Жизнь должна доставлять удовольствие. Повесть одним файлом

заинтересованность - главная движущая сила научно-технического прогресса!

            Только приступили к работе после обеда, как посыпалась бетонная крошка сквозь щели навесного потолка. "Тише, мыши, кот на крыше"! - Выглянули оба сына, оценили обстановку - и тут же назад. Побросали молотки, схватили "шабашки" (обрезки, которыми доски в штабеле были проложены) и выскочили из гаража. "Шабашки" — это уже оружие, пошёл я в дверную щель понаблюдать за развитием событий.
            Нарисовалась на крыше вчерашняя компания. Под угрозой применения грубой физической силы все четверо хором стали оправдываться:
      - А мы - что? А мы ничего не ломаем.
            Но сыны были неумолимы и всерьёз изготовились к метанию предметов:
      - Слазьте с крыши! - Ничего не оставалось компании, как спуститься на грешную землю. Постояли сыновья, понаблюдали, как удаляются побеждённые, и вернулись в гараж с носами, задранными до самого отвоёванного потолка. Хоть и со второй попытки, но отстояли конституционный порядок и с удвоенной энергией принялись они за работу.
            Делов-то куча - возвести вертикальные стояки и меж них полки проложить. "Легкотня". - Сами рассчитали конструкцию, сами и претворяли её в жизнь сыновья. Для меня всегда было маленьким чудом, когда задумка после всех моих усилий вдруг становилась объектом материального мира. И у сыновей глаза светиться стали, едва чертёж с их каракулями под вжиканье ножовки и стук молотков стал обретать очертания в натуре.

            Мелькнула раз тень у входа в гараж, мелькнула два, и появилась, наконец, девица из компании, изгнанной сынами с крыши. Потупив глазки, скромно спросила:
      - А можно - мы тоже? - Осмелев, за спиной у неё пристроились и трое джентльменов.
            Неистребима потребность созидания в человеках, и только тот склонен разрушать, кто сам ничего не создаёт! Но маются от скуки детишки в городе летом, когда не получается у родителей вывезти их на "материк" - в лагерь, на море или к бабкам-дедкам. Ни один кружок или спортивная секция, из немногих оставшихся в городе после "перекройки", летом не функционирует. Родители материальные блага на работах добывают, а после работ и в выходные дни вместо того, чтоб в лесу (вот она, тайга, сразу за околицей начинается!) или на речке душу лечить-править, в телеящике просвет-надежду на будущее выглядывают или пойлом думы свои невеселые глушат.
            Предоставленные сами себе и не обременённые никакими делами-заботами, чада либо заполняют досуг увлекательнейшими компьютерными играми, в самой основе которых смерть, кровь и разрушение, либо ищут приключения на свою голову. И, как результат, вырастают из белых и пушистых детворят убийцы-разрушители, готовые крушить всё и всех.
            Не оставили им ни малейшего шанса сыновья:
      - Это наш гараж.
            Увы, не счёл возможным и я детский труд в личных целях использовать. Порекомендовал им искать точку приложения юных сил в своём домашнем хозяйстве, но ушли они, понурившись:     
      - Дома нечего делать".

            Ко времени ужина, как и обещалась, пришла наша кормилица. Отужинали, под маминым руководством распихали весь накопившийся скарб «в порядок» - по свежеизготовленным полкам стеллажа (то-то просторно стало в гараже!) - и решили на разведку съездить: не появились ли грибы?
    "Лёгкое облако встало над полем,
      Тень побежала окрест.
      Вот они, вечные счастье и доля,
      Милых родительских мест". - Вот она, Якутия, как на ладони! С горки высокой далеко видна нескончаемыми волнами тайги и вращается навстречу зелёно-коричневыми лесными каруселями по обе стороны от бегущего под капот машины грунтового полотна дороги!
            Так бы и ехали, куда глаза глядят, под ровный гул двигателя и стародавние песенки Олега Митяева и Александра Суханова. Пока вмиг не исчезло всё очарование, как от удара в самое сердце, от увиденной перед дорожным ответвлением таблички со страшной по смыслу надписью: "Въезд запрещён. Территория является частной собственностью"!
            Сбавил я скорость, зашевелились очнувшиеся от ворожбы дороги сыновья, младший спросил: "Папа, а куда мы едем"? Ответил ему оптимистично:
      - В светлое и счастливое будущее. - А самому вдруг захотелось немедленно забуриться со всей моей семейкой в такую глушь лесную, чтоб и случайно, как тех Лыковых, найти не смогли. Потом, лет этак через двадцать, выйти и поинтересоваться у населения: "А что за строй у вас нынче? Что от державы осталось, и как она теперь называется? Всю ли землю из-под вас выдернули, и на кого теперь трудитесь в поте живота своего? Во имя чего и где призывают нынче ваших сыновей головы класть"?
            Грибам, конечно же, ещё рано было, но скрытную и коварную свою задачу я выполнил - проверил и состояние дороги, и технику на ходу, и себя в длительном одноглазом управлении транспортным средством. Развернулись и поехали домой доедать грибы, что с прошлого года в морозилке ещё остались.

            Однажды уже состоялся у нас с женой разговор на тему: «Назад, к природе»!  Предложил я обосноваться для постоянного проживания где-нибудь подальше от цивилизации и благ её. Например, на гидропосту Вилюйского водохранилища.
            Мол, работа немудрящая – измерять уровень, скорость течения и температуру воды, прочие метеорологические параметры да дважды в сутки передавать полученные данные по рации. Всё же остальное время чему хочешь, тому и посвящай. Хочешь, по договорам с госпромхозом и рыбзаводом пушнину-мясо-рыбу добывай. А не хочешь, так «спать ложись иль песни пой»!  Правда, умолчал, что жить в лесу – само по себе уже работа.
            Ответ жены был неожиданным: «Мало тебе того, что твой пёсик жизни лишился»? Последующая аргументация хорошо известными мне самому примерами была до того простой, что крыть было нечем.
            Супружеская чета, приехавшая в посёлок педагогами отрабатывать положенные молодым специалистам два года после окончания ленинградского ВУЗа, до того очаровалась Севером, что по завершении отработки положенного срока именно на гидропост подалась, да ещё и с малолетним дитём.
            Яд цивилизации не таким уж стойким оказался, и так вошли они во вкус, что не только выжили, а жили-поживали в своё удовольствие, раз в году только выбираясь в посёлок пополнить запасы, на плановые медицинские осмотры, а позже и на сдачу детишками (и второй детёныш у них в лесу родился) школьных экзаменов экстерном за весь учебный год. Причём, к приёму экзаменов у «Мауглей» педагогический коллектив поселковой школы готовился весьма основательно – родители не жалели ни сил, ни времени, ни средств, сея разумное-доброе-вечное в свои чада.
            Но зато обнаружилась у детишек другая проблема – по прибытии в посёлок тут же заболевали они, и в тяжёлой форме протекали у них все, даже безобидные и свойственные детишкам их возраста, болезни. Совсем иной микроклимат в лесу, чтобы можно было безболезненно возвращаться из него обратно в напрочь отравленную цивилизацию. И пёсик мой, родившийся и проживший всю свою жизнь в лесу, тут же смертельно чумкой заболел, едва оказался в посёлке.

            Под утро приснился короткий сон: стою на обрезе вертолётного люка и впервые в жизни боюсь прыгать. Синева вокруг до того густая, что и не заметил, как выплыл в неё. Не падал, а именно что плыл до самой земли, и от восторга сердце заходилось. А приземление - плашмя в болото, так что и ошмётки жидкой грязи во все стороны полетели...
            Что бы значил сон этот?

Понедельник - день тяжёлый
            19.06.06. - Как фамилия? - с порога спросил меня пожилой врач-уролог и, не дожидаясь ответа, подошёл со спины и влупил ребром ладони по левой почке. При всём желании не смог бы я ему ответить - сразу угадал он, что на левом боку чаще приходилось мне холод и сырость из земли в свой организм втягивать. Заслуженным доктором Якутии уролог оказался.

            "Предчувствия его не обманули!" - совсем, как в мультике «Пиф-паф, ой-ой-ой!», что вчера на сон грядущий семейно просматривали. Засело так, что и высокая сольная партия зайца: "Моя любовь, моя морковь!" - всё крутится в голове, и откашливаться вынуждает. Баритон у меня. Тихий. В обычной речи прислушиваются даже. Пока не рявкну – тогда и люстры начинают покачиваться.
            А тут хоть зарявкайся. "Вы нам свои законы не устанавливайте, капитан! Знаем мы ваши армейские порядки"! - заявили мне на заседании солидной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав при районной администрации. Стыдно-то как! Ещё и в форме сдуру попёрся я на судилище это, как Виталий посоветовал.
            Штраф вкатили: «За упущение в воспитании сына, выразившееся в умышленной порче чужого имущества». Хоть никто так и не смог объяснить мне: в чём заключалась порча имущества, на каком основании господин Подмышкин длительное время использовал казённую дворовую территорию для хранения останков своего личного имущества и посягал на права-здоровье малолетних граждан.
            И второй штраф добавили - за высказанное мной мнение о комиссии и о них самих. А как же! За удовольствие надо платить.
            Пёс с ним, несправедливым приговором этим, правду в судах не ищут. Мамку только жалко - на половину её медицинского жалования штрафы потянули.
    "Аристократия помойки
      Диктует моду на мораль.
      Мне наплевать, а сердцу горько,
      И бьёт по печени печаль". - И слюну не надо тратить на слова в дополнение к песенке Трофима, и просто невозможно "правду" сказать сыновьям об этой стороне медали, "глаза открывать" им на реальную действительность и тем отравлять души их юные.
            Но заповедь: "Не тронь чужое"! - надолго усвоят теперь сыновья (и младшего сына прихватил я в воспитательных целях на заседание комиссии). Старший, кроме того, сразу правильный вывод для себя сделал - после судилища дома одел форму школьную спортивную и тренироваться побежал. Чтоб в другой раз не поймали.

            Отливаются кошке мышкины слёзы. Как вспомню, что сам я в детстве вычуживал, так скупая мужская слеза наворачивается от жалости за пережитое мамой моей. Правда, до судейских приговоров дело не доходило и за гораздо более серьёзные мои прегрешения.
            Вообще-то всё моё поколение в молодости было неугомонным, и, признаться, довольно-таки разгильдяйским. В школе (а набиралось гарнизонной детворы на полный класс, ещё и с лихвой) учились прилично, на олимпиадах призовые места занимали, и спортсмены-музыканты-певуны, но при этом такое отчебучивали, что учителя всех школ, где мы оказывались, просто стонали: никогда ещё такого класса не было! Причём, не только парни, но и девчонки "фестивалили" будь здоров как, в старших классах особенно.
            Едва не турнули меня из комсомола в десятом классе, когда всем коллективом с уроков смылись кино про Фантомаса смотреть (хором тогда решили, но с меня, комсорга класса, спросили особо). Урок обществоведения, как назло, среди пропущенных оказался. Шуму много тогда было - впервые подобное случилось в городе.
            Интересно также то,