Гиперпанк Безза... Ч 2 Гл 3

– Теперь рассмотрим прилегающую территорию и пути подхода к «Платформе». – Аидыч переходит к следующему этапу ознакомления своей группы быстрого реагирования на возникшие и только назревающие проблемы, указывая на них уже с применением ручки, с помощью которой можно также делать информационные пометки на карте, но только не такие, какие хочется с дури в первую очередь делать, – фиксируя области местности на карте новыми, не всегда предполагающими трезвый взгляд на вещи названиями, – а как ещё назвать опушку долбо…ящеров или стрёмное место, – и подрисовывая на карте то, чего в реальности быть никогда не может – Крименций так даже с перепою не выглядит, как его изобразил на карте Аидыч.
И по этой в том числе причине, люди из отделения Аидыча, собравшиеся и сплотившиеся сейчас больше у карты, смотрят на карту с некоторым недоверием и вопрошанием. – Какое значение всё-таки имеет изображённый на карте так целеустремлённо в негативную сторону Крименций? И нужно ли это будет учитывать, когда они окажутся на прямую на местности? – Ну а так как ответа оттуда не следует, то все бросают косые взгляды на самого Крименция.
А Крименций и сам находится в полнейшем неведении, что там, на карте, он в масштабе тыща метров к сантиметру делает. И у него у самого есть вопросы к Аидычу. Кто хоть и непосредственный его начальник, но он бы ему посоветовал при случае, не брать в руки изобразительный инструмент, ту же ручку или карандаш, если не обладаешь художественными способностями и рисуешь как курица лапой.
Вот нисколько он не похож на это нарисованное чучело, и ему даже странно видеть то, почему все в его сторону косятся, считая, что на карте изображён именно он. Как по нему, то Аидыч там изобразил самого себя. Это, по этическим, тактическим и планово-штабным соображениям будет логичней. Аидыч, используя себя как знаковый ориентир, маркер, таким образом указывает всем им направление хода движения группы и на что обратить там особое внимание.
С чем многие тут бы поспорили, но на это времени нет нисколько, так как Аидыч продолжает свою обрисовку ситуации вокруг «Платформы», первого промежуточного пункта назначения, куда им предстоит доставить Кейса, как все быстро тут с ориентировались и прозвали того штатского с кейсом, сидящего на диване.
– На пути к «Платформе» лежат кварталы «Уныния» и «Затрапезности». – Очерчивая на карте квадратуру этих кварталов, говорит Аидыч. – Здесь особых проблем и сложностей не должно возникнуть. Но сами понимаете, что так бывает только в теории. Тогда как на практике всё всегда происходит со своими отклонениями и не всегда в лучшую сторону. Так что не мне вас учить об осторожности и бдительности. Энтузиазм в сторону расслабления никогда к ничему хорошему не приводит. Лучше лишний раз перебдеть, чем недобдеть. – Что и говорить, а Аидыч всегда прям и лаконичен, и умеет найти точные формулировки для поднятия дисциплины в своём отделении. – На что обратить особое внимание. Так это на основной контрагент и контингент этой социальной среды. На цензоров и рецензентов. Кто собой задаёт тон и определяет собой местную культуры жизни и коммуникации. При этом они действуют не напрямую, а всегда исподтишка. Чем и опасны в первую очередь. И ты их в лицо никогда не опознаешь.
– И как их распознать? – не сдержался новичок, задав вопрос.
– Как распознать?  – повторил за новичком вопрос Аидыч, задумчиво посмотрев сквозь новичка.

– Что же всё-таки есть эта «Платформа»? – задался вопрос Умник, следуя по не слишком людной улице городского квартала в паре с Пруфом, собой замыкая их разведывательную группу, разбитую по парам. И хотя у Умника, как у новичка, одновременно имелось право задавать здесь вопросы чаще чем другие и это следовало делать, и в тоже время этого права у него не было в некоторых случаях, как, например, в случае вот такого его распределения, где его записали в напарники к Пруфу, – а он быть может хотел бы для себя видеть в напарниках с Вишенкой, – он всё-таки на этот счёт не задавал вообще никаких вопросов, а вот по деталям предстоящей операции он не мог смолчать. Что он и принялся делать, как только они оказались здесь, в пределах дислокации проведения операции.
И как только Умник, немного и как-то для себя неожиданно задремавший, был одёрнут от себя задремавшего Пруфом, то он от такой неожиданности и от того, что он ещё новичок и для него все эти переходы из одной реальности в другую, а тем более, если этот переход делается из одной ирреальности в пространство неотчётливого определения и размерности, где реальное переплетено с ирреальностью, не то что в новинку, а они, эти переходы, для его разума представляют загадку разума, немедленно и рефлекторно задался вопросом: «Как я здесь оказался?». И не ожидая ответа от усмехающегося Пруфа, тут же принимается крутить головой по сторонам, пытаясь осознать и ощупать своим взглядом окружающий мир, его реализуемость и реальность.
А вокруг всё обычно и ничего нет из того, чтобы выдало этот мир за нечто такое, что прорисовано в беспокойных умах архитекторов и создателей игровых вселенных. Что всё равно вызывает неустройства в голове Умника, человека, отравленного цивилизацией, и всё подвергающего сомнению своей не верой и может быть даже безверием. Это только человек из заскорузлого прошлого, когда из цивилизации у него было только удобство во дворе, подвергал мир осмыслению и сомнению через веру в него и его творение единым разумом, сконцентрированном в одном творческом Абсолюте (как можно понять, то это взгляд современника на нарративы прошлого), а сейчас человек поднялся на куда как высокий уровень своего значения, и он осознал, что сам в праве определять, чему верить, а во что нет. И ему теперь не нужны все эти ухищрения разума, ищущего для себя защиты на стороне, в виде того же бога, а он сам себя способен защитить от чего угодно.
Вот Умник и не принимает на веру что видит.  И от него вслед звучит следующий вопрос. – Где это мы?
А Пруф не спешит развеивать все эти его сомнения в себе естественно, – человек, как представитель высшего порядка живого, сам источник всех своих разумений и сомнений в том числе, как производных от его разума, – отлично понимая, что заставляет так дёргаться Умника.
Во-первых, то, что он новичок и ему все эти переходы из одной реальности в другую в новинку, а во-вторых, его это забавляет. И пускай Умник сам ответит на свои вопросы, это для него будет бесценный опыт и пойдёт в будущем впрок. А его задачей является всё происходящее с новичком держать под контролем и не дать ему слишком далеко зайти в дебри и буреломы своего разума. Который обязательно собьётся на этом несодержательном в плане разума пути и не всегда логической мысли.
– На месте. – Даёт ничего для Умника незначащий ответ Пруф. И Умник округлённым глазами смотрит на Пруфа, явно за дурачка его тут считающего, и требовательно так с него спрашивает. – На каком месте?
А Пруф хоть и человек мягкий, всё же он никому не позволит разговаривать с собой таким настойчивым тоном. – А это уж тебе надо знать. На каком ты месте. И на своём ли? – А вот эта проскользнувшая в ответе Пруфа категоричность, слегка остудила пыл Умника. И он даже пошёл на попятную, заявив. – Да так всё неожиданно произошло, вот я и кипишую.
– Понимаю. – Говорит Пруф, вынимая из кармана куртки маленький фонарик, и раз, одной рукой хватает за голову Умника, а другой направляет свет фонарика в глаза Умника, в момент затемняя для него всё внешнее пространство. Вслед за чем в голове Умника происходит полная неразбериха и распорядок в такой пространственной темноте, со своим головокружением. И он даже не отдаёт себе отчёта, когда он выходит из этого состояния собственной турбулентности, вдруг опять себя обнаружив стоящим у стены дома, прикрывая ладонью руки свои глаза от яркого солнечного света. После чего он фокусирует свой взгляд перед собой и замечает тут же стоящего и всё также ухмыляющегося в его сторону Пруфа.
Но на этот раз Умник так резко не рефлексирует в его сторону вопросами, а он охватывает своим взглядом окружающую Пруфа реальность и только теперь спрашивает. – Чего ржёшь?
– Чтобы тебя подбодрить. – Отвечает Пруф.
– Понятно. – Говорит Умник, отходя от стены на шаг. При этом он очень внимателен к Пруфу и боковым сторонам. – А где все остальные? – задаётся вопросом Умник, не заметив рядом никого из их группы.
– Рассредоточились. – Говорит Пруф. И видимо, отлично понимая, чем в первые минуты своего перехода в другую степень реальности живут новички, решает провести для Умника краткий ликбез того, что его помимо уже ему объясненного будет здесь ждать. – Реальность тут такова, что придётся работать не только по отдельным группам, но и по своим секторам. Связь будем держать через геолокационный прибор в твоём ухе. – Постучав себе по уху, Пруф указал Умнику на то, что он и не заметил в себе, а может быть просто забыл при переходе.
И Умник подтягивает правую руку к своему уху и в самом деле там обнаруживает вставленный гаджет. А Пруф на этом моменте подлавливает Умника тем, что он, нажав на контакт на пальцах своей руки, говорит. – Парни, скажите доброе утро нашему Умнику. Он, кажется, пришёл в себя и готов присоединиться к нам.
И не успевает Умник сообразить, к кому это сейчас обращался Пруф, как в его ухе зазвучали приветственные и насмешливо-ироничные голоса людей из их отделения.  – Как дела, Умник?! – бодряще пробасил Крименций.
– Привет, сукин сын. – Как всегда язвителен Синтаксис.
– Давай, приходи в себя. Ты всем нам нужен. – Очень обнадёживающа Вишенка.
– Что за разговоры в эфире. Забыли, что сейчас соблюдаем режим тишины. – Пресекает все эти разговоры Аидыч. Всё же от себя добавивший для Умника созидательное слово. – А ты, Умник, давай уж включайся в работу.
– Включаюсь. – Мгновенно отреагировал Умник. Но он вряд ли был услышан, так как отвечал просто в воздух, без нажатия специального контакта в перчатках пальцев его рук.
Но это не столь важно, когда он и в самом деле готов, и ждёт от Пруфа указаний на дальнейшее движение. Пруф же, окинув взглядом Умника, убеждается в его готовности, и вводит его в курс того, о чём он видно забыл при переходе. Что с новичками сплошь и рядом бывает, они всегда излишне за себя волнуются, держась своими мыслями за свои пока что сухие штаны, чем за то, что им реально нужно. И уж одно то, что Умник вышел сухим из той турбулентности мысли, в которую впадает человек при переходе из одной осознанной реальности в другую, где грань между ними и человек с огромным опытом переходов не всегда найдёт и знает, – и если эта грань большой вопрос к человеческому разуму, – довольно не плохо, и можно надеется на то, что он и в дальнейшем, при встрече с куда как большей угрозой для своего рассудка, не свернёт с прямого, логического пути и останется собой и прежним. А вот об этой деформационной составляющей людей, попавших в свои иррациональные закладки, пространственные ловушки и парадоксы когнитивной неустойчивости разума, почему-то никогда не сообщается, а только подразумевается.
– Значит, наша диспозиция следующая. – Говорит Пруф, выводя в объёмность