ватаг арсов, пытавшихся как-то достать своими стрелами команды пращниц, но приобретенный короякцами опыт позволял им снова отгонять их прочь.
Сам Дарник спал урывками, просыпаясь, сразу тянулся к Шуше. Та пыталась его вразумить:
– Утром ведь никаких сил не останется.
– Зачем мне силы, все равно ведь завтра убьют, дай хоть последнюю радость испытать, – беззаботно отвечал он.
И она уступала.
– А за тебя, оказывается, сто дирхемов хотят заплатить, – сообщил он ей между ласками. – И чего в тебе такого хорошего?
– Глупые мужчины, разве женщина может стоить дороже десяти дирхемов? – столь же весело отвечала она ему.
Такое у него бывало только с Тимолаем, когда сказанные слова выражали прямо противоположный смысл. Но у Шуши это звучало совсем иначе, как тайный призыв: спроси еще, сделай еще и тебе самому будет несказанно приятно.
Уже под утро, постучав о борт сундука, Терех сообщил о сигнальных огнях из крепости – арсы подавали сигналы своему походному отряду. Ничего хорошего это не сулило. Одно дело, когда войско противника не может действовать согласованно, а другое, когда оно ударит с двух сторон по общему сигналу.
Дарник вдруг вспомнил, что походный отряд арсов отправился на восток, следовательно, он явится с левого берега реки, вот на переправе его лучше всего и встретить. Тут же разбудил Быстряна и Жураня и велел им со своими конниками разъехаться вниз и вверх по реке на десять верст, только бы вовремя засечь переправу противника.
Едва взошло солнце, глазам короякцев предстала картина основательного разгрома крепости. Все передние срубы у входа были почти начисто снесены, от смотровой башни остались лишь две голых подпоры из четырех, в глубине были видны и обугленные бревна. Так как заряды для пращниц снова закончились, выспавшаяся полусотня Лисича отправилась за подвозом новых камней и чурок.
Тут прискакал дозорный и сообщил, что с противоположной стороны крепости арсы возводят пологую ступенчатую дорожку к подножию горы – явно готовился выход из крепости всего конного войска. Вместе с полусотней Кривоноса и тремя камнеметными колесницы Рыбья Кровь устремился туда. И вовремя! Лестница была уже наполовину готова, наверху шла разборка стены для выхода конницы. Срочно пришлось вызывать полусотню толстяка Бортя, и отправлять свою полуватагу на подвозку из стана «реп» для камнеметов. Сам Дарник старался держаться чуть в стороне, накрепко приказав себе в бой не лезть – пора было привыкать к настоящему воеводству.
– Бить по лестнице репами! – крикнул он камнеметчикам.
Те не заставили повторять приказ дважды, выстрел за выстрелом стали методично крушить плотничью придумку арсов. Те, не выдержав такого издевательства, числом до сорока ратников со щитами и мечами бросились вниз, кто бегом, кто юзом, кто и вовсе кувырком. Внизу их приняла на свои щиты и луки полусотня Кривоноса и вставшие в колесницах с рогатинами в руках камнеметчики. Тут еще с правого боку на них двинулась подоспевшая бортичи, а слева из леса показались конники Быстряна. Оставив на земле два десятка убитых, уцелевшие арсы живо полезли назад в крепость. Под прикрытием щитов кривоносцы принялись собирать с убитых мечи и кольчуги, а также свои сулицы со стрелами.
Камнеметчики зарядили привезенными «репами» свои камнеметы, собираясь до конца разрушить лестницу, но в этот момент гонец от Жураня сообщил, что походный отряд арсов со всеми своими повозками уже переправился через реку в пяти верстах ниже по течению и движется к крепости.
Воевода с пешцами и колесницами поспешил в стан, отдав команду конникам возвращать в стан всех дозорных и добытчиков зарядов для пращниц.
Стан гудел как растревоженное осиное гнездо, все надевали доспехи, проверяли оружие, что-то нервно грызли или пили, понимая, что настала пора решительной битвы.
Собрав полусотских, Дарник отдал последние распоряжения: четыре колесницы выставить в гнезда в сторону луга, две в сторону крепости, также развернуть на луг и три пращницы, полусотням Кривоноса, Лисича и Куньши рассредоточиться по всей окружности, отряду Бортя и всем спешенным конникам оставаться в центре, если кто из арсов прорвется, ближайшая к ним ватага, не дожидаясь команды, бросается на помощь, потом тут же возвращается назад к воеводской вышке со знаменем. Лучники пусть тоже станут парами: одни будут стрелять в ближних арсов, вторые накрывать стрелами дальних. Колесничие не покидают свои камнеметы, если что, отбиваются рогатинами и лепестками. Даже если с их стороны никого не будет, пусть стоят и сторожат камнеметы. Конникам укрыть лошадей двойными попонами, чтобы стрелы арсов не поранили их.
Поднявшись на смотровую вышку вместе с Быстряном и Бортем Рыбья Кровь наблюдал, как войско изготавливается к обороне. Было видно, как в крепости наверху у стены тоже стоят полсотни арсов в доспехах, готовых спускаться вниз по веревкам.
– А что будет, если они остановятся и начнут обстреливать нас стрелами издали? – спросил Борть. – У них двести луков против наших ста.
– Они считают себя самыми смелыми и непобедимыми, поэтому стоять не будут, – ответил Дарник, далеко неуверенный в собственных словах.
И вот на противоположном конце луга стали выезжать из леса колонны конных арсов, сразу разворачиваясь в широкие шеренги. Рыбья Кровь махнул клевцом Меченому, и три пращницы, с гулом развернувшись, послали полсотни увесистых камней-реп в гущу конников. Конники, лишь разозленные этим, с устрашающим ревом помчалась на повозки короякцев.
Достигнув линии завалов, арсы моментально спешились и, оставив коней на коноводов, потрясая сулицами и мечами, бегом ринулась на стан. Три камнемета и полсотни короякских лучников стреляли беспрерывно, но остановить их наступление не могли. Арсы проваливались в ямы, натыкались на колья, перепрыгивали через убитых и раненых и неслись дальше.
Рев раздался и из крепости. Десятки арсов, соскользнув по веревкам вниз, с боевым кличем устремились на стан с другой стороны. Сердце Дарника на мгновение похолодело. Казалось, ничто не может остановить этот неистовый порыв противника. Навстречу ему летели тучи стрел, сулиц, топоров, а арсы все бежали и бежали.
И вдруг крики стихли – нападавшие и оборонцы сошлись в ближнем бою. Вернее, первые ряды арсов приблизившись, попытались с ходу взобраться на повозки. Однако их подвел элементарный глазомер, издали повозки короякцев, казались вполне обычными и только вблизи обнаружилось, что их борты возвышаются над землей на добрую сажень. Тут впору было осадные лестницы подносить. Пока же приходилось цепляться за борт руками и пытаться перекинуть себя в полном вооружении через преграду. А сверху кололи рогатины, рубили секиры, вышибали дух цепы и кистени. В ярости арсы сами принялись крушить повозки топорами. Их усилия уравнивались дружными ответными ударами оборонцев. Арсы, пораженные непривычной стойкостью «смердов», навалились на повозки с удвоенной силой. Даже коноводы, связав уздечками лошадей по трое-четверо, двинулись на помощь своим соратникам. В двух местах нападавшим удалось подрубить колеса повозок и опрокинуть их в свою сторону вместе с защитниками. Вмиг с десяток короякцев были искрошены в капусту. Борть с двумя ватагами пешцев тут же закрыл образовавшиеся бреши.
Быстрян вопросительно взглянул на Дарника. Было ясно, что долгую рукопашную короякцы не выдержат. Настало время выпускать конников Жураня для удара в спину арсам. Дарник вдруг с оторопью сообразил, что они могут попасть в те же ямы и споткнуться на завалах, предназначенные нападавшим. Решение пришло совершенно неожиданное, и, велев Быстряну самому держать оборону, Рыбья Кровь вместе с Журанем бросился к лошадям.
По сигналу две повозки со стороны леса оттащили в стороны, и воеводская полуватага с ватагой липовцев вырвались наружу. Здесь арсов не было, и никто их вылазке помешать не мог. Однако Дарник повел свой отряд не в спину арсам, а миновав ближайший завал, устремился к оставленным лошадям арсов. Скакавшие за ним липовцы и бойники слегка опешили, когда воевода стал мечом разить конские головы и шеи.
– Бей! – грозно рявкнул он остальным.
И они тоже принялись рубить мечами и топорами лошадей, которые, связанные уздечками, не могли ни увернуться, ни убежать.
Опять расчет Дарника
