Дорога на Редклиф

подходит.
-  Может, вам понравится Уильям?
-  Как Шекспир. Мне нравится, пожалуй, чуть драматическое, но сойдет. Пусть будет Уильям, сокращенно Уилл или ласково Уилли. Это уже лучше.
-  Позвольте мне окрестить вас Уильямом. Теперь, фамилия.
-  Можно Феникс. Как птица. А что. Уильям Феникс. Оно не длиннее, чем Гарднер, немного фиглярное – но ничего.
-  Что ж, Уильям Феникс добро пожаловать в Царство Радости!
-  Я где-то читал, что птица Феникс живет пятьсот лет.
-  Забудьте об этом. Вы купили молодость, но не вечную жизнь. Теперь, о деле. Надеюсь, вы помните условия нашей сделки?
-  Само собой. Я отдам вам все, что у меня есть. Могу я оставить себе небольшую сумму?
-  Насколько небольшую?
Я не мог решиться сказать, сколько именно: но поколебавшись с минуту и обратив к Редклиф взгляд, полный мольбы, сказал:
-  Ну, примерно пять миллионов долларов…  Лучше десять.
-  О. Господи! Вы что это опять за свое? Вы столько лет вели сытую, обеспеченную жизнь, которая, в конечном итоге, вас и испортила, сделала вас ленивым, больным, пресыщенным и несчастным.
Я хотел было сказать, что отдам ей только половину, но ее строгий, властный взгляд остановил меня.
-  Послушайте, я не могу остаться совсем без денег.  Вам мало того, что вы получите?
-  Молодой человек, поверьте мне, оказавшись в нужде, вы откроете для себя мир совершенно новых мыслей, эмоций и впечатлений. Такая захватывающая перспектива! Уверяю вас, чтобы испытать радость в полной мере человеку необходимо пережить подлинные страдания.
Я подумал: «Не все ли равно, сколько она просит, если я не собираюсь отдать ей все».
И со вздохом сказал:
-  Но я не хочу страдать! Кто этого хочет?
-  Разрешите сообщить вам, что через страдание вы узнаете, что радость неимущего человека и радость богатого – разные чувства. Первое – это волнение души и трепет, а второе – то, что от них осталось.
-  И все-таки мне не особенно хочется бедствовать.
- Вы молоды и здоровы, как видите, – вы дважды богаты! Это в высшей степени важно!
- Да, и скоро умру голодной смертью.
- Как знать. Не забывайте, что вы снова молоды, ведь так? Счастье ваше, что вы здоровы.
- Для моего счастья, простите, этого мало.
- За время этих препирательств вы выросли в моих глазах: теперь вы уже взрослый мужчина, который непрестанно твердит о своем состоянии, предназначенном мне. Знаете, вы могли бы сохранить свои деньги в семье.
- Каким образом?
-Хотите быть моим мужем?
Я вздрогнул и в изумлении посмотрел на Редклиф, я не сразу понял, что она обратилась ко мне с шутливым предложением.
- Вы серьезно? Создать семью! С кем это – с вами?
-Ну да!
-Нет, это невозможно! Между нами, не должно быть близости.  Вспомните, что мне только двадцать пять, а вам уже за девяносто. Что люди скажут?
- О, какие пустяки! – воскликнула Редклиф с полусерьезным видом.
- Что вы! Это ужасно!
- А что, если в обществе, я буду говорить, что вы мой племянник.
-Не смейтесь надо мной!
-Простите. Не могла удержаться. Так было нужно, чтобы показать вам, какой вы наивный.
С минуту длилось молчание.
- А меня эта шутка развеселила, - вдруг сказала Редклиф. – И какое у вас было выражение лица, когда я предлагала вам себя. Вы были так напуганы.
- Да, нет же….  уверяю вас, я просто растерялся.  Просто не сразу понял, что вы шутите. Впрочем, мне понравилось ваше предложение, я вам от души признателен за то, что вас тронули мои сетования. Знаете, я чувствую неудержимое желание сделать вам встречное предложение. Давайте сделаем мои деньги общими?
-Каким образом?
-Местное общество примет меня, если вы признаете меня своим внуком. Я готов уже сегодня заявить о своем родстве с вами.
-Предложение несколько забавное, вы не находите? – сказала Редклиф весьма учтивым тоном.  Мое оригинальное предложение привело ее в недоумение.
-Забавное, но не циничное, - отпарировал я. – О кей, это была шутка. Вот вам пример моего юмора.  Вы очень своеобразная женщина, каких мало. Не знаю, что еще сказать вам приятного.
- Без этого можно обойтись. Ближе к делу. Даже не надейтесь, что за какие-нибудь десять миллионов я продам вам молодость. Вы согласились на моих условиях, а они таковы – вы отдаете все, что имеете за молодость. Вспомните, вчера вы сами предлагали мне все свое состояние за спасение.
- Цена непомерно высокая, - проговорил я, несколько смущенный. - Неужели вы не можете понять, что я, с моими привычками, с моим вкусом и стремлением к прекрасному, не могу жить в нищете.
-Но ведь когда-то вы были бедным молодым человеком.
Пристально поглядев в глаза старой Редклиф, я ответил:
-А даже если бы и так? Не хочу об этом говорить.
-  Вспомните жизненный путь великих людей.  Разве создали они что-то прекрасное, совершенное, чистое после того, как прославились и разбогатели?
-Разве вы не понимаете: без денег я не могу жить, как без воздуха.
-  Что мне делать с вами? Вы меня не слушаете.
-Дайте мне оправдаться!
- Я очень прошу не забывать, в каких обстоятельствах, и на каких условиях вы согласились преобразиться в себя молодого.
-А я прошу подумать, как ужасно быть нищим и что это значит для меня.
-Черт бы побрал вашу наглость, юноша! Видите, как быстро у меня вошло в привычку называть вас юноша! Последний раз говорю: богатство – это довольство; оно будет мешать вашим стремлениям к совершенству. Счастье – это состояние духа, увлеченность, погруженная в гармонию и красоту, и никак оно с деньгами не связано. Ваша теперешняя юная жизнь – это время нежности и впечатлений. Ах, если бы я была на семьдесят лет моложе!

Эта фраза, сказанная со вздохом, заключала в себе столько иронии, что мы больше минуты смеялись. Притом она была так забавна, так необычна.
Между тем разговор о сумме уплаты требовал продолжения и тем самым внушал мне беспокойство. Ведь я возмущался требованием Редклиф отдать ей все, хотелось убить ее – до того я был озлоблен этим. Если я обману ее, и она удостоверится в этом, она проклянет меня: к тому же – как знать! – она может осуществить свою месть и как-то навредить мне – нелепая мысль! Я пытался успокоить себя тем, что не боюсь ее.
- Я не представляю себе, как я буду жить без дома, без денег, - сокрушался я.
- Удивлена, что вы проявили крайнюю меркантильность в этом деле, и возможность получить совершенно новую жизнь означает для вас некоторые расходы.
- Вы сказали, некоторые. Господи, вы требуете от меня все мое состояние!  Это более двадцати миллионов! Умоляю, проявите ко мне милосердие – оставьте мне хотя бы четверть.
- Я только дивлюсь, отчего вы не попросили половину.
- От вас я столько не получу.
-Вы ведете себя со мной неоправданно нагло, хотя причина, побуждающая вас раздувать ссору со мной, совсем не значительна.
-Простите меня м-сс Редклиф за то, что я не могу понять с какой, собственно, стати я должен отдать вам все свое состояние.
-Тем хуже для вас.
-Да, возможно, я говорю глупости, но я не сказал ни одного слова в умаление вас. Поймите, наконец, я хочу вести приличную жизнь, без какой-то особенной роскоши, но для такой жизни нужны миллионы долларов, не меньше.
- Если вы будите, обеспечены такими большими деньгами вы опять станете тем, кем были до сего дня. В нужде и лишениях есть смысл – кто имеет мало, тот жаждет большего.  Неужели вы откажетесь от попытки преобразить свою унылую жизнь?
-  Если я отдам все деньги, у меня как раз и будет такая жизнь. Мне кажется, я не плачу за свою молодость, а расплачиваюсь за все.
— Вот как? Вы чуть было не обвинили меня в вымогательстве. Я дала вам новую жизнь, без страха и болезней. И вот вместо того, чтобы целовать мне ноги, вы осыпаете меня упреками.
-Деньги вне времени.
-И жадность тоже.
-Ну, хорошо, хватит. Я все отдам. Уже чувствую себя нищим. Скоро умру с голоду. Куда же мне теперь, по-вашему, идти?
-Не сердитесь.  Хочу сказать, в порядке любезности и к вашему сведению, что вы мне нравитесь таким.
-  Я повторяю, что не хочу быть нищим. Особенно сейчас!
В ответ на это Редклиф воздела руки к небу и воскликнула:
-  Воистину, человеку не дано оценить то, чем он владеет!