шло как надо, он продолжал движение к лифту, чтобы окончательно убедиться, что стойку уронил обыкновенный полтергейст.
Я дёрнул на себя тугую дверь и выскочив в тамбур осторожно её прикрыл, прижимая до того момента, пока не раздастся заветный щелчок.
Выскочив на крыльцо, я несколько раз глубоко вдохнул вожделенный воздух, которого не ощущал уже две недели. Спрыгнув с крыльца, по его правую сторону, я увидел объект, ради которого здесь очутился. Роскошный, засаженный цветами газон пестрил даже в темноте. Чего там только не было: декоративные пальмы, настурции, георгины, флоксы (это та часть флоры, которая мне известна) и ещё много всякой всячины. Тогда же меня интересовали только розы. Бардовые, крупные, матёрые, они восседали в самом центре цветника, под охраной всяких там пальм, лилий и прочих ромашек. Продираясь к объекту, я сломал пальму, несколько георгинов, вытоптал с десяток другой ромашек, да ещё и запнулся о поливальную установку, выломав её из удерживающего кронштейна. Добравшись до роз, я стал жадно драть их, начиная с центра ромба, который они собой образовывали. Розы рвались неохотно, драли мне руки шипами, так что в какой-то момент я начал просто жестоко переламывать их стебли и даже перекусывать зубами самые тугие удерживающие стебли жилы. Я не щадил эти милые цветы, у меня просто не было времени. Но и они не сдались без боя, оставив ссадины на руках и даже глубокую царапину на щеке. Вот это совсем не входило в мои планы. Царапина это улика, так обычно по горячим следам ловят насильников и убийц. Эти розы перехитрили меня, они сделали отметину, указывающую на своего убийцу.
Надрав полную охапку роз, я выбрался с лужайки по протоптанной дорожке. «Надо бы пересчитать, вдруг чётное количество выйдет» - подумалось вдруг, но я решил заняться этим по возвращении в палату. Бросив прощальный взгляд на клумбу, я оценил, произведённую мной реконструкцию. По цветнику будто прошёл ураган. Борозда из поломанных цветов заканчивалась огромной проплешиной, по краям которой сиротливо торчали выжившие розы.
Возвращаться тем же путём было опасно. Будка охранника располагается напротив входной двери, и проникнуть мимо неё незамеченным просто невозможно. Я представил эту картину маслом глазами охранника. Открывается дверь, и на пороге появляется дурик в пижаме с огромным букетом цветов.
Оставался один путь - по пожарной лестнице, которая находилась с торца огромного шестнадцатиэтажного здания больничного корпуса. Самой большой трудностью было добраться до нижнего пролёта железной лестницы, находящегося на высоте почти двух метров. Но для подготовленного человека это не проблема, пусть даже этот человек одет в бесформенную пижаму да ещё и с охапкой цветов.
Я разбежался и, оттолкнувшись босой ногой от стены, взмыл вверх и схватился свободной правой рукой за арматурину, которая являлась частью каркаса лестницы. Жалобно кряхтя, я с трудом подтянулся на одной руке (старею), и забрался на нижний пролёт. А дальше всё просто. Перелетая через две ступени, я стремительно поднимался вверх, так что уже через пару минут оказался на своём этаже. Дальше дверь в тамбур, выход из пожарного коридора в общий пролёт, на цыпочках мимо спящей в будке медсестры и я на месте.
Щелчок замка и я снова оказался в сумеречной палате, подсвечиваемой лунным светом. И снова меня встретили немеркнущие угольки глаз азиата. «Ты хоть когда-нибудь спишь?».
Приподнятая на подушке голова Вождя, изображала мирный сон. Настораживала только еле заметная улыбка в уголке рта и приоткрытые глаза. Я успокоил себя тем, что мне только кажется, и Вождь всегда так и спит с приоткрытыми веками. Такое бывает, особенно с людьми, которым никогда нельзя держать глаза закрытыми.
В чьём глубоком сне я не усомнился, так это в Сашином. Уж он дрых за всех троих, издавая громкий храп на вдохе и пыхтение на выдохе. Да…тот ради кого была проведена эта операция, безмятежно спал.
***
Утром, ещё до завтрака, я разбудил Сашу, нежно потрепав его за плечо. Увидев мой лик, видимо сменивший чей то приятный явившийся во сне образ, Поэт заметно расстроился.
- Саша, у меня для тебя, сюрприз!
«Какой ещё сюрприз?» - вопрошали меня розовые заспанные глаза.
Я настоял на том, чтобы Поэт всё таки «открыл сомкнуты негой взоры» и заглянул в свою тумбочку. Увидев за приоткрытой дверцей огромный ворох бардовых роз, Саша замер в недоумении.
- Это дополнение к твоим чудным стихам. Думаю, что стихи и розы прекрасное сочетание для ангажирования дамы.
Поэт наконец всё понял и оценил мой дружественный жест, рассыпавшись в благодарностях. Затем он немедленно сел за эпиграмму, которую вознамерился вложить в букет.
Долгожданная Анечка появилась в палате после скудного, но уже привычного Поэту завтрака и визита рыжебородого лекаря.
- Ого…сегодня у вас высоковато! - Улыбнулась она, пшикая резиновой грушей. - Сто тридцать на сто, а обычно как у мальчика девяносто на семьдесят.
- Я право не знаю, что вы мне каждый раз измеряете, но догадываюсь, что это моё к вам влечение и обещаю, что с каждым разом оно будет только больше. - отвечал Поэт.
Нет-нет…больше не надо! - блеснула жемчужинками зубов Аня, но потом тут же поправилась, увидев озадаченное лицо Поэта. - В смысле того, что эти цифры, они чем меньше, тем лучше. И это вовсе не ваше влечение, а артериальное давление.
- Ну и Бог с ним, с давлением. Значит вы разрешаете увлекаться вами?
- Как же я могу вам это запретить!
- Тогда извольте принять вот это!
Поэт нырнул под кровать, откуда мгновенно выудил большую охапку роз, перевязанную с низу бинтом. В центр букета был воткнут блокнотный лист.
Зелёные зрачки стали стремительно расширяться. В этом взгляде Ани, Поэт узрел не то удивление, не то испуг.
- Это вам! - сказал он дрожащим обескураженным голосом и протянул букет своей пассии.
- Так это сделали вы?!
- Что сделал? - Поэт бросил невольный взгляд в мою сторону, но тут же возвратил его Ане.
- Это нужно быстрее спрятать! - засуетилась она, и, вскочив с табуретки, стала оглядывать палату в поисках чего-то необходимого. Видимо не обнаружив того, что искала, она стянула простынь с кровати Поэта и словно ребёнка запеленала в неё букет.
- Я потом верну вам простынь! - заговорщицки прошептала она, засовывая свёрток под мышку.
- Но почему вы прячете?
- Тс-с! - Аня приложила идеально отточенный коготок к губам. - Вы сумасшедший! - прошептала она, и в этом шёпоте Поэт услышал восхищение. - Вы знаете, что сегодня было на утренней планёрке? Главврач просто рвал и метал. Найдите, говорит, мне того, кто это сделал и я ему лично ноги вырву и вместо них спички вставлю.
Поэт ни понял ни слова из того, что говорила Анечка, но главный посыл до него дошёл. Букет был добыт преступным способом.
- А что сделал этот человек? - робко спросил он.
- Вы знаете! - заговорщицки шепнула Аня, сверкнув зелёными огоньками из под длинных ресниц. - И всё равно, спасибо!
После того, как очарованная сестра выпорхнула из палаты, сжимая под мышкой заветный свёрток, Поэт переключился на меня. Его вдруг сильно заинтересовало происхождение этого букета, а так же царапины на моей щеке. Я подвёл Сашу к окну и предложил посмотреть вниз, где правее парадного крыльца в периметре декоративных ёлок, находился некогда благоухающий цветник. Сейчас он выглядел так, будто на него сбросили бомбу.
- Это сделали вы! - вскрикнул Поэт, выпучив глаза, но я тут же прижал палец к губам, призывая его к осторожности.
- Да! - ответил я ему громким шёпотом, - это сделал я, и ты ещё спасибо мне скажешь. Ты видел, как она на тебя смотрела? Теперь она точно твоя!
- Но какой вам резон? - растерянно спросил Поэт.
- Я хочу быть твоим другом, Саша, а это небольшой вступительный взнос в наш союз. - Улыбаясь, я протягивал Поэту руку.
- Буду только рад иметь вас в друзьях, - горячо встретил он мою ладонь.
В этот самый момент я бросил взгляд на кровать Вождя. Он как обычно сидел, скрестив ноги по-турецки, и пялился в планшет. Но в этот раз горящие зрачки хищника, смотрели поверх чёрного прямоугольника. Они смотрели в нашу сторону.
До сих пор мне казалось, что Вождь настолько увлечён путешествиями по Сети, что забывает про всё вокруг, и я даже не думал, что есть что-то, что может отвлечь его от изучения внешних сторон этого пёстрого мира. Видимо это «что-то» появилось и сейчас оно оказалось для него важнее. Этим, привлёкшим его внимание объектом было наше с Сашей рукопожатие, или то, что произошло до него. Вождь ревновал - он ревновал Поэта ко мне, словно я отбил у него девчонку, купив её букетом цветов.
«Ну вот…сейчас тебе не останется ничего, как примкнуть к нашему союзу» - злорадно подумал я.
Глава 16. Провал
Я снова недооценил Вождя.
Следующие два дня он вёл себя, как и прежде: изучал что-то, бродя по Сети, и почти не отвлекался на еду и разговоры, благо и собеседник переметнулся в другой лагерь.
Теперь Поэт общался только со мной, но казалось, что Вождя это никак не задевает. Весь его вид говорил, что он очень увлечён каким-то новым занятием в сети. Может быть его привлекли новые исторические факты, или новейшие чудо-разработки, а может его увлекла речь очередного политика. То, что он наблюдал в прямоугольной коробке, его несомненно заводило и это было видно по горящим глазам и пылающему на щеках румянцу. В какое-то время наблюдения, которое я вёл перманентно периферийным зрением, мне стало казаться, что то, что он наблюдает в планшете имеет какое-то отношение ко мне. Уж очень часто воспалённый весёлый взгляд переключался с экрана на меня, а затем тут же нырял обратно. Раньше я его так не интересовал. Да, что тут говорить, он вообще меня не замечал. Почему теперь?
Страшная догадка пришла ко мне слишком поздно. Чёрт! Как же я не подумал!
***
К выбору своей легенды я отнёсся халатно. Я руководствовался соображениями, что личность, которой я представляюсь, должна быть известной и современной. Моя ошибка состояла в том, что я совершенно не изучил эту личность, её биографию, характер, привычки, круг её общения и ещё тысячу мелких деталей. Я не сделал работу, которую всегда делал раньше. Почему? Потому что в данном случае я понадеялся на своё преимущество.
Вождь и уж тем более Поэт, жили задолго до современной эпохи. Каждый из них мог оперировать лишь тем фрагментом истории, который был сформирован до его бытности, либо во время неё, но не более того. Из всех здесь присутствующих только я обладал наиболее цельной картиной мира. По крайней мере, я так думал - это меня и погубило. Я не взял в расчет, что Вождь за какие-то несколько дней найдёт способ самостоятельно изучать этот Мир, и я сам научу его этому способу. Я самолично научил его пользоваться инструментом, с помощью которого он может легко вывести меня на чистую воду. Если бы я взял всё это в расчёт, несомненно, подготовился бы лучше и уж точно никогда не взял бы себе легенду Бориса Борецкого.
Осознание грядущего провала пришло ко мне слишком поздно и теперь мне оставалось лишь надеяться на то, что «авось пронесёт».
Не пронесло! Всё случилось на девятый день нашего знакомства. После ужина, Вождь как обычно сидел на кровати, попыхивая трубкой, с любимой игрушкой в руках. Поэт любовался вечерним закатом в окне
