часть пошла вверх по Итилю, а другая оказалась здесь, во Фракии и Македонии. Но из этой южной булгарской ветви лишь старики еще хранили свое прежнее наречие, остальные давно перешли на местный словенский язык.
Предложение Сеченя прозвучало заманчиво, но хитроумные ромеи были мастерами плести козни между народами и в отмеску за самовольный уход могли подкупить любое племя напасть на слишком малый липовский отряд, поэтому действовать приходилось предельно осмотрительно.
– Мои люди слишком застоялись без дела, – сообщил Рыбья Кровь мирарху. – Хотят совершить набег на болгар.
– Сразу после договора о мире? – удивился Лаодикис.
– Мы же не ромеи, мы наемное войско. Если ты дашь нам договор на прекращение нашей службы, мы можем нападать за пределами Романии на кого угодно.
– Разрешение из Константинополя на ваш отъезд еще не получено.
– Это неважно. Нам хватит и твоего разрешения.
– А если придет отказ? Тем более, что уже идет война в Армении? Да и зачем тебе мое разрешение? Болгарам показывать?
– Прежде всего оно нужно тебе, чтобы оправдаться, что не ты помогал нам в набеге. Мы же никуда не денемся. Морем уплыть не сможем. Пройти через все Болгарское царство тоже не получится. Короткий бросок – и назад. Четверть добычи твоя.
Доводы, особенно последний, показались мирарху весьма привлекательными и, чуть подумав, он дал согласие.
Липовцы встретили разрешение на проход домой с ликованием – всем этот затянувшийся поход надоел до крайности. Сербы, прослышав про набег, просили их взять с собой, Дарник вежливо отказывался:
– Для набега слишком большое войско не нужно. Просите у мирарха набег в другую сторону.
Чтобы еще лучше обмануть ромеев, Рыбья Кровь приказал оставить сербам все повозки и часть камнеметов, а книги, золото и ценные вещи разложили по вьюкам освобожденным из повозок лошадям и переметным сумам конников.
В краткий срок набега поверил даже отец Паисий:
– Я как раз за эту неделю съезжу навестить свою константинопольскую родню, – обрадовался он.
– Неужели тебе еще не надоела вся эта глупость? – сказал, указывая на его измазанные чернилами пальцы Дарник.
– Почему? По-моему, твое жизнеописание выходит весьма красочным.
– Ты что же после Армении еще и в наш Русский каганат за мной поедешь?
– Обязательно. Для достоверности мне надо увидеть твою жену, всех твоих наложниц и детей.
– Ну, тогда возьми на всякий случай этот торговый липовский знак, чтобы тебя никто в наших землях не мог остановить.
Но даже этот медный знак не заставил священника поверить, что липовский князь возвращаться не собирается.
10
Войско, после отделения сербов, в самом деле, было весьма малочисленно: семьсот липовцев, полторы сотни «черного войска» из молодчиков всех мастей и тридцать мамок. Отойдя от Хаскиди верст двадцать, дарникцы по другой староромейской дороге вошли на болгарскую землю. О том, что они пересекли границу, свидетельствовали конские хвосты, висевшие на сухих мертвых деревьях. Дарник приказал всем спешиться и двигаться дальше, ведя своих коней в поводу – лучший знак мирных намерений.
Приграничная территория и до, и после границы была пустынна – кто ж захочет все время подвергаться вооруженным нападениям. На ромейской земле встретились два укрепленных замка, на болгарской не было и того. Зато всюду полно развалин когда-то богатых многолюдных вилл-поместий. В одной из них войско остановилось на ночлег.
Утром высланные вперед дозорные, доложили, что впереди в седловине между двух холмов собралось много вооруженных болгар. Захватив с собой ватагу арсов, ватагу булгар и полдюжины женщин, Рыбья Кровь отправился на переговоры. Проехав версты полторы, они увидели на крутых склонах, подступавших к дороге болгарских лучников. Дарник приказал своему отряду остановиться и спешиться и дальше поехал в сопровождении знаменосца и булгарского полусотского. Из доспехов на князе были лишь нагрудник и наплечники, скрытые под рубашкой, малый щит закинут за спину, а шлем с бармицей повешен на переднюю луку седла. Двадцать саженей, отделявших его от ближайших лучников, не позволяли надеяться уйти невредимым от их стрел.
Остановившись со своими спутниками посреди дороги, Рыбья Кровь терпеливо ждал, разглядывая лучников и давая им возможность рассмотреть себя. Запоздало пришла мысль, что он не дал команды, как действовать оставшемуся за спиной малому отряду на случай болгарского нападения. Хорошо если они догадаются броситься к нему на выручку не все, а половиной, а вторая половина чуть задержится для второго наскока, а гонца пошлют назад за остальным войском.
Как только из-за камней вышло трое болгарских старейшин, Дарник вместе с полусотским сошли с коней и, оставив их по попечение знаменосца, зашагали вперед.
– Приветствуй их по-булгарски, – тихо сказал князь полусотскому.
Тот так и сделал.
Идущие им навстречу болгары даже приостановились от такой неожиданности и озадаченно переглянулись между собой. Потом самый старший по-булгарски ответил на приветствие.
– Они спрашивают, кто мы и куда собираемся идти, – перевел полусотский князю.
– На каком языке им проще говорить?
Услышав словенскую речь, главный переговорщик ответил Дарнику сам:
– На болгарском.
Их болгарский мало чем отличался от сербского, и скоро в разговоре уже не чувствовалось особых трудностей.
– Не тот ли ты словенский князь, что отличился при осаде Хаскиди?
– Как только я прибыл к Хаскиди там не погиб ни один болгарский и ни один словенский воин, – осторожно произнес Рыбья Кровь.
– Но благодаря тебе, мы отступили из крепости?
– У меня был договор с ромеями воевать там, где они укажут. Теперь я не хочу воевать против своих братьев-болгар, поэтому увел из Хаскиди свое войско.
– Неужели ты рассчитываешь за это на нашу благодарность?
– Мне нужна не болгарская благодарность, а болгарские жены.
– Болгарские жены?! – На Дарника с изумлением воззрились не только старейшины, но и собственный полусотский.
– Я знаю, что по ромейскому обычаю у болгар сейчас принято единобрачие, – продолжал развивать свою придумку князь. – Значит, у вас много женщин и девушек, которым не хватает болгарских мужей.
– Неужели ты думаешь, что наши женщины и девушки захотят быть женами наемных разбойников, у которых нет ничего, кроме меча?
– Посмотри туда, – указал Дарник болгарам на свой спешенный отряд, где хорошо различались женские платья. – Эти женщины – ромейки из Дикеи. Им не по душе стала вялая однообразная городская жизнь, где мало храбрых воинов, а много скопцов, увечных и нищих. Пусть ваши женщины спросят их, хорошо ли им при мужьях с одними мечами и сами сделают свой выбор.
– Наши женщины и близко не захотят смотреть на твоих разбойников, – продолжал твердить главный старейшина.
– Разве настоящим мужчинам пристало разбираться в непостоянных женских сердцах? Сами женщины знают насколько их сердца переменчивы. Спроси свою жену, хорошее ли дело мы задумали. Как она скажет, так пусть и будет. А еще лучше, если ваши вдовые женщины день посмотрят на моих воинов, ночь подумают, а на утро сами скажут, что им нужно. А уж мы найдем средство, чтобы это сватовство состоялось. За каждую невесту выкуп будет в десять милиарисиев.
Уверенность, с какой молодой князь говорил на столь скользкую тему, поколебала недоверчивость старейшин, заодно они забыли и про вину липовцев за Халкиди.
– Мы разобьем стан возле вашего селища, – продолжал убеждать Дарник. – Воины покажут свое удальство. А потом будет так, что вашим девушкам и вдовам даже не потребуется вслух называть кто ей по нраву, все ясно увидят это сами.
– Как же все увидят, когда женщины ничего не скажут? – не поверил болгарин.
– Наверно, у вас каждый день случается что-то новое, приятное и необычное, раз вы, ничего не узнав, хотите нам сразу во всем отказать?
Мирная долгая беседа, да еще в присутствии единородца-булгарина и дикейских жен вдали совсем смягчила суровых стариков.
– Пускай круг решает, – решил главный переговорщик, и болгары удалились назад за скалы, а Дарник с полусотским и знаменосцем вернулись к своему спешенному отряду.
Через полчаса прискакал молодой болгарин и сообщил, что круг разрешил ста словенам пойти в их селище. Рыбья Кровь отдал приказ двигаться всему войску. Когда появился новый болгарский воевода и закричал, что разрешено проходить только ста воинам, было поздно – все войско находилось уже в седловине между холмами, а сотня болгарских лучников оказались разрезанной на две половины. Зато возникла большая опасность для коней липовцев, не укрытых доспехами.
– Мы договорились со старейшинами о ночевке для всего войска, – уверенно заявил Рыбья Кровь воеводе. – Отведи нас туда, где мы можем стать на ночь.
Поколебавшись, воевода все же вынужден был уступить. В сопровождении вышагивающих с двух сторон болгарских лучников липовцы проследовали в сторону от главной дороги и вскоре оказались на широком чуть наклонном выгоне, окруженном с трех сторон дубовым лесом. С четвертой стороны был крутой горный подъем, по которому петляла узкая дорожка, заканчивающаяся каменными домиками, лепящимися друг над другом. Никакой особой ограды у селища не имелось, да она и не нужна была. Достигнуть поселка можно было лишь по узкой извилистой дорожке, где десять воинов могли отбиться от тысячного войска. Приглядевшись, Дарник увидел еще домишки много выше по склону горы – значит, где-то наверху имелся и другой выход из селища.
Стан разбивали весьма условный: на воткнутые в землю по окружности копья навешивали щиты, к ним добавили десяток «гнезд» – камнеметов на треногах, обложенных мешками с землей. Палатки имелись только у хорунжих и сотских, рядовые воины постилали свои плащи прямо на землю, благо жара позволяла.
Рано утром войско разбудило блеянье – большое стадо овец и коз прошло прямо по их стану, вызвав всеобщую веселую кутерьму.
– Ваши овцы смелее ваших мужчин, – подначивали пастухов липовцы. Те делали вид, что не понимают чужеземцев.
Следом за пастухами сквозь стан прошли якобы за водой два десятка старух, зорко оглядывая «женихов». Князь послал к ним Сеченя, чтобы тот объяснил, как все будет происходить. Вскоре от ручья послышался веселый смех – старушкам предложенное «сватовство» явно понравилось. Так же, как и выкуп «невест» по десять милиарисиев.
Остальное шло уже по накатанной колее: боевые состязания полураздетых словен, подношение кубков с ромейским вином прибывающим гостям, разговор со старейшинами о приданном. Зато огромная неувязка вышла с самими «невестами». Если в словенских зимних селищах никому даже в голову не приходило выдавать замуж одноглазых или хромых невест, то тут пожалуйста – добрая половина молодух состояла именно из таких страшилищ. Другую половину составили тридцати и даже сорокалетние вдовы, за чьи подолы держались двое-трое малышей.
– Что будем делать? – к Дарнику подошел расстроенный Сечень. – Может это у них такая уловка? Откажемся, так нормальных девок приведут.
– Да нормальные давно замужем, – князь был озадачен не меньше воеводы. – Видно давно крепко не воевали, раз много своих мужчин. Объясни парням, что хоть десяток
