что весь наш класс в итоге рассосался по окраинам державы, в места всё больше прохладные и малонаселённые - Дальний Восток, Камчатка, Сибирь, Север европейской части России, Арктика и даже Антарктида. Из ребят только трое выбрали воинскую службу, хотя все желали, пока из Чехословакии не стали цинковые гробы поступать.
В училище - та же песня. Учебная группа была лучшей по успеваемости и спортивным достижениям и худшей по дисциплине не только на курсе, но и, как отцы-командиры утверждали, за всю историю существования училища. Лукавили, скорей всего, на испуг брали. Хотя, как ещё сказать!
Была такая традиция - отмечать пьянкой-гулянкой 1001-ю ночь учёбы-службы (на май месяц третьего курса она приходится). Из года в год командование училища всеми силами пыталось воспрепятствовать мероприятию, а курсантский состав с аналогичным рвением и армейской смекалкой - втихаря блюсти традицию.
Так это ж наша учебная группа додумалась всему городу заявить о том, что традиция жива! Во весь рост строящейся пятиэтажки нового учебного корпуса загодя вывели мы на стене юбилейные цифры смесью, наподобие напалма, и подожгли той сказочной ночью, одновременно запустив множество сигнальных ракет. Начальнику училища из окон его квартиры за три километра хорошо было видно.
Ну, и внутреннее устройство и распорядок дня гарнизонной гауптвахты мне хорошо были известны не только с точки зрения караульного.
Из всего выпуска училища единицы живы сейчас. Где же ещё, кроме "горячих точек", было быть таким?
20.06.06. Жизнь - полосатая. Вот только полоски у неё порой не белыми и голубыми, а черными и чернее чёрного бывают. Ещё не конец мукам моим больничным! По поводу припухлости колена и повышенных РОЭ-СОЭ в анализе крови прописала терапевт «горячее» - хлористый кальций в вены мои многострадальные вводить. К чему и приступила процедурная сестра с утра пораньше.
А всему виной - никудышная экология окружающей среды! В детстве достаточным снадобьем для лечения вечно драных локтей-коленок были прилепленный слюной лист подорожника или присыпка из дорожной пыли. И в более зрелом возрасте горсть земли способствовала заживлению глубоких даже ран. Теперь же потерся оперированной коленкой о рабочие штаны, и на тебе – воспаление. Куда катится мир?!
- Вы не пробовали себя в массаже? – временем позже поинтересовался я у молодой прелестной докторши.
- Мне и на своём месте неплохо, - ответила проктолог, натягивая резиновую перчатку на нежную свою ручку. Взобравшись на кушетку и со спущенными штанами становясь пред нею в унизительнейшую позицию, вспомнил я, как тяжко вздыхал Лис в «Планете людей» Сент-Экзюпери: "Нет в мире совершенства". Как я его понимаю!
- Папа, а мы уже помирились! - с порога выпалил младший из сынов, когда объявились они в палате после обеда.
- Что на этот раз делили? - поинтересовался я у него.
- Крышу, - последовал ответ. Старший сын развеял моё недоумение:
- Мы с Валиком помирились. - И позвал кого-то из коридора. - Валик, иди сюда.
В палату вошёл один из тех ребят, с кем у сыновей имели место быть наземно-воздушные сражения. Неуверенно поздоровался:
- Здрасьте, - и настороженно замер у порога. Поздоровался – само по себе уже хороший признак. А то ведь молодёжь нынче норовит за неодушевлённые предметы воспринимать старших, даже и лично им знакомых. Протянул я ему руку, представился, услышал более смелый ответ:
- Валентин.
- Мы теперь вместе гулять будем, - заявил младший сын, весьма довольный состоявшимся знакомством.
- По крышам? – съехидничал я.
- Нет, по крышам больше не будем, - твёрдо ответил Валентин.
- Чему теперь намерены посвятить свой досуг, молодые люди? – адресовал я вопрос вновь образовавшемуся коллективу.
- На великах кататься будем, - не очень уверенно ответил старший сын.
Хоть и полезно педали крутить, но не на городских же улицах среди чадящего выхлопом автотранспорта здоровья набираться! На городской площади, всегда заполненной прохожими, малолетними плохо-ходящими гражданами и колясками, не покатаешься. В крошечных двориках, сплошь уставленных частными машинами, тоже не сильно-то разгонишься. Не для людей город строился - для дыры в земле, из которой полезные ископаемые добывают-черпают. А детскую энергию, и немалую, девать куда-то надо и желательно в мирных целях.
Таёжных жителей, занятых сейчас высиживанием-вскармливанием потомства, лишний раз лучше не тревожить. Не говоря уж о том, что праздношатающиеся люди в лесу просто ни к чему - одна беда от них, и из года в год полыхает тайга. Вот и теперь, лето только началось, а уже запах лесного пожарища в воздухе, и белесой дымкой размыт горизонт, куда ни кинешь взгляд.
А вот остудиться у водоёма в наступившей тридцатиградусной жаре, поплавки удочек в воде пополоскать да от дурной крови избавиться - мошку подкормить, что несметными тучами вьётся по берегам - было бы очень даже кстати.
- Не смотаться ли нам на рыбалку в выходные, джентльмены? – Не успел я договорить предложение, как услышал:
- Я знаю, где червей можно накопать!
- А я знаю, где гольянов видимо-невидимо!!
- А я – где опарыши водятся!!! – и всю компанию словно сквозняком выдуло из палаты.
Так же точно резиновую лодку покупали три года назад. Попросил я продавца показать-проверить изделие. Вывалил он из брезентового мешка ворох сморщенной резины, стал ножным насосом её накрякивать – у сыновей глаза на лоб полезли от восторга, когда стала она принимать форму лодки.
Только спросил их:
- Ну, что – берём? – тут же вцепились они в леера с двух сторон, поволокли лодку через весь торговый зал к выходу, сшибая по пути зазевавшихся покупателей, и, пыхтя, как те лилипуты, что чемодан на верхнюю полку вагона громоздили, стали протискивать её в узкие магазинные двери.
- Подождите. Подождите! А чехол? А вёсла? А сиденья?! – Уже на полпути от магазина к машине догнал их продавец.
Мялся-маялся "Менингитник", с утра нарезал круги по палате, а только ближе к отбою решился - подошёл и, волнуясь, задал мне совершенно неожиданный вопрос:
- Как служить в армии?
- Служить - так не картавить. А картавить - так не служить! - Не задумываясь, выдал я ему рекомендацию.
Совсем не понял он сказанного и протянул обречённо и слегка картаво-таки:
- Меня всё равно призовут.
- Попробуй на альтернативную службу поступить. По компьютерным делам, - посоветовал я ему.
И услышал тоскливый ответ:
- Мама уже узнавала. Там надо три года санитаром в больнице работать.
Что тут скажешь? Никогда не понимал: зачем вообще призывают таких на воинскую службу? Какой, к чертям собачьим, из него защитник Родины, если и дня самостоятельно не прожил он с рождения?! Папа с мамой так надёжно оберегали-прятали его от жизни, что просто не в состоянии он жить без подпорок, не говоря уж, чтоб защищать что-то или кого-то! Чрезвычайно редко пробуждались характер или заложенное природой в таких вот ходячих трупах даже под угрозой их жизни. И мука мученическая гарантирована им самим и с ними от призыва и до самого «дембеля».
- Ты только не вздумай без спросу чужой зубной пастой пользоваться. За это в армии строго наказывают, - этим предостережением я и завершил свои наставления будущему воину.
Загадочная русская душа
21.06. Ещё одно лечебное удовольствие изведал - эндоскопией называется. Брезглив я с детства, а тут пришлось толстенную резиновую кишку заглотить. И от докторши-терапевта назиданий потом выслушать по поводу правильного для желудка и печени режима пития-питания.
Не осталось уже ни одного отверстия в моём организме, куда медицина не заглянула. И снаружи и изнутри весь провонялся я лекарствами. Уже не то, что никак не пристроиться в койке, чтоб «умное» место не болело, а и неболючую точку для укола на нём и в венах рук проблемно найти. Пора на выписку.
В обеденное время был приглашён дежурным врачом в ординаторскую, где меня дожидалась весьма решительно настроенная супружеская чета. «Хромой и раненый в голову дядя-десантник велел мне червей для рыбалки накопать». - Пожалуй, я бы тоже встревожился, услышь подобное от своих сыновей. Да черви, добытые Валентином, из неплотно закрытой банки расползлись по всей их квартире.
«Нападение – лучшая защита»! - В ходе беседы на тему воспитания детей удалось не только убедить родителей Валентина в честности моих намерений, но и вынудить их задуматься над тем, что личное участие родителей в жизни чада не должно ограничиваться процессом создания с последующим возложением забот о нём на детсад, школу и бабушек-дедушек. Хотя, если честно, лично меня тоже хлебом не корми, дай только детишек поделать, но вот воспитывать их потом…
Воспользовался случаем – позвонил из ординаторской домой и поинтересовался у жены: не завелась ли в доме какая-нибудь живность?
- А как ты догадался? - язвительно спросила она в ответ. И продолжила возмущённо. - Я со вчерашнего вечера не могу ванной воспользоваться – там какие-то головастики плавают! И на балкон дверь не открыть – не знаю, что за опару дети притащили, но вонь от неё непереносима!
Придётся всё же ехать на рыбалку.
После обеда Виталий привёл с собой молодого интеллигентного мужчину. Представил его лучшим городским адвокатом по гражданским делам и отправился служить дальше.
Адвокат достал из кожаной папочки стопку документов и стал бойко расписывать процедуру судебного оспаривания наложенного на меня административного взыскания.
Кроме того, что давным-давно известно (закон, что дышло - куда повернул, туда и вышло), весьма любопытно было от него услышать, что думцы нынче законы умышленно противоречащими друг другу издают, чтобы обеспечить заработком крючкотворов как истцов, так и ответчиков. И, в конечном итоге, у кого кошелёк толще, тот и прав.
По завершении спича адвокат предложил задать вопросы по непонятным мне позициям. Один-единственный вопрос я задал:
- Сколько это будет стоить?
В дополнение к двум штрафам предложил он заплатить ему два моих месячных оклада, чтобы снять взыскание.
На прощание адвокат просветил меня насчёт того, что информация о правонарушениях заносится в базу данных компьютера отдела внутренних дел и учитывается при последующих нарушениях, как отягчающее обстоятельство. Ажник до икоты напугал он меня, но из жадности своей отказался я всё же от его услуг.
"Загадочная русская душа. Русский народ". - Кому только не лень, трут и мнут эти понятия в Интернете и прочих СМИ!
Живо напомнило мне всё это многословие школьный факультатив по литературе, на котором «думающие личности» шестнадцати лет от роду разбирали авторов-произведения на составные части и высокоинтеллектуальные беседы вели. Тоже часами, наперебой и взахлёб. Да, поднаторев, так, что самому себе иной раз дивился в процессе: «Эк, складно и умно завернул-то»! До
