О жизни в СССР без прикрас

Тайга давала  возможность жить  в  сытости и  довольстве,  изредка  выезжая  в  райцентр за  необходимым крупным товаром.  Мелочёвку    покупали,  в  проезжающей  регулярно по  деревням, автолавке.
Вспомнились юные  годы,  когда  будучи  пацаном выходил  с  ружьём в  ближние горы охотиться на  куропаток (кекликов), дабы  порадовать семью нежным  мясом. Вот  и ныне в  свободное  время  стал  все  чаще  уходить  в  тайгу. Сосед,  дед  Митяй,  после  того  как я  отремонтировал его  древний  мотоцикл,  в  счет  оплаты отдал  мне ружьё с  поломанным затвором,  у  него  их имелось  несколько.  Сделать ремонт старенькой «двухдулке» для  меня  не  составило  труда,    припасом  меня стал снабжать  дед  Митяй.
Как-то гуляя  в  свободное  время по  тайге с  ружьишком,  в  надежде добыть, что-либо к  столу. Случайно  подошел к  поднимающейся  к  небу  отвесной  скале. Удивился  тому,  что  мужики  охотники не  упоминали  о  том,  что  в  этих  краях  есть  скалы. Присел отдохнуть, и случайно  положил на торчащий из  земли камень  руку.  Меня    охватило неведомое чувство,  которое сладкой, щемящей  волной охватило    мою  сущность и  взбудоражило  в  душе странные  воспоминания. Вскочил,  с земли  так, будто    подкинула пружина, а ноги  сами повели  меня  вокруг  скалы.  Вскоре  остановился против  расщелины,  которая как бы  притаилась, от  глаз охотников, за  густыми  зарослями кустарника. Стояла  напряженная  тишина,  что-то  неведомое    тянуло  сделать шаг  в манящую темноту.    Пересилив странное желание,  отступил  в  сторону. Вспомнилось,  как  в детстве  также  совали  облупленные  от жары  носы в  любые щели между  скал,  в  надежде  найти  клад,  когда-то  давно  спрятанный убегающими басмачами из  банды  Мадамин-Бека.
Но,  у  нас, у пацанов, всегда  с  собой  имелась экипировка,  длинная  веревка и  фонарики.  Обвязывали  впереди идущего, и  чтобы    при этом ватага состояла не  менее чем из трёх  человек,  поодиночке в  темноту входить  не  принято,  нам  об этом  рассказывали взрослые,  да мы  и  сами  понимали,  что сразу  за  чертой  света может  оказаться  провал,  из  которого  в одиночку  не  выбраться. Все  это  промелькнуло  в  голове, и  сладкая  истома  отпустила. Развернувшись,    пошел  в  сторону деревни. Скалы  от  деревни  находились  на  приличном  расстоянии.
Пока  шел домой  о  многом  передумал. Не  слышал  от  соседей в  разговорах, чтобы  в эту  сторону  кто либо,  ходил  на  охоту. Даже  как-то  не  упоминалась эта  местность,  будто  этих  скал в  тайге и  не было.
И  всегда  говорливая баба Дуся никогда  в  разговоре  не  упоминала  этого  места. Она  многое  рассказывала мне о  местных  жителях,  каждому  дала  характеристику,  упомянув  о  том,  что  не  каждый  из  местных  мужиков  удачлив  на  охоте и  не  старателен  в  работе.
Вечером,  за  ужином я  спросил  хозяйку об этих  скалах и  рассказал то,  что  там  испытал.
Она  как-то  странно  посмотрела  на  меня и  по  её морщинистым  щекам  потекли  слезы:
–  Давно не  появлялись эти  скалы в  тайге, не надо тебе  туда  ходить,  тот,  кто  видит их,  видит  на  свою погибель!
Эти  слова  подхлестнули  моё  любопытство,  но  увидев  реакцию  бабы Дуси, на  простой вопрос,  я  расспрашивать далее  не  стал,  решил  ненавязчиво  расспросить  деда  Митяя.
Как-то  после  работы зашел на  двор  к Митяю.  Он  махал  тяжелым  колуном,  колол перевитые, пеньки,  готовил  дрова  к  зиме.
Помог    перенести и  уложить наколотые  чурки под  навес, и  только  тогда дед Митяй  сел  на бревно и  сделал приглашающий  жест.
Из  дому вышла  внучка,  красивая статная девица,  и  принесла  нам  деревянный ковш, вырезанный  в  виде  утицы,  наполненный  квасом. Я  знал,  что  чужакам из такой  посуды пить  не  позволяют, дабы  отступники  истиной  веры  не оскверняли посуду. Чужакам подавали  железную  кружку.
– Значит,  меня  тут  приняли  за своего. – Подумалось мне. – Вот  чего  стоит  моё воздержание  от  курения и  пьянства. Вопросов  не задают,  а  выводы  делают,  решили,  что    я,  как и  они, приверженец старой  веры.
На  мой вопрос о  скалах в  тайге,  Митяй  странно хмыкнул и  надолго  приложился  к  квасу,  видимо  пряча свою  растерянность от  моего  вопроса:
– Испей квасу,  знатный  квасок получился, заквашенный на  старых  сухарях,  да  еще  девки    в  него  чуток  мяты добавили,  шибко  холодит  нутро и  в  нос  шибает. Так  ты  когда, говоришь,  на  скалу вышел?
– Так  вчера  и  вышел,  не  думал  я,  что  тут  такие  места  есть,  видимо  они радиоактивные.  Я  почувствовал, будто  от камней излучение  идёт,  на  мозги  действует.
– Ты,  это,  как  только  увидишь скалу,  что  средь  тайги  прямо  к  небу  торчит,  не подходи  близко и  убирайся  восвояси. Пугать  не  буду,  но  те мужики кто проявляет  любопытство,  домой  не  возвертаются. Первым
Дуськин  мужик в  тех  скалах  и  сгинул, хотя  его  предупреждали туда  не ходить. Он  чем-то  на  тебя  был  похож,  такой же ухватистый  и безотказный. Дуська  его  шибко  любила, так  боле  замуж  и  не  вышла.  Странные эти  скалы, то  их  люди  видят,  а  то  они  пропадают, будто  их  вовсе  и  не бывало.  – Проговорил Митяй,  протягивая  мне утицу  с  квасом
Я  взял  протянутый  мне  Митяем ковш и  приложился  к  нему. Квас  оказался  холодным,  ядрёным и  вкусным  на  удивление,  в  нем  действительно  чувствовалась свежая  мята.
– Ты,  Олежек, на вроде  как грамотный парень,  должон знать,  что в энтих краях водился раньше такой народ,  который наши  деды  прадеды, « Чудь белоглазая» называли. Но  приезжие  умники из Области,  сколько  тут  не  шастали найти  их  не  могли. А  мы  точно  знаем:  здесь  обитается энтот народ.  Только  ушли  они  в землю,  там  у  них  целые  города. Иногда поднимают над  тайгой скалы, и  пещеры  в  них  открывают,  чтобы молодых парней к  себе  заманить. Неведомо,  для  каких  целей  им мы  нужны?    Сказывают,  в  прошлые годы  много  их  тут  было,  в  тайге  они  частенько охотникам  встречались,  сами росточку  маленького, но  сила  в  них чувствовалась. Кожа на  лице  синевой  отдает,  а глаза белые, одежонка не людского  фасона и  не  понятно  из  чего пошита,  не  шкура  от  зверя и  не  ткань  земная,  а что-то для  наших  стариков  непонятное.
Ты же  знаешь, наши деды-прадеды  ни черта,  ни дьявола  не  боялись  и  как-то  исхитрялись, ловили энтих  чудиков, оборонившись  словом  Божьим. А  как  только  мы  стали тут  народом  прирастать,  так  они  и  ушли. Но иногда  появляются и  мужиков  наших  к  себе  заманивают. Вот  как  тебя однако, хотели  забрать,  да  не  совладали видимо не податлив  ты  оказался на  их  приглашение.  Я  вот, что  тебе  скажу  Олежка,  ты  им  видимо  нужон зачем-то,  не  зря  они  тебя из  армии  сюда выманили. Я  думаю, что  среди  нас их  соглядатаи живут и  нами  притворяются и  то,  что  им  надо от  нас  они  в  свой  мир  тащат – одним  словом,  это  дьявольское  отродье пользуется нами,  когда  им  надо.
И  тебе,  если ты  не желаешь быть слугою  под землёй,  нужно быстро  уезжать  отсюда,  а  не то сгинешь  здесь как  Дуськи мужик. – Дед  допил  остатки  кваса.  Поставил утицу в  сторонку  на  пенёк и  принялся махать  колуном,  легко  раскалывая лиственные  пеньки.
Как бы давая мне  понять,  что  разговор окончен, а  работу  надо  продолжать.
Просыпаясь  среди  ночи, я  слышал,  как  там за  печкой ворочается  без  сна  моя хозяйка  баба Дуся. А  на  утро  с  рассветом,  она  пришла  ко  мне со  словами.
– Уезжай,  Олежка,  пока  не  сгинул  в  наших  местах. Да  и  с  почты  весточка будет,  болеет  твоя  мама, домой  тебя зовёт,  сегодня  тебе  телеграмму  принесут…
Я  удивленно  посмотрел на  старушку:
– А  вам это  откуда  ведомо,  телеграмму  еще  не  принесли?
– После  того  как пропал мой Андрейка,  вместе  со  слезами  и  горем,  пришло  ко  мне  умение видеть  то что будет. Я знала,  что  ты  ко  мне  на жительство  придёшь,  избу  выскоблила,  паутину  вымела,  горницу  в жилой  вид  привела,  а ты вишь  как  повернул,  не  стал  нашу  с  Андрюшкой  постель  тревожить, совестливый  ты.  А  таких парней, Чудь  и  забирает. Вещи  твои  я  собрала, документ в  Сельсовете выправила, и  чтобы к  обеду тут  твоего  духу  не было.
При этих  словах глаза  бабы Дуси странно  сверкнули, и  мне  на  секунду  показалось,  что  зрачок стал  вытянутый  в  одну  ниточку, как  у змеи. Но,  это показалось  на  мгновение, и лицом она  снова  превратилась в добрую,  морщинистую  старушку. Мне  стало  понятно,  что  со  мною  не шутят. И  в  середине  дня  я  на  попутке выезжал  на  трассу.
Из  областного центра вылетел  в  Москву,  из Москвы в  далёкий  город Ош. Из  Оша на  рейсовом автобусе добрался домой  без  приключений,  мама действительно  сильно  болела и её  семья нуждалась  в  моей  помощи. Прошли  годы,  маму  давно  похоронил,  теперь  у  меня  своя  семья.
Но  я  часто  среди  ночи вижу  ту  расщелину  в  скале,  просыпаюсь от  сильного  желания  шагнуть  туда в загадочную  тьму.
И  в  тот же  миг в этом  промежутке между  сном  и  явью,  вижу  лицо  тёти Дуси с  её  страшными глазами  рептилии, но  мне  совсем  не страшно. Я  понимаю,  что  она защитила  меня  от  неверного  поступка.