Последние дни Плутония2 Проксима Центавра

рассказал о том, что мы собираемся захватить власть! Ты предал нас, продался элите. И за это можешь быть наказан.
  — Угрожаешь?
  — Предупреждаю, — ответил Генти.
  — И что же мне нужно сделать, чтобы эта угроза не осуществилась, переспать с тобой? — насмешливо посмотрел на него Илир. Генти ничего не ответил, просто вышел, хлопнув дверью. Он был зол.

  — Ну как? — спросил Арди.
  — Барни я закрыл в его комнате, а Мэриону дал лекарство, пусть отдыхает. Его состояние немного улучшилось.
  — Фатос! — с восхищением воскликнул Арди. — Ты спасаешь Мэриона, спасаешь всю нашу семью, чтобы мы делали без твоей помощи, я так тебя люблю!
  Арди обвил мощную шею киборга своими руками. Фатос обнял его в ответ.
  — Арди, больше всего я боялся, что ты уйдешь от меня, что я тебе надоем...
  Парень наклонился к лицу киборга совсем близко.
  — Я влюблен, как никогда, — прошептал он и его губы были в ту же секунду захвачены Фатосом в плен.
  — Я готов целую вечность провести с тобой, Фатос... — прошептал Арди, когда киборг прекратил его целовать. Фатос, одержимый страстью, посмотрел на него. Но нужно было следить за состоянием Мэриона, поэтому любовные игры пришлось отложить до лучших времен.



  4

  — Можно я войду? — спросил Барни у киборга.
  — Ты можешь войти, но если вздумаешь истерить, я сразу же выволоку тебя обратно.
  — Понял, — проговорил парень.
  Он заглянул в комнату:
  — Мэрион, ты не спишь?
  — Нет, Барни.
  — Прости меня.
  — За что?
  — За то, что закатывал истерики, за то, что думал только о себе. Как ты?
  — Мне немного лучше.
  Парень взобрался на постель.
  — Только не умирай, пожалуйста. Это я должен ухаживать за тобой, а не Фатос.
  — У Фатоса больше сил и опыта, он работал со мной в лаборатории. И больше сдержанности.
  — Это потому, что он не любит тебя так, как я, — Барни кинулся к Мэриону на шею и расцеловал его в обе щеки. — Тебе и правда лучше? Ты не умрешь?
  — Насчет смерти ничего не могу гарантировать, Барни, но лучше мне действительно стало.
  Парень заметил, что это действительно так. Прекрасные глаза пришельца, которые уже затуманились, было, пеленой смерти, вновь прояснились, он стал снова регулировать температуру своего тела, усталость с лица сошла, он смог даже сидеть на кровати, подложив под спину подушки.
  — Как знать, быть может это лекарство и есть эликсир бессмертия для нашей расы? — сказал Мэрион.
  — Мэрион, — посмотрел на него парень, — а можно я останусь сегодня спать с тобой? Я не буду истерить, обещаю!
  — Нужно, Барни. Мне не хватает тебя. Кроме того, когда ты рядом, я быстрее смогу поправиться.
  Парень не мог отлипнуть от Мэриона, всем телом прижавшись к пришельцу. Плутонец обнял его в ответ. Барни всячески пытался настроить себя на позитивный лад: в конце концов, Мэрион не умер, ему стало лучше, поэтому нужно радоваться. Они приложат все усилия, чтобы выходить его.
  Фатос приоткрыл дверь и увидел Барни, свернувшегося на груди у Мэриона, они уже засыпали. Киборг вернулся к себе: сегодня можно было уделить внимание Арди. Парень тоже почти засыпал, когда вошел киборг.
  — Фатос, ты сегодня не дежуришь у Мэриона? — сонным голосом спросил Арди.
  — Нет, там остался Барни. Он вроде бы пришел в себя и успокоился. Я хотел побыть с тобой, но ты спишь...
  — Я не сплю, — подорвался Арди, — уронив на мощную обнаженную грудь киборга волну своих мягких черных волос. Он смотрел на Фатоса и не мог насытиться великолепием и красотой киборга. Все это Мэрион. Мэрион не может умереть, они обязаны ему всем. Они не допустят, чтобы плутонец, который изобрел лекарство от смерти, сам умер от старости.
  — Что ты так смотришь на меня, Арди?
  — Я любуюсь тобой, Фатос, и сколько бы не любовался, мне все мало. Ты — бесконечно красивая картина, написанная умелым художником.
  — Ты можешь не только любоваться мной, но также мной насладиться, — напомнил ему киборг. Волна возбуждения пробежала по стройному телу Арди, как разряд тока, он обнял киборга за шею. Фатос тут же перевернул его, опустив на кровать, сорвав с губ парня безумный поцелуй, от которого едва не потемнело в глазах. Арди, охваченный страстью, которую много лет назад пробудил в нем Фатос, готов был отдаться ему немедленно.

  Барни почти бредил. Мэрион наблюдал за ним, поглаживая по голове. Должно быть, парень испытал сильный шок и теперь его мучают кошмары.
  — Барни, проснись, — шепнул ему на ухо Мэрион.
  Барни вздрогнул и открыл глаза.
  — Мэрион, ты жив, с тобой все хорошо! — воскликнул парень. — Мне снились жуткие кошмары.
  Мэрион продолжал гладить Барни по волосам:
  — Знаешь, на днях мне тоже снились, когда я почти умирал...
  — Почти умирал?! Что ты видел, Мэрион? Говорят, что на грани между жизнью и смертью можно увидеть параллельный мир. Что ты видел?
  Пришелец склонил голову. Как он мог сказать Барни, что едва не умирая, видел перед собой глаза Шейна? Прошло триста лет, но этот взгляд, наполненный болью, отчаянием и безысходностью, время от времени, преследовал Мэриона. Эрл пришёл за ним в самый последний час. Быть может, подсознательно плутонец винил себя в смерти Шейна? Или винил за нелюбовь? Мэрион знал, что тот парень, Ноа, любил Шейна. Как знать, быть может у них бы все наладилось и они были бы счастливы, как Мэрион и Барни? Подсознательно, плутонец чувствовал вину и перед Ноа тоже, может быть, потому согласился продать ему эликсир бессмертия за символическую плату, не смотря на то, что парень в него стрелял? Нет, Мэрион знал, что такие, как он сам и такие, как Шейн, любят всего один раз. Эта любовь может стать фатальной, трагической, если она не взаимная, но она одна навсегда. И Мэрион, время от времени, ощущал поцелуй Шейна на своих губах, первый и последний, снова и снова видел страх в его глазах, его тело, падающее в пропасть бездны... Он никогда не расскажет о своих терзаниях Барни.
  — Просто мучили кошмары, ничего особенного, — проговорил плутонец, — но теперь все хорошо, давай просто поспим? — он крепко обнял Барни.
  — Благодаря тебе, я уже почти прожил четыре человеческие жизни, ты должен остаться со мной, Мэрион.
  — Я останусь, просто засыпай...

  — Я сегодня заеду, — сказал Илир по телефону.
  В эту минуту вошёл Генти и недовольно нахмурился.
  — Договаривался о встрече с любовником из элиты, пока мы готовили переворот? Если я донесу на тебя — тебе конец.
  — Какого черта ты шпионишь за мной?! — разозлился Илир.
  — Выбирай: или я донесу на тебя, или буду обладать твоим телом.
  — Твоя наглость не имеет границ!
  Генти отпихнул ногой стул, стоявший у него на пути и подошёл к роботу, шутить он явно не собирался.
  — Прочь от меня! — разгневался Илир. — Не прикасайся!
  Генти дернул робота за футболку, которая треснула и разорвалась.
  — Ты разорвал мою любимую футболку, что ты себе позволяешь! — закричал Илир, ударив робота кулаком в лицо. Генти схватился за ушибленное место, разозлившись ещё больше.
  — Ты будешь моим, Илир, даже, если не хочешь этого.
  Илир оттолкнул его ногой в живот, но Генти не сдавался, он схватил робота за волосы и опустил на колени. Робот ни на шутку рассвирепел, схватив Генти за ноги, он свалил его рядом с собой. Вцепившись друг в друга, они покатились по комнате. Болючий поцелуй Генти обжег его, кроме того, Генти укусил Илира за щеку. Илир со всей силы ударил его по лицу. Пока Генти на несколько секунд потерялся, Илир вскочил на ноги. Намотав себе на руку выкрашенные в фиолетовый волосы Генти, он оторвав его от пола, поставил на колени и содрал штаны.
  — Ты хотел меня, так получи, сегодня мечты сбываются, — злорадно сказал Илир и со всей силой ворвался в него сзади.
  — Ну как, нравится тебе? Наслаждайся, — говорил Илир, врываясь в Генти снова и снова с большей силой.


  5

  Илира мучили угрызения совести, ведь по факту он изменил Агону. Робот не знал, что сделать лучше: промолчать или рассказать правду? Агон заметил странное, нервозное поведение своего робота.
  — Илир, что-то случилось?
  — Нет, ничего, — ответил робот, опустив глаза. Пришелец подошел ближе и провел пальцем по его губам.
  — Что у тебя с губами, Илир? Что на щеке, на руках? Что это за царапины?
  Илир еще больше потупил взгляд.
  — Я трахнул Генти, — сорвалось у него с языка.
  Пришелец ожидал услышать все, что угодно, но только не такое. Агон присел на стул, пытаясь прийти в себя.
  — Ты, наверное, теперь меня возненавидишь, ведь, получается, я изменил, — пролепетал робот.
  — Зачем ты сделал это? — спокойно спросил пришелец. Под его пристальным взглядом Илир смутился еще больше. — Тебе нравится Генти?
  — Нет, мне не нравится Генти, я просто решил его наказать. Он домогался и шантажировал меня, а потом просто напал, порвал на мне футболку. Вот я и решил, что если уж он любой ценой решил завладеть моим телом, то пусть уж лучше я буду сверху.
  — Какой ужас, Илир! Ведь сколько раз я говорил держаться от него подальше, этот робот опасен! Он уже забрал однажды часть моей души...
  При воспоминании о том парне, Илире, которого убил Генти и то, как выразился о нем Агон, робот начал злиться.
  — Не забывай, что я не тот парень, которого Генти мог спокойно задушить, я тоже робот и я сильный, могу дать сдачи. Я не боюсь Генти. Но тебе теперь я, наверное, опротивел, ведь что не говори, это измена...
  — Была бы измена, если бы ты любил и желал его. Я и сам был не без греха, не мне судить. Пусть мне неприятно, но не вижу повода ссориться.
  — Не без греха? — посмотрел на него Илир и его зеленые глаза вспыхнули. — Ты что, мне изменял?!
  — Нет конечно. Я вспоминаю то время, когда тебя ещё не было, — Агон подумал, что этот робот действительно способен убить.
  — Значит, ты не злишься и между нами ничего не изменится? — с надеждой посмотрел на него робот.
  — Иди ко мне, мое солнце, — Агон похлопал по коленке и робот подошел, чтобы сесть к нему на руки.
  — Этот Генти... — недовольно проговорил пришелец, — что он сделал с твоим лицом...
  Агон осторожно поцеловал его в уголок рта и там, где были царапины. Илир совсем растаял и обвил шею пришельца руками.
  — Болит? — спросил Агон.
  — Немного.
  Агон снова поцеловал поврежденные Генти места, возмущаясь, что этот робот до сих пор не оставляет в покое, хотя прошло уже столько лет.
  Илир потерся щекой о щеку пришельца.
  — Агон, мне так хорошо с тобой, я тебя люблю и что бы там ни случилось, ты — мой.
  — Я давным-давно уже твой, как и ты мой.
  — Возьми меня, я тебя хочу, — прошептал Илир ему на ухо и слегка прикусил мочку. Агон посмотрел на него, поняв, что начинает сильно возбуждаться.
  — Что тебе мешает присесть на меня сверху?
  — Мешает, наверное, одежда, — Илир отшвырнул в сторону куртку, избавившись от висевших на нем клочьев ткани, бывших ранее футболкой,  над которой поглумился Генти. Он стянул халат с Агона и провёл языком по обнажившимуся соску.
  — Ох, Илир, с ума сводишь, — прошептал пришелец, — присядь уже.
  Робот лизнул его в губы и присел сверху, лицом к нему. Илир обнял пришельца за шею и, сорвав поцелуй губами, которые все ещё болели после укуса Генти, прошептал:
  — А меня сводит с ума, когда я чувствую тебя в себе, когда мы соединяемся и становимся одним целым. Если бы так было можно, чтобы мы выросли друг в друга и стали одним