погодя к дворищу пожаловал гонец от князя в сопровождении десятка гридей, чтобы доставить Дарника на княжеский суд.
– Я сам приду после похоронного обряда, – пообещал он гонцу, словно речь шла о чем-то незначительном.
Гонец обвел взглядом сложенных рядами убитых, гору трофейного оружия, повешенного арса, не остывших еще от боя полтора десятка вооруженных дарникцев и не рискнул силой забирать их подсудного вожака. Раненых арсов Рыбья Кровь тоже не отдал княжеским гридям, сказав, что сам доставит их на княжеский двор.
Люди все приходили и приходили к их подворью. Всем хотелось узнать, как это их дворище выстояло против сотни разбойников, тридцать из которых они здесь потеряли. Чтобы не выдавать свой секрет, Дарник приказал еще с ночи отогнать на заднюю часть дворища колесницу с камнеметом, мол, отбивались и отбивались, а как именно, про то в темноте не очень было видно.
Пока бойники укладывали раздетых до рубах и портков убитых на возы, чтобы везти их к месту сожжения, у Дарника появилась возможность выслушать наконец Быстряна. Оказалось, что за время отсутствия походников в городе произошло немало важных событий. Так, подожженная неизвестными злоумышленниками сгорела ладья Стерха, еще в Корояке появился некий Весельчак, который всюду болтает, что Дарник вовсе не знатного рода, а сын одной гулящей запруденки, и наконец, к князю прибыли послы от тарначского князя, требуя виры за истребление якобы своей княжеской охоты.
– Эх, какое бы еще преступление совершить, – весело склабился Дарник.
Чтобы не думать о неприятностях, он на некоторое время уединился в доме с Черной и Зорькой. Те между объятиями и поцелуями радостно сообщили ему о своей обоюдной беременности. Рыбья Кровь едва сдержал нервный смех, но вовремя вспомнил, что находится не в Бежети и Каменке, и положение отца семейства в Корояке не может ему препятствовать в любых его молодецких начинаниях. Поэтому поздравлял подружек с замечательным событием вполне сердечно и искренне.
В полдень на погребальном холме состоялась большая похоронная церемония. Хоронили и поминали жертв ночного налета. Собрался весь посад. Едва первые языки пламени охватили настил с убитыми, как среди собравшихся на тризну начались волнения, женские крики и причитания стали перекрывать мужские призывы наказать арсов. Не слушая их пьяные вопли, Дарник прямо с тризны повел своих бойников домой. Оттуда, захватив раненых арсов, дарникцы всей ватагой отправились на княжеский двор.
Князь Роган, стоя возле трона на высоком крыльце, уже собирался уходить, закончив мелкие судебные разбирательства, когда во двор явился главный подсудимый, о котором давно говорил весь город.
Снова сев на трон, Роган устремил на Дарника суровый взгляд. Это был величественный мужчина с лошадиным лицом и густыми вислыми усами. Помимо дорогой одежды, усеянной драгоценностями, на нем был позолоченный нагрудник, ослепительно сиявший в лучах закатного солнца. Однако на Дарника такая пышность действовала слабо, посмотрев в глаза князю, он скромно потупился и поглядывал больше на окружающих князя тиунов-управителей, воевод и дружинников. Разглядел и двух красавиц-княжен с мамками-няньками, выглядывавших с галереи княжеских хором. Правильно он полагал, что лучшие воины отправились с князем в поход. Среди дружинников виделялись настоящие великаны, с аршинными плечами и руками толщиной с его ногу. Да и среди тиунов с воеводами коротышки отсутствовали. Дарника поразили спокойствие и холодность, с какими они все на него смотрели. Для них он был одним из многих и даже не самых интересных отроков, которые попадали сюда, запоздало понял Рыбья Кровь и с вызовом подумал: зато где вы есть сейчас, и где буду я в ваши тридцать-сорок лет.
Главные обвинители Дарника отсутствовали, услышав еще утром, что он на суд не придет. Но князь и так прекрасно помнил все обвинения и, не откладывая, предъявил их бежецкому вожаку. Начал с четвертого уже своего собственного обвинения. Знал ли Дарник, что попавший в его руки разбойник Тавр – княжеский сын?
– Да, он мне это говорил, – невозмутимо признался обвиняемый.
– Почему ты не привел его ко мне, а осмелился сам судить?
– Тот, кто проиграл, не должен оскорблять победителя, или у кого-то может быть другой закон?
По рядам княжеских челядинцев пробежал возмущенный ропот – уже за одну такую дерзость простолюдин мог подвергнуться хорошей порке. Князь подождал, пока все успокоятся. Он уже понял, что легкого разбирательства не будет, и чтобы сохранить лицо, ему надлежит быть особенно осмотрительным.
– Почему, являясь простым смердом, ты всюду говоришь о своем знатном происхождении?
– Тот, кто говорит про простого смерда, может знать мою мать, но не моего отца. Или это не так?
– Как ты смеешь задавать князю вопросы? – не выдержал стоявший тут же Стержак.
Князь жестом заставил его замолчать.
– Почему ты напал на купца Стерха?
– Он оскорбил меня.
– Что-то все тебя только и делают, что оскорбляют? – усмехнулся князь Роган.
Присутствующие, включая и ватажников, рассмеялись. Рыбья Кровь даже бровью не повел, лишь отметил про себя, как важно в самом серьезном разговоре вызвать одобрительный смех.
– Ты прав, князь, это мое главное проклятие. С десяти лет я ни в чем никому не проигрываю, все об этом знают и все равно каждый раз вызывают меня.
Своим смиренным тоном Маланкин сын подставлял князю ловушку – судебный поединок с лучшим из его гридей. Но князь не дал себя заманить в нее.
– А сожженное тобой городище Хлын?
– Они не оказали помощи моим раненым.
– Почему ты напал на княжескую охоту тарначей, да еще ночью?
– Помимо оленей они еще напали на купцов-бродников. Бродники попросили меня вернуть их добро и людей, взятых в полон. Я вернул. Почему ночью? Потому что не хотел терять своих бойников.
– Этому есть какие-то доказательства?
– Бродники отдали мне целый воз своих товаров. А две полонянки-тарначки могут подтвердить, как все было.
– Он еще и бродников ограбил, – заметил один из воевод под общий хохот всех присутствующих.
Рогану пришлось как следует призадумался, простые и ясные ответы молодого вожака пока не способствовали вынесению сурового приговора.
– Как тебе удалось отбить ночное нападение арсов?
– Мои бойники хорошо стреляют из луков.
– А может, все дело в твоем колдовстве?
– Он колдун, колдун! – завопил вдруг один из приведенных раненых арсов. – Он вызвал железный град и побил им нас!
– Ну если тот, кто побеждает малой кровью, занимается не доблестью, а колдовством, тогда я действитель колдун, – покладисто согласился Дарник, добавив себе еще новых симпатий.
– Для чего ты купил целое дворище?
– Это было дешевле, чем платить на гостином дворе.
В ответ снова послышался веселый смех. Но князь уже взял себя в руки.
– За половину твоих преступлений люди получше тебя подвергались не только изгнанию, но и казни. Или ты думал, что одно доброе дело перекроет все другие?
– Пошли меня умереть с мечом в руках, и это будет самым справедливым решением, – спокойно ответил молодой вожак.
– За недостойные дела – достойную смерть? Не слишком ли ты много хочешь?
В эту минуту снаружи раздался шум приближения многих людей, и в ворота на княжеский двор ввалилась целая толпа ремесленников и лавочников. Дружинники и гриди немедленно ощетинились копьями и мечами. Несмотря на решительный вид, толпа остановилась у ворот, и вперед вышел в качестве выборного ходока хорошо всем известный носатый и тощий гончар по имени Куньша.
– Зачем вы здесь? – гневно спросил его Роган.
– Посад порешил идти ратью на Арс, – невозмутимо отвечал Куньша. – Поведет рать он. – Гончар указал на Дарника.
На княжеском дворе произошла маленькая заминка. Тиуны и воеводы изумленно переглядывались между собой.
– От меня вы не получите ни одного гридя, – холодно промолвил князь.
– Мы их и не просим, только его. – Куньша вторично указал на подсудимого.
– Я еще своего суда над ним не вынес. – Рогану не слишком хотелось уступать.
– Посад сказал: если князь откажет, будет городское вече.
Угроза подействовала – вече было плохо управляемым сходом, оно могло не только подтвердить свое решение по Дарнику, но и устроить суд самому князю.
– Хорошо, – сказал князь. – Вот видишь, тебе и наказание, которое ты хотел, – с насмешкой обратился он к дерзскому бежечанину.
Тот стоял, приоткрыв рот от изумления, не в силах поверить в происходящее.
8
Самое простое было собраться на тризну взволнованной толпой и слово за слово решить поквитаться с ночными разбойниками. И даже вырвать себе воеводу у князя, тоже не сложно. А вот что делать дальше?
Куньша с двумя другими выборными ходоками прямо на княжеском дворе попытались давать ему советы, но Дарник попросил все разговоры отложить до утра.
Быстрян по дороге домой по-своему оценил новую ситуацию.
– Уж не знаю, радоваться тебе, или печалиться, что ты избежал наказания.
У ворот дворища стояла толпа, восторженными криками приветствуя юного воеводу. С большим трудом удалось уговорить их разойтись по домам. Не меньше досаждали и собственные ватажники, ожидающие каких-то особых приказов.
– Все завтра! – рычал на них Дарник.
Его голова шла кругом: вот она мечта о собственном военном походе, но почему она осуществилась так рано? Ничего он уже не слышал и не понимал. Хотел только уединения, которое и получил, отправив обеих наложниц спать за перегородку. Мысли и воображаемые картины о воеводстве продолжали переплетаться в колючий клубок. Так и заснул, ничего путного не решив. Зато на рассвете под крики посадских петухов проснулся свежим и бодрым и быстро все предстоящее до мельчайших подробностей выстроил перед собой, будто сидел и записывал на пергаменте одно задание за другим.
Арс находился в шести днях пути от Корояка и, по рассказам очевидцев, представлял собой неприступную крепость с гарнизоном в двести-триста воинов. Князь Роган дважды пытался захватить это разбойничье гнездо, и оба раза уходил несолоно хлебавши. И вот теперь против Арса поднялся возмущенный посад Корояка.
Многие ватажники спали во дворе на повозках, изгнанные из домов счастливыми обладателями наложниц. И весьма удивились веселому настроению, с которым к ним вышел Дарник.
– На Гусиный Луг идем? – спросил Терех, хватаясь за оружие.
– Не, сразу на Арс выступаем, – определил один из бойников Бортя.
– Сначала поесть не мешает, – бросил еще кто-то.
Все рассмеялись.
– Арсам мало здесь досталось, добавки требуют, – поддержал общий тон Дарник.
Ватажники зашевелились, приступая к обычным утренним обязанностям. Кто кормил лошадей, кто осматривал амуницию, кто точил топоры и мечи, при этом все исподтишка испытующе посматривали на вожака.
К Дарнику подошел Быстрян.
– Я тоже с тобой пойду, – потребовал он.
– Конечно, – великодушно согласился Дарник.
Из Ургана среди прочего он привез еще и медную ромейскую медаль-фалеру и теперь она как бы случайно оказалась у него в руках.
– Зачем ты ее достал? – как всегда кстати поинтересовался Селезень.
– Надо подготовить вам награды за взятие Арса, – с серьезным видом произнес Дарник. Бойники заулыбались, взятие разбойничьей крепости как бы
