сторону, не нарушая сомкнутых, ощетинившихся копьями рядов. При каждом занятии Дарник как заклинание не уставал повторять:
– Никакого выскакивания из общего ряда! Никакого сбора трофеев и хватания пленных до конца сечи! Никакой оглядки назад и на другие ватаги! Если другие дрогнули, то вы должны стоять еще сильнее, тогда и они выправятся!
Особое внимание уделял рукопашным схваткам 20 на 20 с палками вместо мечей:
– Ни в коем случае не пытайтесь сходиться с арсами один на один. Любой арс справится в поединке с любым из вас, поэтому нападайте на каждого из них вдвоем или вчетвером, на то у вас есть ваши напарники. Забудьте про поединки по правилам, колите и рубите по спинам, ногам и рукам. Побеждаем войском, а не своим бахвальством.
Стремился сам поход использовать, как большое обучение. Поэтому вместо сорокаверстного пути воины в день покрывали не более двадцати верст, по полдня упражняясь, упражняясь и упражняясь. Когда Куньша пытался говорить, что они тянутся слишком медленно, Дарник отвечал, что хочет, чтобы воины пришли к Арсу не измотанными и неуклюжими, а свежими и подготовленными.
Быстрян тоже не терял времени зря, добиваясь, чтобы его конная полусотня по малейшему знаку разбивались на отдельные десятки и умела быстро перемещаться в разные стороны. Но зрелище по сравнению с ромейскими катафрактами получалось самое плачевное.
Поэтому главную свою надежду молодой воевода возлагал все же на колесницы. Часто вместе с Меченым и его шестью двуколками задерживался позади колонны, дабы отработать навык дружно разворачивать их вместе в одну линию своим задним смертоносным бортом. Долго не выходило построить из колесниц сомкнутый строй – слишком широкие полукружия приходилось делать. Выход нашли в том, чтобы выезжать в поле тремя рядами, а после разворота две первых пары въезжали бы назад к третьему ряду, тогда действительно получалась настоящая крепостная стена без всяких боковых зазоров. Но сказать, как надо, легче, чем сделать. Колесничие выполняли это упражнение по двадцать раз на дню, часть слишком бестолковых лошадей даже поменяли, однако такого результата, чтобы Дарник остался полностью доволен, достичь так и не удалось. С камнеметной стрельбой тоже было не очень понятно. «Репы», «яблоки» и «орехи» вылетали уже достаточно слаженно и дружно, вот только оставалось не ясно каково их действие будет не в узком воротном проеме дворища, а на широком поле.
С приближением к разбойничьему логову все чаще встречались брошенные селища и городища. Иногда из леса показывались любопытные старики и подростки, которые хотели узнать, куда движется войско, им отвечали, что идет оно в Остёр на службу к тамошнему князю.
На пятый день случилась большая неприятность: целый десяток углежогов, воспользовавшись отсутствием уехавшего с полусотскими вперед воеводы, потихоньку отстав от колонны, развернулись и покатили на двух повозках назад в Корояк. Дарник немедленно с ватагой быстрянцев поскакал за ними вдогонку. Возвращать не стал, просто забрал повозки все оружие и доспехи беглецов и пехом отпустил.
– Но это наше оружие! – пытались протестовать углежоги.
– Вам его вернут потом в Корояке, – пообещал под смех конников Рыбья Кровь.
В войске его решение приняли с одобрением, хотя многие ратовали за более строгое наказание.
– Как скажите, следующих беглецов обязательно повешу, – пообещал им воевода.
Наконец на восьмой день в полдень войско подошло к городищу Липову, служившему Арсу главной базой снабжения зерном. Городище стояло на берегу реки Липы, не уступающей шириной Танаису у стен Перегуда, и кроме хлебной дани, липовцы ежегодно должны были строить для арсов по две ладьи. За это арсы не забирали местных женщин и вообще воздерживались от чрезмерных притеснений. Земля вокруг городища отличалась особым плодородием и умело обрабатываемая, приносила из года в год урожай сам-пять, поэтому уйти с нее липовцы все никак не решались. Так и тянули кабальную лямку, почти уже не надеясь от нее когда-либо избавиться. Невысокий дощатый забор ограждал полсотни основательных домов, во дворах полно было всевозможной живности, а жители отличались почти городской нарядностью.
– Этим арсы только на пользу, – не без злорадства определил Быстрян.
Воевода думал иначе, но промолчал.
Появление войска Дарника здесь встретили со смешанными чувствами. Одни радовались, что, возможно, наконец ненавистные арсы будут повержены, другие опасались мести со стороны разбойников за оказание помощи короякцам. Поняв из намеков липовского старосты-хитрована Карнаша в чем дело, Рыбья Кровь тут же сменил ласковость на суровость и стал распоряжаться в городище как на захваченной территории, срочно потребовал продовольствия и фуража, поменял усталых лошадей на свежих, а мешки с пшеницей и овсом, которые липовцы как раз грузили на подводы для Арса, велел нести обратно в амбары:
– Они вашим хозяевам больше не понадобятся, – уверенно заявил он.
По словам Карнаша, большая часть арсов находилась в набегах, а в крепости оставлен лишь небольшой гарнизон, который, судя по всему, даже не подозревает о походе короякцев. Не подозревает сейчас, но к утру будет знать наверняка – и Дарник принял решение выступать на Арс сразу после полуденной передышки. Быстрян и Куньша отговаривали его от такой спешки: все равно крепость с ходу не взять, зачем изнурять войско дополнительным переходом? Но Дарнику важно было прежде всего не дать опомниться и еще сильнее заробеть его собственным воинам.
– Сто дирхемов за первого убитого арса, – объявил он, и походная колонна снова тронулась в путь.
То ли посул награды подействовал, то ли постоянная подготовка сказалась, только войско по дороге на Арс устремилось с какой-то особенной легкостью и удальством. Рыбья Кровь беспрерывно ловил на себе преувеличенно задорные взгляды ополченцев и старался не думать о том, что при первом же убитом короякце его войско точно с такой же веселостью может побежать назад.
Немного погодя колонну нагнал отряд из двадцати молодых липовцев. Все они были на хороших лошадях и вооружены по степному образцу: в железных шлемах и стеганых кафтанах, с луками, мечами и неприменным арканом на передней луке седла. Возглавлял отряд чернявый парень по прозвищу Журань, участвовавший, как вскоре выяснилось, в нескольких походах остерского князя против степняков.
– А не обманная ли это уловка, чтобы выслужиться перед арсами и ударить нам в спину? – предостерег воеводу Куньша. Но, поговорив с Журанем, Дарник отверг его подозрения – очень понятно было желание липовцев помочь скинуть своих кровососов.
От городища до Арса было пятнадцать верст вверх по реке. По совету Жураня войско вскоре свернуло на чуть приметную колею в обход сторожевого поста арсов, который находился на прямом пути из Липова. Дарник распорядился выдвинуться вперед повозок конникам, колесницам и пехоте. Когда до Арса осталось полторы версты, приказал Быстряну посадить себе за спины полусотню Бортя и сам вместе с ними и липовцами поскакал вперед, наказав Меченому и остальным пешцам поспешать следом.
Знаменитое разбойное гнездо располагалось на продолговатой десятисаженной горе, куда можно было взобраться только на четвереньках, цепляясь на крутом склоне за каждое дерево и куст. Наверху, повторяя форму горы, овалом тянулись сомкнутые деревянные жилые срубы с окнами-бойницами и имелась высокая смотровая башня. К подножию горы вел окруженный двойным тыном пологий спуск-колодец, в котором имелось не меньше трех ворот, превращая его для неприятеля во вход-ловушку, где на ворвавшихся врагов могли со всех сторон обрушиться камни и сулицы.
Расчет Дарника захватить противника врасплох полностью оправдался. Жестокость и надменность арсов сослужили им плохую службу – не нашлось никого, кто захотел бы предупредить их о продвижении короякского войска. На лугу у спуска-колодца шла мирная заготовка мяса. Две дюжины женщин под присмотром нескольких арсов с мечами у пояса на широких тесаных столах под легкими навесами разделывали оленьи и кабаньи туши, готовили колбасы и очищали от мездры шкуры. Лишь у открытых ворот крепости сидели на бревнах четверо охранников со щитами и копьями, да еще с десяток безоружных арсов ловили на реке рыбу. Выскочивших из леса всадников арсы в первый момент приняли за своих и даже подняли в приветствии руки. В ответ полетелили стрелы и сулицы. Отчаянно заколотил в било дозорный на смотровой башне, рыбаки бросились в прибрежные кусты, женщины заполошно метались в разные стороны, мешая всадникам расправиться с заготовщиками мяса, четверо из них, петляя как зайцы, с неожиданной резвостью устремились к воротам.
– Лови, – указал Дарник Жураню на одного из бегущих, и аркан вожака липовцев опрокинул крепкого арса на землю, но понадобились трое парней, чтобы связать его.
Из леса тем временем стремительно выкатывались колесницы Меченого.
– Куда? – спросил Быстрян, подскакав к Дарнику.
– Захватим ворота, – предложил Журань.
Ворота действительно еще оставались открытыми, из них высыпало два десятка вооруженных арсов, словно приглашая противника напасть на себя.
– Нет. Там завязнем, – возразил Дарник. – Ставьте повозки.
Воины без лишних слов принялись разбивать стан. Часть женщин, боясь насилия со стороны «освободителей», подалась назад в крепость, а часть, среди которых были пленницы из Корояка, узнав родичей и знакомых, со слезами радости кинулись их обнимать. Прибывающие из леса ополченцы-пешцы с жадным интересом разглядывали пятерых убитых арсов и голосистого пленника, который на все лады их костерил. Дарник понял, что все сделал правильно – первая, пусть крошечная победа воодушевила и обнадежила еще недавно сомневавшихся в собственных силах ремесленников. Сильный спор возник вокруг награды за первого убитого арса, быстрянцы и липовцы оспаривали первенство между собой. Рыбья Кровь рассудил просто: к неудовольствию Куньши, пятьдесят дирхемов досталось одним и пятьдесят другим.
Пока составляли в круг повозки, укрепляли в промежутках деревянные щиты-борта и обкладывали мешками с землей небольшие выступы для установки колесниц, из-за крепостной горы послышался сильный топот копыт, и выскочивший оттуда табун коней, подгоняемый несколькими пастухами, помчался к воротам крепости. Арсы у ворот тут же изготовились прикрыть их. Конники Быстряна хотели броситься перехватывать табун, но Дарник в последний момент запретил им это:
– Пускай входят. Не мешать!
Арсы, побряцав для устрашения оружием, дождались, когда весь табун войдет в ворота, и сами тоже скрылись в них.
– Мы могли легко хотя бы часть отбить, – недоволен был Быстрян.
– Ты видишь это? – Воевода указал на многочисленные копны сена вдоль реки. – Кони в крепости без сена – то, что нам надо.
– Они сейчас выйдут на лошадях и зададут нам жару.
– А посмотрим, – улыбнулся Рыбья Кровь.
Он опасался лишь атаки противника во время разбивки стана, но когда этого не случилось, вздохнул с великим облегчением. Колесничим Меченого он приказал готовить бревна для четырех больших пращниц, благо необходимые железные петли
