согласился Фролов.
– Ну? Не тяни!
– Семнадцатое такое письмо семилетней давности нам удалось обнаружить в собственном архиве.
– Ого-го! Семилетней?!
– Оно поступило в Администрацию президента в 1992 году из ГРУ. А из администрации отдали на вечное хранение нам.
– А как оно попало в ГРУ?
– От Александра Копылова, которому на тот момент было 13 лет.
– Ну, ребята, вы даете!? А путаницы не может быть?
– Нет. Мальчишку вывезли тайком из Коста-Рики, где при получении этой информации погибли его родители-нелегалы.
– Значит, этот мальчишка сохранил у себя один экземпляр этой информации, которой теперь кто-то захотел воспользоваться?
– Не думаю. Информация хранилась на чипе, которую даже сейчас на бытовом компьютере не открыть.
– Ну почему бы об этом не узнать у самого мальчишки?
– В том-то и дело, что две недели назад он исчез. Учился в Москве на юрфаке, ни в чем замечен не был и вдруг исчез.
– Это коммунисты, я больше чем уверен, что это коммунисты. Может, они уже даже ликвидировали этого мальчишку, как ненужного свидетеля.
– Проверяем.
– У меня есть свой человек в ГРУ. Можно навести справки.
– Буду иметь в виду. Но пока мы справляемся собственными силами.
– Когда, когда справляетесь? – раздраженно вскричал Севрук. – А если найдется дурная газета, что от большого ума все это распечатает?
– Кто же сейчас верит газетам?
– Но там конкретные счета, конкретные суммы. Все это легко проверяется. А если эта информация попадет в то же ЦРУ?
– Она, между прочим, оттуда и пришла.
– Но то было семь лет назад. А сейчас им вдруг захочется подставить Ельцина.
Фролов не удержался от легкой усмешки:
– Поменять на Зюганова, что ли?
– Ну, смотри, Фролов! На пороховой бочке сидишь.
– Да все будет в порядке. Не сомневайтесь.
– Ладно, полетел нервное начальство успокаивать.
Они пожали друг другу руки, и Севрук вышел так же стремительно, как и вошел.
16
Копылов лежал в палате на четверых человек. Двое играли в шахматы, третий решал кроссворд, у постели четвертого – Алекса – сидел на стуле Стас. Больница была самая обычная, и никому не приходило в голову оставить пациента наедине со своим посетителем.
– А ты молодцом. Что значит, молодой организм. Сказали, у тебя и следователь здесь побывал?
– По-моему, чисто для проформы. Кому сейчас интересны бандитские выстрелы в темных подворотнях?
– Но на карандаш у них ты все равно попал.
– Говорят, тут долго никого не держат?
– Врач сказал, рана не слишком опасная, но ты крови как-то умудрился много потерять.
– Она из меня всегда как из резаной курицы хлещет. Да ладно: моя кровь, сколько хочу, столько и теряю.
– Ну шутник дождешься ты у меня. Только выйди отсюда, – пригрозил Стас.
– И что будет? – Алексу стало любопытно. Он уже не сомневался, что рейд в Москву благополучно сойдет ему с рук.
– А вот увидишь. Наш военком в Воркуту на два года тебя собирается отправить. Зэков поедешь сторожить.
– Супер! Наконец-то увижу настоящую Россию, а не эти противные: Москву, Петербург…
Сосед с кроссвордом посмотрел на Копылова с укором.
– За эти слова тебя полезней на Новую Землю служить отправить. Я могу помочь, если надо.
– Вот видишь, на ближайших два года твое будущее уже определено, – воспользовался неожиданной поддержкой Стас.
– Кто бы сомневался, – отвечал Алекс великовозрастным шутникам.
Двумя днями позже, когда врачи разрешили ему вставать, их разговор с инструктором продолжился в коридорном тупичке, где не было посторонних ушей. Но соблюдая привычную конспирацию, Стас и здесь говорил достаточно нейтрально и обтекаемо.
– Ну, а теперь давай рассказывай.
Алекс не видел особых причин все скрывать.
– Позвонил друг и сказал, что он в беде. Я поехал и спас его.
– Что за друг, куда поехал, от чего спас? Я проверил твой домашний и мобильный телефоны. Никто посторонний тебе не звонил.
– Ну я же порядок знаю, звонил с таксофона.
– Значит, звонили не тебе, а звонил ты. И этот таксофон случайно находится не в Москве?.. Ты даже не выбросил обратный билет на поезд.
– У меня денежная заначка была в Москве припрятана. Я ее забрал, заодно и по таксофону позвонил.
– И только тогда узнал, что твой друг в беде? – пытливо уточнил инструктор. Эти мелкие придирки раззадорили Алекса. И он решил еще больше приоткрыться, чтобы посмотреть, как это подействует.
– Я узнал, что мою девушку из-за меня взяли в заложницы и сильно пытают. Назначил этим товарищам встречу, и мы немного постреляли друг в друга.
Стас молчал, ожидая продолжения. Алекс же делал вид, что сообщил исчерпывающие сведенья.
– А где взял ствол?
– Он у меня вместе с баксами лежал. Подарок от моего предыдущего куратора.
– Сколько их было и кто они?
– Я забрал их паспорта и удостоверения. Потом можно будет навести справки.
– Как, то есть, забрал? Они так тебе и отдали? – простодушные вопросы вырвались из Стаса помимо его воли.
Алекс не ответил, просто выразительно посмотрел. И инструктор понял.
– Ты хочешь сказать?..
– Да… Я еще мобильники и деньги у них забрал. Часы, правда, постеснялся снимать.
Стас медленно переваривал услышанное: сначала фабзаец с ресторанной дракой, теперь еще этот мочила!
– А девушка что? – вспомнил он.
– Девушка в порядке. Провожала потом меня на вокзал.
– Значит, она при всем этом присутствовала?
– Ну да.
– А о твоем новом положении она в курсе?
– Не-а. С какой стати?
– И что, ты намерен с ней встречаться и дальше?
– Абсолютно нет.
– Почему?
– Не могу точно сформулировать. Подумать надо…
Хорошо обо всем этом поразмышлять предстояло и Стасу. В своем отчете Яковенко он уже написал, что Копылов подвергся уличному нападению с применением огнестрельного оружия. Теперь надо было придерживаться либо случайности этого нападения, либо раскручивать расследование по полной программе о самовольном выезде Алекса в Москву и его столичных разборках. Заносить же такое расследование в личное дело Алекса значило поставить большой жирный крест на всей его дальнейшей карьере. А не сообщать – это уже становилось должностным преступлением самого Стаса.
К счастью до следующего отчета оставалось еще два дня, и можно было еще несколько раз все хорошо обдумать.
17
Смыгу и Грибаева по-настоящему хватились только на третьи сутки. Забрав у подручных Лавочкина мобильники, Алекс вырубил у них звук, но оставил включенными, поэтому двое суток, пока не кончилась зарядка, телефоны успешно выбрировали в квартире Копылова, лишь дико раздражая звонивших своим полным молчанием.
На третий день мобильники работать перестали, и разъяренный Лавочкин поднял на ноги весь отдел, чтобы найти нерадивых сотрудников. Обращение к Юле ничего не дало.
– Да, три дня назад они были у меня, – отвечала в соответствии с инструкциями Алекса Юля. – Потом позвонил Копылов, тот, что Костя поговорил с ним, и они поехали встречаться с Алексом. Куда? Я не знаю. Алекс мне больше тоже не звонил.
Проверка подтвердили в означенное время два звонка с таксофонов на ее телефон.
Нашли горе-топтунов в одном из районных моргов совершенно случайно. Без документов в простой и не самой свежей одежде Грибаева и Смыгу едва не постигла участь никем не востребованных трупов бомжей.
Лавочкин самолично приехал на опознание вместе с новым помощником, спущенным ему сверху Аникеевым.
Работник морга вытащил из холодильника оба трупа. Они лежали на оцинкованных столах совершенно голыми, демонстрируя зрителям все достоинства и недостатки своих бренных оболочек.
– Да, это они, – мрачно констатировал Лавочкин. – А это что? – Он указал на ранку на шее Смыги.
Работник морга внимательно осмотрел ранку.
– Какой-то острый предмет. Сантиметра на три в глубину. Типа карандаша или шариковой ручки. Его воткнули уже после пулевого ранения. Я не знаю, что это значит.
Помощник стоял с зеленым лицом вполне готовый к рвотным позывам. Свирепый взгляд Лавочкина заставил его воздержаться от дамского недомогания.
– Спасибо, мой помощник сообщит, что надо будет сделать, – сказал шеф безопасности «Элиса» служащему.
– Даже не жаль этих придурков, – заметил Лавочкин помощнику, когда они уже садились в машину. – Не стали даже сообщать, что поехали на встречу с пацаном. Надеюсь, ты не повторишь их ошибок?
– Я вообще-то по оперработе не специализировался. Мой профиль – аналитика, – сдержанно возразил помощник.
– Получишь двойное жалованье и как аналитик и как опер.
– Дайте хотя бы парочку людей.
– В смысле телохранителей или сыщиков?
– И то и другое, желательно.
– Хорошо, получишь. Но мне нужен результат.
18
Алекса продержали в больнице всего четыре дня. Стас сам забрал его, чтобы на своей старенькой «Шестерке» отвезти домой.
Когда приехали и вышли уже из машины, Стас только и сделал, что произнес выразительное «Ну!» И вместо подъезда Копылов повел инструктора к яме на краю лесопарка, куда отдыхающий на пленэре народ бросал отходы от своих пикников. Сюда же тем утром, выйдя из метро, сунул свою сумку и Алекс. После недолгих поисков сумка, наконец, нашлась.
К досмотру трофеев они приступили не сразу. Сначала Алекс принял душ, а Стас забросил в кипящую кастрюльку воды полпачки пельменей, потом они все это умяли, залив сильно проперченное блюдо сладким чаем с кексами.
Лишь после этого Стас произнес свое второе требовательное: «Ну!»
Они прошли в комнату, и Алекс высыпал содержимое сумки на письменный стол. Кроме запасных носков, рубашки, дорожного детектива, в котором застряли две пули, бинокля и разбитого фотоаппарата, в кучке лежала его продырявленная ветровка, а также «биретта», два «макарова» и документы Смыги, Грибаева и Александра Копылова.
– Ну и что, дело того стоило? – спросил Стас, открывая паспорта и удостоверения убиенных и внимательно их просматривая.
– Почему бы и нет?
– Ну и как прикажешь мне на это все реагировать?
– Наверно в тюрьму меня отвезти надо, – Алекс сказал это совершенно серьезно, просто как констатацию факта.
– А если не в тюрьму, то какое продолжение всего этого?
– Думаю, что никакого. Пошлю в Москву сделанные фото и все.
– Зачем?
– Чтобы они отстали от моей девушки.
– Да, а с девушкой что дальше?
– Из-за нее мне пришлось убить двух мужиков, неужели вы думаете, что я когда-нибудь снова подойду к ней.
Стасу такая логика была не очень понятно, но он решил не цепляться к словам. Настал черед старых документов Копылова, их инструктор сложил в отдельную стопочку.
– Ты разве не давал подписку, что всей твоей прежней жизни не существует?! Мне это придется забрать.
– Нет.
– Чего?!
– У меня нет девушки, у меня нет друзей, мне даже нельзя повидаться со своей единственной бабушкой. Да лучше двадцать лет тюрьмы получить. Где там ваша вонючая уголовная ответственность за разглашение? Давайте ее сюда. Но свой паспорт я не отдам! – он схватил стопочку со своими документами и спрятал в карман.
– А ну успокоился. Еще не хватало твоих истерик тут… В Москве кто-нибудь в курсе о Дмитрии Волкове?
– Только если через вашу контору. От меня никто не знает.
– Хорошо хоть так. А как прикажешь действовать мне?
– Если вы еще не засветили про мою поездку в Москву, то все можно спустить на тормозах.
– Вот так просто сделать вид, что ничего не было?
– Еще раз говорю: я сделал то, что
