устраивавших пёструю кутерьму в период прогулок. С тылу учреждение обрамлялось, как это ни странно, достаточно бойкой железной дорогой, ниже насыпи которой, у самого синего моря, состоятельные граждане образовали некий безымянный клуб яхтсменов с надёжной охраной и искусственной заводью. Именно тут в основном и располагались те самые голубые и белоснежные аксессуары владетельных личностей, призванные беззастенчиво вопиять о сказочной жизни своих владельцев!
Андрею нравилась его, очевидно, не самая огромная из возможных квартира, нравились её удивительно толстые стены, сложенные из старомодного, странного по форме жёлто-розового кирпича, коего давно не сыщешь в сжавшихся пределах Родины. Нравились деревянные полы и почтенные радиаторы, отлитые из чугуна ещё в эпоху заветов Ульянова (Ленина). Кроме того патриархальность улицы, по доброму советскому типу, пробуждала неповторимое в иных частях города ощущение надёжности и спокойствия с какой-то непостижимой уверенностью в завтрашнем дне. А ещё прельщало место расположения дома – не центр, конечно, но вполне достойное и престижное, где стоимость квадратного метра умудрялась соперничать и с некоторыми столичными районами!
Часть окон жилища и тот самый балкон выходили в сторону Амурского залива, за гладью которого в зимнее время хорошо просматривались далёкие сопки, местами синеющие, иногда заснеженные, что зависело и от предыдущих осадков, и от времени суток, а ещё и от настроения вездесущего солнышка, ответственного за прочие синоптические причуды приморских горизонтов. Ближе к новогодним праздникам море покрывалось уже надёжным льдом, позволяя автомобилистам лихо гонять по его белому панцирю; скромные по размеру корабли и прочие кораблики загодя разбегались по уютным портам и заводям, предаваясь дрёме в клубах пара и мелкому ремонту. Рыбаки же с восходом, до бровей укутавшись в тёплое, самозабвенно буравили застывшие покрова студёного залива; с возвышенного берега и с третьего этажа все они за дальностью расстояния теряли руки и ноги, превращаясь в группки по полтора-два десятка существ неочевидного происхождения, коих, при достаточной фантазии, можно было отнести к популяции мурашей или мошек, тем более, что и они изредка, но всё же перемещались. Заядлые удильщики с маниакальной страстью практиковали своё увлечение, погружаясь в него буквально до гробовой доски, о чём гласила статистика, согласно которой каждый сезон подлёдного лова собирал ещё и скорбную жатву, унося к Нептуну десятки несчастных.
Но все эти прелести с их студёным простором, высью небес и сказочной далью в оранжево-малиновых лучах заходящего солнца наблюдались лишь с поздней осени до середины апреля, до момента, когда белоглазая зимушка-зима сбегала-таки в сторону Берегового пролива, оставляя мироздание на попечение легкомысленной палитры тёплых красок. Уже в конце марта деревья, расположившиеся на пяточке сквера, покрывались почками, далее цвели и, в конце концов, одевались в зелень, прежде совсем невинного, трепетного цвета и размера, но процесс возмужания и перехода к состоянию зрелости занимал непродолжительное время; лёгкая паутинка листвы уплотнялась, мечтая, видимо, о статусе таёжных дебрей. И вот уже за кронами совсем не видно ни моря, ни тех далёких сопок – пространство однажды сжималось, и явь за окном, необъятная ещё недавно, обретала ту камерную замкнутость, где тихо властвовали старческий уют и безмятежность.
Вот именно в такой, ничем непримечательный день дочурка Андрея со своенравным котом устроили очередную незлобивую возню на широченном подоконнике общей комнаты. Откровенно говоря, животинка уже подзабыла, что собственно привело к разладу с вездесущими взрослыми; ссора тяготила, но в целом настрой на конфронтацию пока сохранялся, правда, без дорогостоящей порчи имущества и без прочей обструкции – дело явно шло к традиционному примирению.
После того, как родители оценили внешний вид чёрного котика с алой лентой, с величайшим трудом повязанной на шею, – сочетание цветов было вполне уместно! – девочка, опять раскрыв глазёнки, сообщила новость:
– Смотрите, смотрите! На краю крыши балкона сидят голубки, они крыльями машут, а не летят, наверное, это птенчики уже выросли и вышли погулять! Мама, папа, смотрите же…
Родительница, смакуя удовольствие, должного энтузиазма не проявила; её ухоженные ступни расположились в пафосном устройстве, заполненном отваром ромашки с добавлением чего-то санкционного – от вражеских производителей с противоположного берега Тихого океана. Массажный механизм с деловитым урчанием разминал ножки от самых пальчиков до щиколотки, что к удивлению отражалось и на лице женщины, сочетая одновременно и отстранённость, и сосредоточенность. А вот будущий ополченец, невзирая на забавный сюжет в домашнем кинотеатре, подошёл-таки к окну и, действительно, увидел, как две молодые птицы, цепляясь коготками за верхний карниз, беспорядочно хлопали крыльями, не осмеливаясь, однако, совершить первый вылет. Там же, но чуть в стороне сидела белая голубка – очевидно, их матушка – и с неподдельным интересом наблюдала за своими чадами, отец же с искрящейся грудкой, положенной всем приличным парням, кружил неподалёку, как бы призывая отпрысков броситься, в конце концов, в небо, к облакам и к новому качеству жизни.
Барсик, смерившийся на время с алой удавкой, как только подошёл мужчина, принял положение незабвенной копилки, обратив в сторону улицы свой нарочито флегматичный взор, но и ему пришлось неким образом оживиться, ведь за окошком, буквально в трёх метрах, производила суету и шум пара пернатых, имевшая с известного времени статус его законной добычи! Животное немного напряглось, но уже через минуту резким движением приблизило мордочку к стеклу, как бы пытаясь более внимательно рассмотреть жанровую сценку из жизни голубей, за этим последовали ещё какие-то ужимки всем чёрным тельцем, пассы передними лапами, после чего, осознав тщетность своих притязаний, кот, в качестве успокоительной меры, стал вылизываться.
И тут птенчики-тинэйджеры одновременно, не сговариваясь, камнем ринулись вниз, но, недолетая до земли, замахали крыльями с такой силой и отчаяньем, словно это завзятые театралы разразились аплодисментами, что и девчушку подвигло к восторгу и хлопкам в ладошки. Очередная суматоха и гвалт обескуражили сурового кота, и он таки прекратил омовение, замерев в низком наклоне, ещё и ротик забыл прикрыть – язычок так и остался торчать меж острых зубов. Малышка, заметив такое безобразие, не упустила возможность и пальчиком засунула кусочек розовой плоти в маленькую пасть пушистого друга, за что получила лапой, но не расстроилась и с радостью отправилась сообщать маманьке забавные новости.
Барсик же с Андреем так и остались созерцать воздушные фортели и пируэты новейших асов. Птицы, меж тем, продолжали вить свои замысловатые петли, то взмывая почти к облакам и теряясь на их фоне, то падая к матушке-земле, да так, что в комнате слышался свист воздуха, с бешеной скоростью проходившим сквозь перья! Полёт, очевидно, до предела вдохновлял голубей, но и он не мог длиться бесконечно. Молодые особи, в конце концов, уселись на ветку ближайшего к балкону дерева, через минуту к ним присоединились и родители, которые тут же заворковали, как бы выспрашивая детишек о первых впечатлениях, и чада таки с энтузиазмом отвечали – беседа оказалась оживлённой и достаточно продолжительной.
Выпускной пернатых уже было подошёл к завершению, и наблюдатели, потеряв интерес к улице, намеривались вернуться к своим делам и заботам, но тут на стриженую травку у дома заявились два кота; в любом российском подвале найдутся подобные красавцы, славящиеся неуёмной бесшабашностью и уркаганскими наклонностями! Например, эти подельники-близнецы, народившись прошлой осенью, уже умудрились довести буквально до инфаркта престарелого пинчера, которого с наслаждение и регулярно гоняли по двору, а ещё у пожилой женщины разодрали пакет и утащили вполне себе приличный кусок краковской, пока болезная, оставив покупки без присмотра, оживлённо разговаривала по телефону! Местные бабушки, дедушки, конечно, должным образом обсудили происшествие, но в целом… в целом ребята показали бойкость того полезного разряда кошек, что не позволят никаким грызунам оккупировать родные пенаты, за что фигуранты колбасного дела получили вечную индульгенцию на безобидное баловство.
Барсик, лицезревший парочку регулярно, когда-то давно поделил всех живых существ на четыре неравные категории, где, во-первых, царил он сам – существо, устанавливающее правила, во-вторых, изредка появлялась добыча – к ней, увы, относились лишь мухи, бабочки и птицы. Другие божьи твари со среднего этажа плохо опознавались, однако, смекалистый кот подозревал о более существенном разнообразии возможных трофеев, он даже догадывался, что в сокрытии сего богатства виноваты эти люди – третий и, так сложилось, необходимый вид живности! У двуногих была основная функция, определённая творцами изначально, которая заключалась в доставке откуда-то корма, в его сохранении и в постоянном выкладывании аппетитной консистенции в очень специальную чашечку, кушать из коей, между прочим, запрещалось даже девчушке. Каким образом они находили еду, животное не заботило – это была их задача, и они, в целом, с нею справлялись! И, наконец, в сей мир, непонятно зачем, а ещё непонятно кто, поместил собак, ведущих совершенно недопустимый образ жизни – это вечное виляние хвостом, радостное снование за какими-то предметами, которые подлые хозяева кидали, требуя вернуть, что делалось, определённо, ради унижения, в то время, как эти бестолочи, очевидно, преданы своим людям до самой последней степени! Котофей относил всё это племя идиотов к четвёртому виду – к самому низшему и абсолютно непотребному… Но, увы, к нему же пришлось причислить и своих сородичей, а именно бродячих котов, которые имели наглость перемещаться по улице без спроса и без всякого ограничения, а ещё и охотится, и – о подлость! – спариваться… и было-таки с кем!
Вот и сейчас появились эти бродяжки в своих пустяшных шкурках, типичного для подвалов серо-полосатого стандарта «А-ля Васька». Домашняя животинка уже давно приглядывала за несчастными, но лишь в полглаза, расположившись на высоте, к слову, недоступной для всякой голытьбы! В итоге наблюдений выяснилось, что даже если кто-то из фигурантов изначально прогуливался или шалил в одиночестве, то неизменно, в течение совсем краткого времени второй к нему обязательно присоединялся, что выглядело непонятным и подозрительным! А как они этак осуществляли коммуникацию, а и с какой такой тайной целью не расстаются? Возможно, следят друг за другом из-за какого-нибудь угла, помеченного собаками, страдающими, как издревле известно, недержанием. А что если так и есть то, сие не лезло уже ни в какие рамки и, стоит заметить, у британских соплеменников, с достойным прикусом и прочими заслугами, выслеживание считается полнейшим моветоном. Любое
